Эшли Элстон - 10 свиданий вслепую

Поднимаю капкейк и улыбаюсь в камеру, потом кладу его в рот. Может быть, я и не хочу выполнять эти задания, но ни за что не собираюсь проигрывать. Джадд сказал, что, если я не выполню их все, мне придется второй раз идти на свидание с Тысячеруким Гарольдом. Оливия, которая переписывалась с ним от моего имени, заставила Джадда пообещать промчаться по бабушкиной улице голышом – в одном лишь колпаке Санты и с улыбкой на лице, – если я выполню все его задания. Честно говоря, в этой игре мы все – проигравшие.

– Одно сделано, осталось девять, – улыбаясь, говорит Паоло. – Серьезно, я мечтаю посмотреть, как ты будешь крутиться на шесте. Кажется, я видел его в комнате хеви-метал.

– Рада, что ты получаешь удовольствие, – говорю я, когда он тащит меня в другую зону.

Девушка на столе кричит нам вслед:

– Можете в любое время вернуться за добавкой!

* * *

До рассвета я успеваю выполнить все задания, включая участие в конкурсе лимбо, пение на сцене с бэк-вокалистами и танцы-свинг с одним из Элвисов. Кроме того, мы выложили тонну фоток в моем «Инстаграме». У меня двенадцать непрочитанных сообщений от Гриффина.

Выйдя на улицу, мы садимся на скамейку в ожидании, когда парковщик вернет нам машину Паоло. Здесь блаженно тихо по сравнению с тем, что творится в подвале.

Паоло толкает меня плечом.

– Получилось гораздо веселее, чем я ожидал. Видимо, свидание с Тысячеруким Гарольдом было настолько ужасным, что тебе совершенно не хочется повторения.

Я толкаю его в ответ.

– Ты даже представить себе не можешь. Не могу поверить, что согласилась проделать все это. Это так на меня непохоже.

– Думаю, это восхитительно. И, наверное, твой бывший мешал тебе, не давал этой веселой части твоей натуры раскрыться. Я волновался, когда подружка моей младшей сестры сказала, что хочет устроить мне свидание вслепую, но все прошло классно.

У меня снова пищит телефон, и мы оба смотрим на экран. Тринадцатое сообщение от Гриффина.

– Миссия выполнена, – говорит Паоло.

Я киваю, а потом смотрю на него.

– Ничего из того, что было, не повлияет на твои отношения с девушкой, которая тебе нравится, правда? – Я действительно не хочу, чтобы она расстраивалась, глядя на наши фотки.

– Нет, она тоже была здесь сегодня. Мы поговорили, пока ты пела «Stop! In the Name of Love» на сцене с Supremes. – Он снова смеется. – Я объяснил ей, что происходит, и полагаю, что получил от нее дополнительные очки в свою пользу за то, что помог тебе.

– Хорошо! Рада, что смогла помочь, – отвечаю я. И на самом деле так думаю. Паоло – по-настоящему классный парень. Надеюсь, девушка пришла в себя и быстро приберет его к рукам.

К тому моменту, когда Паоло оставляет меня у бабушкиного дома, я чувствую себя совершенно измученной. И ноги безбожно гудят.

Чего я не ожидала увидеть, так это Чарли, Уэса и Джадда, которые спрыгивают с крыльца и показывают, как я пела песню с бэк-вокалистками Supremes.

– Только не говорите мне, что я пела так бездарно, – говорю я.

Чарли смотрит на часы, вытаскивает лист бумаги из заднего кармана джинсов, а потом издает стон.

– О, сегодня выиграл дядя Ронни.

– Ты была восхитительна, – говорит Джадд, – особенно когда скакала в седле на быке. Правда восхитительно.

– Рада, что смогла повеселить тебя, – отвечаю я. Честно говоря, эти задания позволили мне пережить эту ночь.

– Не знаю, чему ты так радуешься, Джадд. Это же значит, что ты проиграл, – говорит Уэс.

– Увидеть меня бегущим голышом по улице – это победа для каждого.

– Только позаботься о напоминании, чтобы меня точно не было здесь, – предупреждает Чарли.

– И меня, – говорит Уэс.

Я поднимаю руку.

– И меня.

Чарли и Джадд заходят обратно в дом, споря о том, как должен проходить забег, а Уэс садится на верхнюю ступеньку, и я сажусь рядом с ним.

Его плечо почти касается моего. Я вытягиваю ноги и сбрасываю туфли.

– Господи, как хорошо.

– Ты прекрасна, – говорит Уэс, толкая меня плечом.

– Спасибо, – отвечаю я, толкая его в ответ.

Уэс откидывается назад и опирается на локти.

– Итак, если бы тебе пришлось оценивать твои свидания: какое было лучшее, а какое – худшее?

Я разворачиваюсь на ступеньке так, чтобы смотреть ему в лицо.

– Конечно, Гарольд – это самое ужасное. И дело не только в нем, но вообще в целом. То есть любое свидание, на котором козлы поедают твою одежду, автоматически в проигрыше. – Уэс смеется, а я продолжаю: – На первом месте, хм-м-м… Мне было очень весело на первом свидании, с Сэтом. И сегодня ночью тоже было грандиозно.

У Уэса на лице притворно-негодующее выражение.

– Значит, свидание с Джаддом не на первом месте? Я потрясен.

– Да, это звучит ошеломительно, знаю.

– А кто из парней лучше всех целуется? Ставлю на Тысячерукого.

Я опускаю голову, чтобы он не видел моего смущения.

Он наклоняется вперед и пытается поймать мой взгляд.

– Не говори мне, что все эти свидания не заканчивались поцелуем с пожеланием спокойной ночи.

Я выпрямляюсь, и он оказывается совсем близко. Я игриво толкаю его плечо и на мгновение задерживаю руку. Прежде чем успеваю убрать ее, его рука накрывает мою. Мы оба удивлены, но ни он, ни я не двигаемся. Уэс смотрит на мои губы и сжимает мою руку. Я ловлю себя на том, что наклоняюсь к нему еще ближе.

Сигнал предупреждения звенит в моей голове, но я не могу остановиться.

Меня останавливает звук открывающейся позади нас двери.

Я отшатываюсь, едва не падая со ступеньки, на которой сижу. Мы оба выглядим потрясенными тем, что почти случилось.

Я смотрю на дверь и вижу бабушку, на ее лице обеспокоенное выражение. Я встаю и чувствую Уэса позади.

– Это не то, что… – начинаю я, но бабушка останавливает меня, ее лицо смягчается.

– Я только что разговаривала с твоей мамой. Они положили Марго в больницу. Схватки не прекратились, и отечность усугубляется.

Живот скручивается от страха, и мне требуется несколько секунд, чтобы переварить то, что она сказала.

– С ней все нормально? И с ребенком? Слишком рано. У нее до срока еще шесть недель!

Бабушка обнимает меня.

– Это не очень хорошо, конечно, но она в порядке. И ребенок – тоже.

Она ничего больше не говорит, но я чувствую: просто потому, что больше ничего говорить не хочет.

Свободный день

Я практически не спала прошлой ночью. Поговорить с Марго не было никакой возможности, но она прислала мне сообщение с просьбой не волноваться. Я недолго говорила с мамой, и она твердила одно и то же: все будет хорошо.

Оливия спит в большой постели для гостей вместе со мной. В комнате по-прежнему темно, и только слабый желтый свет, просачивающийся сквозь плотные занавески, подсвечивает коллаж из фото в рамках на противоположной стене.

Моя бабушка делала портреты всех своих внуков в двухлетнем возрасте. Мы все одеты в модные наряды, на которых наши имена выведены монограммой. Будто она заранее знала, что вся стена будет заполнена до отказа. Мои глаза перебегают с одной стороны на другую, останавливаясь на Марго. Ее темные волосы здесь еще короткие, и она вся в кудряшках. Улыбка широкая, а в глазах – пляшущие чертики. Интересно, ребенок Марго будет похож на нее в этом возрасте?

В горле застревает комок. Я не могу больше лежать в этой кровати.

Я выскальзываю из-под одеяла, стараясь не разбудить Оливию, и на цыпочках выхожу из комнаты. В доме тихо. Прохожу мимо комнаты, в которой спят мои младшие кузены, и улыбаюсь, замечая путаницу переплетенных рук и ног. Я скучаю по тем беспечным дням, когда нашей самой большой заботой было не лечь на ночь с краю кровати, откуда можно легко во сне упасть на жесткий деревянный пол, без подушки и одеяла. Сейчас так упал мой маленький кузен Уэбб.

Я вытаскиваю два одеяла из-под дивана и одним укрываю Уэбба, а другое беру с собой на крыльцо. Завернувшись в одеяло, сажусь на предпоследнюю ступеньку, опираюсь спиной на верхнюю и наблюдаю, как небо меняет свой цвет с темно-синего на теплый желто-оранжевый, и наконец вижу первые лучи солнца, выходящего из-за горизонта. Воздух все еще довольно холодный – я вижу облачка пара от своего дыхания, но мне не холодно в теплом толстом одеяле.

Смотрю на соседний дом.

Наверно, хорошо, что нас остановили, прежде чем мы совершили глупость. У него есть подружка, у меня – самый разгар нервного расставания со своим парнем и калейдоскоп свиданий с половиной города. Но я все равно чувствую сожаление.

Спокойное утро вдруг портит рев двигателя. Когда я замечаю знакомую машину у бордюра, мое умиротворенное состояние улетучивается без следа.

Только что перед домом моих бабушки и дедушки припарковался Гриффин.

Я замираю на ступеньке, наблюдая, как он выходит из машины и идет по брусчатой дорожке. Он идет с опущенной головой и, видимо, что-то бормочет себе под нос. Пока он не видит меня, я пользуюсь возможностью рассмотреть его. Каштановые волосы уже сильно отросли, и, похоже, он спал в той же одежде, которая сейчас на нем. Меня накрывает волна боли точно так же, как в прошлую пятницу на вечеринке у Мэтта.

Когда он наконец поднимает голову, при виде меня так пугается, что отпрыгивает назад и громко вскрикивает. Так громко, что будит соседей.

Я не могу отвести взгляда от него. Даже после всего того, что произошло, мое сердце начинает биться быстрее и ладони становятся влажными.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я наконец.

Гриффин делает несколько шагов ко мне, но останавливается.

– Ты не разговариваешь со мной. Я ждал, сколько мог. Мне нужно с тобой поговорить.

Я поплотнее заворачиваюсь в одеяло. Новости о Марго совершенно выбили меня из колеи, а приезд Гриффина лишь усилил раздрай в душе. Часть меня знает, что облегчить ситуацию можно очень легко – просто позволить ему обнять меня и прогнать грусть, которая поселилась в моей душе, в самом сердце. Легко избегать его, когда он находится в тридцати милях отсюда, но как же трудно видеть его грустное лицо так близко – я даже не думала, что это будет настолько тяжело.

– Я говорила, что пока не готова разговаривать с тобой.

Гриффин ставит одну ногу на нижнюю ступеньку, но я вытягиваю руку вперед, останавливая его, прежде чем он успевает подойти ближе ко мне.

Он засовывает руки в карманы и тяжело вздыхает.

– Пожалуйста, Софи, дай мне десять минут.

– Ты можешь сказать все, что хочешь сказать, но говори с того места, где стоишь.

Я встаю и поднимаюсь на верхнюю ступеньку. Мне нужна дистанция, чтобы разобраться в том, что творится сейчас в моей душе.

– Я свалял дурака, Софи. Я понял это в тот момент, когда увидел твое лицо.

Я разворачиваюсь, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Я слышала твой голос. Я слышала в нем сильное разочарование оттого, что я не уехала из города. А ты говоришь мне, что через десять секунд все изменилось?

Он откидывает голову и вытаскивает руки из карманов.

– Я говорю, что схожу с ума, что я не в себе с того момента, когда ты уехала от Мэтта, что я вижу твои фотки с другими парнями и у меня руки чешутся открутить им башку. Я хочу знать: что происходит, что это за фотка, где ты едешь на заводном быке в длинном вечернем платье? А потом эта безумная фотка с… – он размахивает руками, пытаясь подобрать слова, – огоньками! – наконец выкрикивает он.

– Значит, тебе надоело смотреть мои фотки, – с нажимом добавляю, – на которых я веселюсь?

Он делает глубокий вдох и начинает расхаживать туда-сюда по дорожке.

Я сажусь на верхнюю ступеньку.

– Думаю, ты хочешь вернуть меня только потому, что видел меня с другими парнями. Захотел бы ты вернуть меня, если бы последние пять дней я сидела дома вся в слезах и никуда не выходила?

Он морщит лоб.

– Я писал тебе, что хочу поговорить с тобой, до того, как увидел твою первую фотку с кем-то.

– А что насчет того, что ты сказал в тот вечер? О том, что выпускной год должен быть веселым?

Он нервно проводит рукой по волосам.

– Я не знаю. Мы оба были так сосредоточены на учебе, что все остальное отошло на задний план. Но чем ближе выпускной, тем больше я начал задумываться о том, что мы упускаем. Этот год совсем скоро закончится, все изменится, и я просто не знаю…