Женщина, сидящая перед нами, перегибается через скамью.

– Он живет с ней потому, что его выгнали из школы за наркоту, – делится она. Женщина шепчет слово «наркота» так тихо, что я едва могу расслышать его.

– Ну нет, это нам не подходит, – говорит бабушка.

Подглядывая сквозь пальцы за этой драмой, вижу женщину, которая вытянулась к нам так сильно, что, боюсь, она может упасть прямо нам на колени.

– Ты видела моего внука Томаса? Он милый мальчик! – Она кивает головой на парня, сидящего рядом с ней, который выглядит испуганным не меньше моего. Я искренне сочувствую ему. Мне страшно неловко оттого, что наши бабушки так себя ведут.

Он кивает и отворачивается.

Бабушка похлопывает женщину по плечу и говорит:

– Милый мальчик!

И тут, слава богу, звучит орган, музыка заполняет все пространство вокруг, и бабушкины слова тонут в пении хора, стоящего на балконе.

* * *

Я сижу за кухонным столом, а бабушка стоит у плиты, готовя огромную кастрюлю спагетти. Сейчас затишье перед бурей. К полудню все соберутся здесь на воскресный ланч.

– Эти двое сходят с ума, – говорит бабушка, показывая на доску свиданий. Дядя Сэл и дядя Майкл продолжают воевать за восьмое свидание. Стикер на стикере – каждый пытается наклеить свое имя сверху.

– Тебе придется установить правила для такого случая, потому что я не могу пойти на два свидания в один день.

Бабушка прищелкивает языком.

– Все образуется.

Она возвращается к готовке, а я – к ожиданию сообщения от Эдди.

Мягкая трель возвещает о приходе сообщения – на экране высвечивается имя Гриффина, и мой живот скручивается в тугой узел. Я не получала от него сообщений с кануна Рождества.


ГРИФФИН: Ты получила мой подарок?


Я раз десять начинаю писать благодарственное сообщение, но так ничего и не отправляю. В основном потому, что не знаю, что вообще думать об этом подарке.


Я: Получила. Спасибо. Когда ты его оставил?

ГРИФФИН: Заезжал в канун Рождества, но никто не смог найти тебя, поэтому я оставил его твоей бабушке.


Мы, наверно, как раз уже уехали к Марго и Анне.

Вот, оказывается, откуда бабушка знала, что мы уезжали.


ГРИФФИН: Просто хочу сказать тебе еще раз, что я нормально отношусь к тому, что ты пытаешься понять, что чувствуешь ко мне, но я рад, что больше не вижу твоих фоток с другими парнями.


На это я ничего не отвечаю. И потом, вспомнив свое последнее свидание с Натаном, не могу не рассмеяться, подумав, какой могла бы быть фотка с этого вечера. Может быть, такая, где мы сидим в его машине с фастфудом, разложенным на коленях, и смотрим сцены из порнофильма на экране перед нами? Или, может быть, стоило выложить фотку меня с Альмой на фоне игрушек для взрослых?

Но что в сообщении Гриффина действительно угнетает меня, так это то, что он нормально относится к тому, что я хожу на эти свидания. Мне отчасти наплевать, нравится ему это или нет, – это мое дело, не его. Но, с другой стороны, мне интересно, могла бы я, по-настоящему влюбившись в кого-то, спокойно смотреть, как он ходит на свидания с другими?

Слава богу, меня отвлекает бабушка и просит вытащить чесночный хлеб из духовки.

Спустя несколько минут через заднюю дверь начинает заходить народ, и вскоре в доме становится невероятно шумно. Я успеваю задаться вопросом о том, как теперь вести себя при встрече со Злодейками Джо, но не успеваю найти ответ на него: тетя Мэгги Мэй и дядя Маркус уже входят в дом, но с ними сегодня только Джо Линн. Я продолжаю смотреть на дверь, ожидая Мэри Джо, но она так и не появляется.

– Это странно, – говорит Оливия, которая стоит за мной. – Они всегда вместе. От слова «всегда».

– Знаю.

– И вся моя речь насмарку! Я собиралась высказать им все, что думаю о том, что они сделали с тобой прошлым вечером.

Прежде чем успеваю сказать ей, чтобы она не волновалась за меня, Чарли проскальзывает в комнату и останавливается перед нами.

– Знаете, почему Мэри Джо не пришла? – спрашивает он.

Оливия толкает его в плечо.

– Конечно, колись.

Он наклоняется к нам.

– Эйден бросил ее вчера вечером.

– Почему? – Оливия шокирована.

– Насколько мне известно, она обвинила его во флирте с Соф. Психанула. Это случилось не в первый раз, и, видимо, ему это надоело.

– Он не флиртовал со мной! – возражаю я. – Он просто показывал мне фотографии своего племянника.

О господи. Я не должна чувствовать сострадание к ней, но где-то в глубине души оно все же появляется. Я знаю, как ужасно расставаться.

– Соф, прекрати немедленно, – ругается Чарли. – Я вижу это по твоему лицу – нет, нам не жалко ее!

Бабушка разгоняет нас, приказывая садиться за стол.

– И что, ты думаешь, бабушка организует доску свиданий и для нее? – спрашивает Оливия, накладывая нам полные тарелки.

– Понятия не имею, – отвечаю я, раскладывая приборы.

Мы перемещаемся за дополнительный стол, который бабушка перетащила в кухню на прошлой неделе, «наш стол», как мы назвали его. «Мы» – это я, Чарли, Оливия, Сара, Грэхем и Джейк. Джейк называет его ОШОБС (Один Шаг От Большого Стола) в противоположность ДС (Детскому Столу) и РВС (Ряду Высоких Стульев).

Наконец тетя Патрисия замечает свободный барный стул у кухонного стола.

– А где Мэри Джо? – спрашивает она.

Все за столом ОШОБС прекращают есть и оглядываются.

Тетя Мэгги Мэй крутится на своем стуле.

– Она плохо себя чувствовала утром, поэтому мы сказали ей оставаться дома и отдыхать. Она скоро придет.

– Она серьезно думает, что у нее может быть какой-то секрет в этой семье? – шепчет Сара.

– Ты недооцениваешь, как все боятся тетю Мэгги Мэй. Все будут говорить об этом, но не в ее присутствии, – замечает Джейк.

Грэхем согласно кивает.

– Ставлю на то, что даже бабушка ничего не скажет.

Теперь мне становится жалко Мэри Джо еще больше. Хотя меня тошнило от внимания родственников в начале этой затеи со свиданиями вслепую, не могу отрицать того, что оно каким-то странным образом сблизило меня с ними. На самом деле очень приятно, когда столько людей так заинтересовано в твоем душевном благополучии. А у Мэри Джо может не быть такой поддержки.

* * *

Конечно же, вся семья остается после ланча дома, чтобы посмотреть, кто пойдет со мной на хоккейный матч. Все, кроме тети Мэгги Мэй и ее команды.

– Я завтра допоздна работаю, – говорит дядя Ронни. – Кто-нибудь должен быть на связи со мной во время свидания, чтобы я ничего не пропустил.

Чарли стоит рядом с Грэхемом у лестницы. Он наклоняется и говорит:

– Хоккейный матч длится около двух часов. Если начало в три, значит, игра закончится около пяти. И еще около двадцати минут на дорогу с арены домой.

Грэхем поднимает руку.

– Но это только в том случае, если она не сойдет с дистанции на полпути, как прошлым вечером. Я рассчитывал, что она хотя бы дождется конца фильма, прежде чем бросать этого парня.

Джейк выиграл спор прошлым вечером только потому, что он слышал слово «ужин», а слово «кино» – нет, и хвастался этим весь день. Чарли и Грэхем решительно настроены на реванш сегодня вечером.

– Хотите информацию от инсайдера? Скорее всего, выбор тети Камиллы вполне сносный, так что навряд ли я вернусь рано.

Чарли и Грэхем улыбаются, вписывая свои имена на 17:25 и 17:30.

– Но вы будете должны мне половину в случае вашего выигрыша, – говорю я, уходя.

– Привет! – кричит дядя Ронни через всю комнату.

– У тебя есть какая-то информация от инсайдера, которую никто из нас не знает?

Чарли мотает головой и закатывает глаза.

– Ну пожалуйста. Софи – темная лошадка. Никогда не знаешь, что она собирается делать на свидании.

Я поворачиваюсь к дяде Ронни и пожимаю плечами.

– Отчасти он прав.

Уэс появляется незадолго до приезда моего сегодняшнего парня.

– Привет! – говорю я, когда он подходит к нам с Оливией.

– Привет! – кивает он.

Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, раздается звонок в дверь, и все разговоры тут же стихают.

– Люди, это становится уже смешно, – говорю я, протискиваясь сквозь толпу к двери. Несколько человек спешно пытаются сделать свои ставки.

Я распахиваю дверь и очень удивляюсь, увидев за ней знакомое лицо.

– Привет! – говорю я радостно.

– Привет! – здоровается Уайетт, заходя внутрь, и быстро обнимает меня. Я встретила Уайетта прошлым летом, когда тетя Камилла попросила нас помочь ей на грандиозной вечеринке по пристраиванию животных. Мы с Уайеттом мыли всех собак перед началом мероприятия, чтобы у них было больше шансов найти хозяев. Он действительно приятный парень, и нас объединяет неспособность отказать тете Камилле. Но больше всего меня радует то, что на этом свидании не будет много неожиданностей.

– Подождите! Нарушение правил! – кричит дядя Майкл. – Они уже знакомы. Это не может считаться свиданием вслепую.

Тетя Камилла выбегает вперед.

– Протестую! Она не знала, что сегодня вечером пойдет с ним на свидание. Это и есть свидание вслепую.

Мы с Уайеттом молча таращимся на них. Тут у всех определенно крыша поехала, а еще только 14:30.

– Мы встречались раньше только один раз, – говорит Уайетт. – И мы действительно не знаем друг друга.

Я вскидываю руки вверх.

– Если мы сейчас же не уйдем, то пропустим начало игры. А так как я раньше никогда не была на хоккейном матче, мне на самом деле не хочется пропускать начало. Увидимся позже. – Я хватаю руку Уайетта и тащу его к открытой двери. – А, и не ждите нас рано. По дороге домой мы еще поедим мороженое.

Я подмигиваю Грэхему и Чарли. Дяди столпились вместе и беспокойно перешептываются.

Тетя Камилла машет нам с крыльца и кричит вслед:

– Увидимся с вами там!

– Она идет с нами? – спрашиваю я Уайетта, направляясь к его машине.

Уайетт оглядывается через плечо, а потом смотрит на меня. У него очень светлая кожа, так что на нем сразу заметна краска легкого смущения.

– Понятия не имею. Она спрашивала, не мог бы я взять тебя на этот матч, и я ответил, что, конечно, могу. Потом она дала мне билеты. Вот все, что я знаю.

Мы болтаем по пути на арену. Он ходит в ту же школу, что и Оливия, Чарли и Уэс, но он не знает их, потому что это огромная школа. Мне трудно представить себе подобное, потому что моя школа маленькая. Мы болтаем о выпускном годе и выборе колледжей и так, за разговором, доезжаем до места.

Уайетт ставит свою машину у входа с пометкой «только для держателей сезонных карт».

– Твоя тетя дала нам пропуск на парковку, – поясняет он.

У меня голова идет кругом. Я даже не знала, что в этом городе есть хоккейная команда. А теперь еще выясняется, что тетя Камилла – главный хоккейный болельщик?

Припарковавшись, мы вылезаем из машины и осматриваемся.

– Почему здесь все с собаками?

Мы крутимся на месте и видим, что да, практически каждый, идущий к входу, ведет на поводке собаку. Маленькие собаки. Большие собаки. Всевозможных размеров. Неожиданно мы понимаем, почему тетя Камилла выбрала для свидания это место.

– Понятия не имею, – говорит он. Потом резко останавливается и показывает на большой плакат, висящий на стене здания, на котором написано:

ДЕНЬ «ПРИВЕДИ СВОЮ СОБАКУ»!

На матч приглашаются все собаки (можно с владельцами).

– Ничего себе, – бормочет Уайетт.

Он прикладывает наши билеты к турникету, и мы заходим внутрь. В холле стоят столы, за которыми сидят представители местных организаций по спасению животных, груминг-салонов и ветеринарных клиник. Даже есть животные, которых можно взять себе. Если бы не моя мама, которая терпеть не может животных в доме, я совершенно точно ушла бы отсюда с каким-нибудь прелестным пушистым щеночком.

У прохода, ведущего к нашим местам, замечаем тетю Камиллу: она стоит у стола той самой группы, занимающейся спасением животных, которой мы помогали прошлым летом. Мы останавливаемся и машем ей.