Холли Блэк - 12 историй о настоящей любви

– Вот, – говорю я. – Счастливого Рождества.

Он поднимает птичку вверх к лунному свету и разглядывает ее.

– Это твоя лучшая работа, – отвечает он. Большего комплимента от эльфа не дождешься. – Он прекрасен.

– Спасибо.

Я и глазом моргнуть не успела, как он дотронулся до моей щеки. Так быстро могут только эльфы. Убрал волосы мне за ухо. Я судорожно вздохнула. Это происходит на самом деле?

Я наклонилась ближе, закрыла глаза, подставила губы. И ничего.

Открыла глаза:

– Э… я думала, ты собирался меня поцеловать?

– Я… я не могу.

– Почему нет?

Он сомневался, но все же ответил:

– Я не хочу никому делать больно.

– Ты не сделаешь мне больно, – ответила я.

Флинн покачал головой. Я вижу, что он тверд в своем решении. И его ответ – нет. Поэтому я выкладываю свой козырной туз. Единственное, на что эльф не может ответить отказом: – Это мое рождественское желание, Флинн.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрывает. Он пытается не улыбаться:

– Как это ты всегда находишь способ получить то, чего хочешь? Не отвечай. Просто закрой глаза, – просит он, прежде чем я успеваю возразить.

Я подчиняюсь.

– Итак, Натали?

– Да?

– Это не тебя я боюсь ранить.

Я еще не до конца осознала смысл его слов, когда он поднял мой подбородок и коснулся своими губами моих. Губы Флинна не такие холодные, как я представляла, – они теплые. Он теплый. Очень теплый, но почему он дрожит? Когда я снова открыла глаза, чтобы спросить, он уже отвернулся.

– У меня тоже кое-что есть для тебя, – сказал он.

Я протянула руку в перчатке, и он уронил мне на ладонь клочок бумаги и исчез, оставив меня в сомнении, а не выдумала ли я все это? Когда живешь в таком месте, порой сложно отличить магию от собственных фантазий.

Я развернула листок и прочла:

Ларс Линдстрем

Осби, дом 10

Мериголд очень нравился этот елочный базар. Там было светлее и, возможно, даже теплее, чем в квартире у них с мамой. В узорчатых подсвечниках потрескивали свечи. Мигали лампочки гирлянд, висевших крест-накрест над головой. А у входа стоял громадный пластиковый снеговик и светился изнутри ярко-оранжевым светом. Над его курительной трубкой поднимались настоящие клубы дыма.

Мериголд нравился насыщенный хвойный аромат елок «Фрейзер» и шелестящий хруст опилок под ногами. Ей нравились мужчины во фланелевых рубашках, поднимавшие деревья на крыши универсалов и седанов. Потом они привязывали их бечевкой, которую доставали прямо из кармана. Как фокусники. Мериголд нравился деревянный сарай: стены, украшенные гирляндами и венками, шумный старый кассовый аппарат и ветки омелы с прозрачными ягодками, свисавшие с крыши, будто сосульки. Но больше всего Мериголд нравился процесс выбора идеальной ели.

Слишком высокая, слишком низкая, слишком пышная, слишком тонкая. А вот эта – в самый раз.

Сколько Мериголд Мун Линг себя помнила, они всегда приходили сюда всей семьей. Но в этом году она заходила в лавку одна. Много раз и вот уже целый месяц.

Как попросить совершенно незнакомого человека о таком странном одолжении? Она задавалась этим вопросом еще с «Черной пятницы» и до сих пор не нашла подходящего ответа. Но время поджимало. День зимнего солнцестояния уже завтра, так что действовать нужно сегодня.

Мериголд пришла сюда… ради парня.

Боже. Даже думать об этом странно.

Но дело не в том, что ей понравился этот продавец. Нет. Она пришла сюда потому, что ей от него кое-что было нужно.

Конечно, он был симпатичным. К чему лукавить? Надо признать очевидное: этот парень – вполне привлекательный образчик мужского пола. Просто не в ее вкусе. Чересчур… мускулистый. Когда человек целыми днями таскает елки, то у него, конечно же, появляется хорошо очерченная мускулатура. А Мериголд нравились парни, ведущие преимущественно сидячий образ жизни и обладающие более художественными интересами. Чтение собрания сочинений Курта Воннегута. Создание популярного веб-комикса. Игра на контрабасе. Черт подери, да хоть видеоигры. От таких занятий человек становился либо пухлым, либо тощим, и именно такие ребята привлекали Мериголд.

Тем не менее у этого парня из елочной лавки было то, чего не хватало всем остальным. Что-то такое, что мог дать только он.

Ей был нужен его голос.

Впервые она услышала его, когда шла по автостоянке, отделявшей ее дом от автобусной остановки. Каждый год в начале праздничного сезона компания «Ели от семьи Драммонд» («Семейное дело. Работаем с 1964 г.») арендовала северо-восточную часть парковки, принадлежавшую продуктовому магазину «Ingles». В Эшвилле это было самое популярное место, где торговали рождественскими елями. В горах Северной Каролины таких мест было много – все-таки это край еловых ферм, – и потому, чтобы выделиться из толпы, Драммонды предлагали вдобавок дружелюбие, традиции и атмосферу. И бесплатный горячий органический яблочный сидр.

В Эшвилле любят все органическое. Такой уж это город.

Услышав этот голос, Мериголд замерла. Парень доставал стройные, связанные деревья из грузовика, выкрикивая указания другому работнику. Мериголд пригнулась, забежала за какой-то минивэн и выглянула из-за капота, как плохой шпион. Ее поразило, что он выглядел, как ее ровесник, и голос ему явно не подходил – низкий, уверенный, насмешливый. И, казалось, чересчур мощный для юношеского тела. В нем чувствовались усталость и снисходительность, но в то же время много тепла и юмора.

Это был хороший голос. Крутой голос.

Тот самый недостающий элемент ее последнего проекта.

Мериголд снимала короткие комедийные анимационные фильмы. Еще в средней школе она начала делать их для себя, просто для развлечения. И к одиннадцатому классу, когда она запустила официальный канал на YouTube, у нее уже было достаточно сноровки и таланта, чтобы обзавестись тысячами подписчиков. А теперь она пыталась привлечь внимание одной анимационной студии в Атланте.

Чаще всего Мериголд все роли озвучивала сама. Иногда ей помогали друзья (в прошлом году) или коллеги из маминого ресторана (в этом году). Но этот фильм… он был особенно важен. Он станет подарком маме на день зимнего солнцестояния и ее билетом из этого города. Мериголд сходила с ума. Она не знала, сколько еще сможет протянуть здесь.

Ей нужна помощь этого парня, причем срочно.

Вечер выдался необычайно шумный. Сжимая в руках горячий стакан с сидром (как устоять перед таким соблазном, да еще бесплатным), она рыскала среди деревьев и прислушивалась, стараясь не обращать внимания на смех детей и рев бензопилы. В любых других обстоятельствах подобное сочетание вызвало бы тревогу. Здесь же оно дарило лишь веселье. Вернее, могло бы подарить, если бы ее желудок не сжимался от страха, как при просмотре фильмов ужасов.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Там. В дальнем углу. Мериголд не слышала, что ответил покупатель, но угадать было нетрудно по следующей реплике продавца.

– Конечно. Просто позовите кого-нибудь из нас, когда определитесь.

Мериголд помчалась на голос, понимая, что все получится, только если она столкнется с этим парнем на полной скорости и им придется заговорить. Трусливо, да. Зато честно. Она пробежала сквозь ряд двухметровых елей, недавно срубленных и щеголявших толстыми зелеными иголками. Продавец завернул за угол первым.

Мериголд едва не врезалась в него.

Парень вздрогнул. А потом увидел лицо Мериголд и вздрогнул снова.

– Я тебя уже видел тут.

Теперь уже Мериголд изумилась.

– Прическа, – он кивком указал на густую, стильную косу, которую она закрепляла вокруг головы. Остальные ее черные, как смоль, волосы тоже были подобраны. – Такую не забудешь.

И правда, коса была визитной карточкой Мериголд. Однажды некий сексапильный юноша лет двадцати со шрамом на брови сказал, что эта прическа выглядит мило. С ней Мериголд ощущала себя милой. Но только не сейчас. Сейчас она чувствовала, что ее вот-вот вывернет наизнанку.

– Знаешь, – продолжал парень, не дождавшись ответа, – это странно. Ведь люди, как правило, покупают елку только раз в году.

– Я живу вон там, – Мериголд указала на жилой комплекс по-соседству, – и сажусь на автобус вон там.

Она указала на улицу рядом с магазином.

– А, ну тогда не буду стоять у тебя на пути, – сказал парень, не сдвинувшись с места.

– Я не иду на остановку.

– Значит… ты все-таки решила купить елку?

Он посмотрел на девушку, будто с ней было что-то не так. Но, по крайней мере, не разочарованно. Вблизи он казался еще крупнее, плечи и грудь – еще шире. Карие глаза и темные волосы теплого каштанового оттенка. Фланелевая рубашка в красную клетку с закатанными рукавами – униформа «Елей от семьи Драммонд». Интересно, он сам из этой семьи или просто сезонный работник?

Не то чтобы Мериголд не хотела купить елку. Хотела. Очень-очень хотела. Но мама откладывала на новый дом, а она сама – на квартиру в Атланте. Мозг лихорадочно искал другой выход из этой ситуации. Мериголд нужно было выгадать немного времени. Сначала надо узнать парня получше и убедить его в том, что она – нормальная, а уж потом задавать пугающий вопрос. Увы, похоже, купить елку – это единственный шанс.

– Да, – согласилась она. – Ну, возможно.

Лучше уточнить сразу.

– Мне было интересно, есть ли у вас… ну, знаете… Чарли Брауны?

Как только она задала вопрос, ей стало неловко. А когда она поняла это, то смутилась еще больше. Но парень неожиданно усмехнулся. Он сорвался с места, и Мериголд поспешила за ним. Они подошли к кассе, возле которой сгрудились низенькие ели, едва достававшие девушке до колен.

– Они такие… крохотные.

Было сложно скрыть разочарование в голосе.

– Извини, – отозвался продавец. – Так ты просила или нет показать что-то похожее на елку Чарли Брауна из мультфильма?

По телу Мериголд пробежала дрожь, едва она снова услышала вблизи этот голос. Снисходительно-надменный, но в то же время с нотками дружелюбной насмешливости. Наверно, с таким голосом можно ляпнуть любую гадость, и все равно выйти сухим из воды.

Мериголд была готова ему подыграть.

– Елка Чарли Брауна была жалкой, – сказала она, – но все-таки почти что с него ростом.

– Да. А он был коротышкой.

Мериголд не могла не улыбнуться.

– Как насчет чего-нибудь повыше… но с большим, неприглядным и непригодным к продаже изъяном? У вас что-то подобное есть?

В глазах парня блеснул огонек.

– У нас все деревья пригодны к продаже.

– Но наверняка найдется хоть одна уродливая елка.

Он развел руками.

– Видишь тут где-нибудь уродливые деревья?

– Нет. Поэтому я и спрашиваю, где вы их прячете.

Парень улыбнулся хитрой лисьей улыбкой, и Мериголд почувствовала, что ему понравилось быть пойманным на слове.

– Ладно. Допустим. Возможно, у нас тут кое-что есть. Возможно.

Продавец пошел обратно к деревьям и привел Мериголд к дальнему ряду у забора. Наконец они остановились перед елью, которая была ниже него, но выше нее. Как раз посередине.

– Вот эту мы уже пару дней никак не можем продать. У нее не хватает веток вот тут, – он поднял елку и показал с другой стороны, – и тут. Но их можно скрыть, если поставить дерево к стене…

– Как вы и сделали?

Он снова коварно улыбнулся.

– … и любому гостю вашего дома она все равно будет казаться полноценной.

Шумное, говорливое семейство бродило по соседнему ряду: мать, отец и маленькая девочка. Девочка указала на самую высокую ель. Она возвышалась над всем вокруг, в ней было как минимум шесть метров.

– Можно, мы возьмем вон ту? – спросил ребенок.

Родители засмеялись.

– Для этого гостиная должна быть намного больше нашей, – объяснила мама.

– А у кого-нибудь есть такие гостиные?

– У кого-то есть, – ответил папа.

– Когда я вырасту, моя гостиная будет такая большая, что я смогу покупать здесь самую высокую елку каждый год.

Эти слова, как стрела, поразили Мериголд в самое сердце. В детстве на этом самом месте она сказала отцу эти самые слова. Воспоминания нахлынули. В прошлом году ее семья впервые не купила елку. Грусть сменилась четким желанием: Мериголд осознала, что… она хочет ель. Отчаянно.

Она дотронулась до ели, пробежала пальцами по ветвям дерева.

– Мне она действительно нравится…

Она перевернула картонный ярлык и вздрогнула.

– О, это старая цена, – сказал парень. – Я могу сбросить десять баксов.

И все равно мама не обрадуется, если узнает, что дочь потратила столько денег.

– Я бы взяла ее за полцены, – предложила Мериголд.