Стелла Грей - 2+2

После этих слов, вскинув голову, я ринулась к выходу, старательно не обращая внимание на прищуренные глаза Данилова. Он что-то ответил начавшей говорить матери и почти сразу пошел следом.

– Никс, – меня схватили за руку, – не беги так. Спорт – не мой конек, ты же знаешь. Пожалей беднягу.

Я попыталась освободить ладонь, но напрасно. Никита держал ее крепко, шел рядом, уверенно чеканя шаг, и, как всегда, отступать не намеревался.

– Это мероприятие было ошибкой, – сказала я, остановившись и посмотрев на него. – Все это. И платье, и косметика… Такая глупость!

– Как скажешь, – он едва заметно улыбнулся и свободной рукой поправил локон в моей прическе.

Я нахмурились, мотнула головой.

– Не нужно. Что ты делаешь?

– Брось, Ник. Ты как лань пугливая, – теперь он засмеялся. – Не видел бы вас с Селивановым в том парке, в Москве, решил бы, что у тебя вообще никого не было.

Я вспыхнула:

– Какое тебе дело до того, с кем я и когда была?

Еще несколько секунд он продолжал смеяться, а потом вдруг вскинул брови, чуть отодвинулся и удивленно, с недоверчивой улыбкой, проговорил:

– Да нет! Быть не может… Ник, ты же спала с Вовиком?

Я снова дернула руку, пытаясь освободиться.

– Пусти!

– Серьезно?! А вообще кто-то был? – Данилов больше не смеялся. Я тоже.

– Немедленно отпусти!

Наши взгляды скрестились. Еще чуть-чуть, и я ударила бы эту наглую физиономию, но он неожиданно кивнул и первым пошел вперед. Моя рука осталась в его.

– Вызову такси чуть дальше, – сказал Данилов как ни в чем не бывало. – Там машины быстро приезжают, замерзнуть не успеешь. Давай же, Ник, не отставай.

Дальше шли молча.

Я предпочла не ругаться на улице, но дома собиралась устроить этому горе-дознавателю головомойку, чтобы больше никогда не вздумал фамильярничать и задавать тупые вопросы.

Хватит с меня!

/Никита Данилов/

Она сопела и пыхтела, как чайник с накипью. Всю дорогу домой я то и дело прятал улыбку, не желая злить и без того рассерженную соседку.

Она неодобрительно косилась на меня, поджимала губы и нервно теребила ручку от сумочки.

"Чиста и невинна, – думал я тем временем. – Неужели такое возможно? Вова что, совсем ненормальный? Бросить такое сокровище в мои объятия и предпочесть ей Лору с бассейном!"

Посмотрев на Громову, едва удержался, чтобы снова не коснуться ее руки. Но она не оценила бы. Не сейчас.

Как ни парадоксально, Ника напоминала мне маму. В том плане, что храбрилась и очень старалась сделать вид, будто все в порядке, но даже идиот понял бы при одном взгляде на нее: девушка обижена до слез. И я понимал причину.

Ужин оказался еще более гадким, чем мог представить. Мало того, что мне дочку Гельмута навязать хотели, так еще и Нику зацепили. И я бы сам поставил их на место, но она успела сделать это первой. Причем достаточно тактично, не уронив лицо.

Теперь же мне оставалось лишь любоваться рыженькой красоткой и гнать от себя пошлые мысли о том, как хотелось провести этот вечер иначе.

Почему не пригласил ее в ресторан сам? Зачем поволок к матери и Гельмуту? Такая тупость…

Сейчас же настроение Ники было испорчено, а доверие ко мне подорвано. Такси припарковалось напротив нашего дома, и пока я расплачивался, Громова выскочила на улицу, всем видом демонстрируя, что не хочет и секунды лишней провести рядом.

Я догнал ее у входа в квартиру. Она вошла и не успела закрыть дверь перед моим носом. Посмотрела злобно, фыркнула тихо и отошла в сторону, пропуская.

– Ну.ю прекращай, – не выдержав, я встал перед разъяренной Никой, готовый выслушать все, что накипело у нее в душе. Пусть лучше так выплеснет, чем обдумает, запершись у себя, накрутит с три короба, а после совсем возненавидит из-за ерунды.

– Не стой на моем пути! – Она зыркнула на меня, взмахнула рукой, желая оттолкнуть, но вышло лишь упереться в плечо.

– Данилов!

– Что, Громова?

– Ты невыносим! Проваливай! Мне нужно в душ и спать. Хватит приключений, мы не для того сюда приехали!

– Ты абсолютно права.

– Тогда отойди.

– Не могу. Пока не скажешь, что простила меня за этот дурацкий ужин, я не смогу уснуть.

– Значит, проведешь ночь без сна. – Она отвернулась, сложила руки на груди.

– Сжалься, – взмолился я, рассматривая красивые черты лица своей разгневанной соседки.

Хотелось провести по ним пальцами, а лучше осыпать поцелуями. Я даже мысленный путь нарисовал. От внешнего уголка левого глаза к скуле, к кончику носа, к правой щечке, а после впиться в губы.

– Никита, хватит паясничать. – Она сделала шаг вперед, намереваясь, видимо, меня протаранить.

Глупышка.

Кто так делает, когда у парня напротив в голове только одна мысль?..

/Вероника/

Я сделала шаг вперед в надежде, что Никита отступит, но он даже не думал что-то подобное делать. Вместо этого я как глупая муха угодила в объятия коварного паука. Данилов буквально окутал меня своими руками, плотнее прижимая к телу.

– Отпусти, – пискнула я.

– Только после того, как поцелую, – выдохнул он мне в губы.

Я замерла от неожиданности такого поворота событий. Кажется, я обещала ему за такое что-то отрезать.

Но пока вспоминала, что именно, Данилов действовал.

Горячие губы мягко коснулись моих, уверенно заставляя поддаться этому напору, покорится, будто волна – морскому шторму. Мое сердце заколотилось чаще, а в легких, казалось, исчез весь воздух, зато остался какой-то другой, тот, что один на двоих с Никитой.

Я не знаю, сколько это длилось, но я даже начала отвечать, только внезапная мысль отрезвила: “О боже, Ника, еще вчера ты встречалась с одним, а сегодня целуешься с другим. Что бы сказала твоя мать?”

Ответа я бы слышать не хотела, а может, и не услышала бы. Мама посмотрела бы на меня укоризненно, а в ее взгляде – даже в моем воображении – явственно читалось: “Ты ехала в Америку учиться, а не шашни крутить”.

Огромных усилий стоило оторваться от чужих губ.

– Данилов, прекрати! – взбрыкнула я. – Отпусти, сказала!

Свою просьбу я дополнила пинком в бедро. Слабым и неловким, но все же Никита зашипел от боли, а руки разжал.

Стоило только оказаться на свободе, как я фурией бросилась в ванную, где и заперлась, отгородившись от всего внешнего мира и Никиты в частности.

Сердце по-прежнему неслось вскачь, а гормоны кипели в крови, но я была решительно против такого произвола собственного организма. Нужно подышать, привести себя в порядок, умыться холодной водой и вновь стать серьезной девочкой Никой, у которой в голове нет никакой романтики! Только учеба!

***

Всю следующую неделю я прожила так, чтобы мной могла гордиться моя мама. Я училась, училась и только училась.

И Данилова призвала к тому же. Все наши разговоры я сводила к занятиям, любые намеки на прогулки – к необходимости еще поработать над проектом, который надо было сдавать уже сегодня.

И да, я была собой горда.

Кажется, мы с Никитой сумели превзойти самих себя, потому что наша презентация, план и бизнес-модель, которую попросил составить господин Браун, были в высшей степени проработанными.

Возможно, это звучало нескромно, но я уже сейчас предвкушала отличную оценку. Мой напарник, впрочем, тоже.

Мы даже первыми пришли под двери кабинета руководителя, так как мистер Браун лично курировал наши задания. Ни Вовы, ни Ларисы еще не было, и я немного забеспокоилась, когда за минуту до назначенного часа сокурсники не появились.

– Похоже, очкарик и выскочка решили сдаться, – скучающе заметил Данилов. – Что ж, нам даже лучше.

– Это очень не похоже на Вову, он никогда не опаздывал раньше, – проявила я беспокойство, точно зная: Селиванов не из тех, кто сдается. – Может, что-то случилось и нужно им позвонить?

– Да ну брось! – вскинул бровь в удивлении Никита. – Хватит уже играть в сестру милосердия. Это их проблемы. Нам никто не звонил, когда мы в первый день опаздывали.

Но я проигнорировала его слова и уже потянулась к телефону, когда в конце коридора показались запыхавшиеся Вова и Лара. Похоже, они действительно сбились с ног, опаздывая сюда, потому что спешащая алмазная принцесса едва ли не бежала на своих каблуках, грозя сломать их на ходу, а мой бывший с трудом за ней поспевал и даже несколько раз споткнулся.

– Гребаные пробки, – вместо приветствия бросила девушка. – Еще хуже, чем в Москве.

В этот момент до нас наконец добрался Вова, чуть ли не падая с ног, и его рассказ был более ярким:

– Простите, что заставили вас ждать… Наш водитель ехал слишком медленно… Объезжал аварию… Там, на проспекте…

– Ой, да забей ты, – отмахнулась Лариса. – Никому не интересно, что там было на проспекте. Лучше скажите, Браун уже там, ждет?

– Скорее всего, – пожал плечами Никита. – Мы не заходили.

Лариса тяжело вздохнула, Вова за ее спиной тоже.

– Ладно уж, – совсем примирительно произнесла она, немного меняя интонацию голоса. – Раз мы проштрафились, едва не опоздав, нам и отдуваться первыми. Пойдем на амбразуры.

– С чего бы это? – удивился Никита. – Может, я тут уже настроился морально, речь подготовил.

– Да хватит тебе прибедняться. – Лариса откинула пышную копну своих волос за плечи. – Это как раз я настраивалась и готовилась, еще слова потом нужные забуду, пока вы выступать будете. Да и вам легче будет. Вторым всегда легче.

Возможно, мы бы препирались и дальше, если бы дверь кабинета Брауна не открылась и оттуда не вышел профессор.

– У вас весьма занимательный диалог, – произнес он, задумчиво оглядывая нас с головы до ног. – Но я бы с удовольствием послушал о ваших проектах, нежели о городских пробках.

Небольшой шок сменился удивлением. Оказывается, Браун знал русский…

Через пару минут мы уже были готовы к выступлению, а профессор, сидя за своим столом, собирался внимать.

Вова и Никита колдовали у небольшого проектора, подключая ноутбуки. Данилов свой, а Вова явно Ларискин мак, потому что у него такого и в помине не было.

Я же с Айвазовой ожидали отмашки к выступлению.

– Так, первыми пусть будут опоздавшие. Раз уж так хотели, – наконец произнес Браун.

Лариса, виляя бедрами, вышла вперед.

Рядом с ней встал Вова и передал ей несколько распечаток, в которые она могла бы заглядывать по мере своего рассказа. Он же и перещелкивал слайды презентации маленьким пультом.

– Вашему вниманиею представляется работа, – начала Лариска, и Вова щелкнул кнопкой…

Что-то в моем сердце оборвалось.

Этого не могло быть.

– “Экономическая оценка инвестиций и управление денежными потоками предприятия”, – зачитала Лариса тему нашей с Никитой работы, а на экране высветилась таблица, которую я могла бы вспомнить даже если разбудить ночью.

Потому что я ее делала в тот день, когда Вова разбил мой ноутбук. Но как, черт возьми?!

Я повернулась к Никите, тот сидел на соседнем кресле, вцепившись пальцами в подлокотник, его губы были поджаты, скулы напряжены, а сам он напоминал стрелу, которую вот-вот выпустят из лука.

– М*ять, – едва расслышала я, прекрасно понимая, к чему это относится.

Наши взгляды с Даниловым пересеклись.

– Они украли нашу работу, – едва не плача, пробормотала я.

– Хуже, – голос Данилова был тих, но в нем звучали грозные нотки. – Они ее не просто украли, но и улучшили. Подпунктов стало немного больше. Мы в огромной жопе, Никс. И самое трешовое, что даже если начнем гнать волну, то будем выглядеть полными кретинами.

– Почему? Нужно сказать Брауну. Он должен понять.

– Ни в коем случае. Нас поимели, не нужно об этом сообщать всем. Мир экономики слишком жесток, и Браун это знает, поэтому и слабаков тут никто не любит.

– Так что же делать?

– Око за око. Зуб за зуб, – процедил Данилов, внимательно оглядывая кабинет в поисках чего-то.

Это самое нашлось буквально в метре от проектора. Столик с графином воды и стаканами.

Тем временем речь у Ларисы подхватил Вова, принимаясь углубляться в тонкости работы. Одна беда – он постоянно кашлял, будто от недолеченной простуды.

– Мистер Браун, позвольте Селиванову выпить воды, – перебил выступление Никита. – Ему, похоже, тяжело продолжать объяснять столь увлекательную тему.

– Да, конечно, – милостиво разрешил профессор.

Вова обернулся вокруг своей оси в поисках воды, но наткнулся взглядом на меня. Я посмотрела ему прямо в глаза, не отводя ни на миг и сверля, будто задавая вопрос: “Как ты мог?! Скажи, что это не ты!!!”

Я хотела увидеть в его глазах хотя бы частичку раскаяния, но вместо этого уголки рта бывшего парня дернулись вверх. Этот гад сдерживал торжественную улыбку, а потом все же отвел глаза, найдя воду.