Стелла Грей - 2+2

После Пьера был Франсуа, итальянец Гием, немец Карл, и каждый из них привносил в маму свои пластические изменения. И вот вершина пирамиды – нынешний норвежец Гельмут.

– Мам, у меня учеба, – опять попытался ухватиться я за зыбкую отмазку. – Честно.

– Ничего не хочу слышать. Завтра в восемь мы с Гельмутом будем ждать тебя в Райт-плаза. Мы уже заказали там столик. Так что не расстраивай меня и приходи вовремя. И да, будь добр, оденься нормально, а не в эти свои… побрякушки.

– А я могу попросить тебя о том же? – само вырвалось у меня. – Оденься, пожалуйста, в мою мать, а не в женщину-трансформер?

Слова вылетели, а я тут же пожалел о них. В трубке стояли тишина и порывистое дыхание, в котором уже угадывались нарастающие слезы. Ненавижу слезы именно из-за вот этого… Потому что мать всегда так много плакала и продолжает это делать.

– Мам, прости… – виновато протянул я. – Не подумал. Ляпнул… Я приду завтра. Обещаю.

Тишина, и лишь через какое-то время последовал ответ. И я знал, почему жду так долго: мать вытирает глаза, приводит в порядок дыхание, чтобы быть эдакой непробиваемой леди, которая всегда бодрячком.

– Спасибо, Никита, – наконец произнесла она. – Будем тебя ждать. Не опаздывай, пожалуйста.

– Хорошо.

На этом она положила трубку. А я еще долго смотрел в потолок своей комнаты, размышляя о том, каково это будет – сидеть рядом с матерью, которая пытается выглядеть будто двадцатилетняя девчонка, а выглядит перетянутой воблой…

/Вероника/

Мне было сложно и морально плохо в тот вечер. Но самое странное, ни первое, ни второе состояние не было связано с расстоянием между мной и Вовой. Наоборот. Меня не тяготили эти километры и эта временная передышка, что настораживало. Вова, чем дольше мы находились порознь, тем сильнее меня раздражал. Нет, я не перестала желать встречи с ним и по-прежнему мечтала об объятиях любимого… Наверное. И вот это "наверное" терзало! Весь вечер я только и могла, что сомневаться. Говорила себе: Вова не выбрал другую, поняв, что с ней выгодней; он не такой! Наверное. И он бы никогда не стал лгать о своих чувствах только потому, что раньше ему было комфортно со мной. Наверное. А еще… То, что я пролила на майку воду, и то, как смотрел на меня при этом Никита – ничего не значит! Мы просто живем под одной крышей, и меня не заботит его голодный взгляд! И снова то самое, глупое, надоедливое, с ума сводящее "наверное".

Стоило нам с Даниловым закончить первый этап совместного выполнения задания, как я сбежала, поджав хвост. И теперь крутилась на кровати, не в силах разобраться с событиями, происходящими в жизни.

Раньше любые невзгоды я преодолевала, обращаясь к спорту. Плавание, фитнес, йога, пилатес… Но, начав встречаться с Вовой, поняла, что как можно больше времени хочу посвящать ему. Мы гуляли, разговаривали, целовались, и все остальные интересы меркли, становясь неважными. И лишь теперь, оборачиваясь назад, я стала понимать, что слишком избаловала Вову вниманием. Нельзя посвящать себя всю любимому, даже если кажется, что он – центр вселенной. Иначе когда что-то в отношениях пойдет не так, можно просто остаться ни с чем. Пустой и разбитой.

Нет уж, это не про меня.

Я улыбнулась потолку и четко поняла одно: нужно возвращаться к спорту. Выплеснув негатив, точно найду выход из любой ситуации!

Так что, заведя будильник на шесть, приготовилась уснуть с самым довольным видом, когда зазвонил радиотелефон.

Трубки были в каждой комнате, и я, точно зная, кто мог звонить, не задумываясь нажала на прием вызова. Проговорить ничего не успела, ждала от Вовы первого шага. Но тут раздался тихий щелчок, и в наш разговор с, как я думала, Селивановым, вмешался Данилов.

Он нагрубил Вове, и я собиралась поставить хама на место, когда услышала женский голос…

Нужно было сразу отключиться, но я сначала растерялась, а после… Чем дальше шла беседа,тем отчетливей я понимала, что отключаться раньше Никиты нельзя, потому что тогда он понял бы, что я подслушиваю…

Мне было стыдно, уши горели от неприятия всей этой ситуации. А еще от того, что именно я слышала.

По телефону, при общении с мамой, Никита был другим. Он был серьезен, даже зол. И, в то же время, заботлив и внимателен. А я… я чувствовала себя так, словно свечку у кровати двух влюбленных держала. И увидела Данилова "обнаженным", без маски.

Это впечатлило, пожалуй, больше всех предыдущих его добрых поступков…

Теперь, повесив трубку сразу после Данилова, я не могла перестать обдумывать чужой разговор, не предназначенный для моих ушей… Значит, отец Никиты ушел к другой, а мама с отчимом путешествуют, при этом она регулярно ложится под нож, чтоб больше ее никто не бросил…

А как же он? Их сын. С кем был Никита, пока мама наводила красоту, а папа устраивал новый брак? Впрочем, почему "был"? Он ведь и теперь один. В соседней комнате. И завтра снова будет строить из себя наглого неотесанного грубияна, а что на самом деле с ним происходит?

– Это не мое дело! – проговорила я вслух, устав от нелегких дум и закрыв лицо руками. – У меня своих проблем выше крыши. Хватит, Ника! Спать… А утром… утром вместе займемся спортом! Буду ставить этого неандертальца на путь истинный!

***

Когда зазвонил будильник, я потянулась, открыла глаза и улыбнулась этому миру.

Поднявшись, немного размяла мышцы, попрыгала на месте, покрутила головой и уверенно двинулась в ванную. Водные процедуры и быстрая разминка много времени не заняли, так что к Никите в комнату я стучалась не позже половины седьмого.

– Кто?! – раздался сонный низкий голос.

Я дернула ручку, толкнулась вперед. Миг, и вот уже смотрю на недоверчиво щурящегося Данилова.

– Привет, сосед! – улыбнувшись, помахала ему рукой. – Приглашаю заняться кое-чем вместе.

Ник привстал на локтях, склонил голову и продолжил недоверчиво меня рассматривать.

– Подъем! – скомандовала я, приближаясь и протягивая Данилову руку. – Спорт – наше все!

– Ты что, головой ударилась?

– Я решила взяться за нас.

Никита хмыкнул, откинул одеяло, демонстрируя, что спит без одежды, в одних трусах, и, кивнув, предложил:

– Берись, где хочешь. Я весь твой.

– Да пошел ты! – вылетев из комнаты, успела захлопнуть двери и прижала руки к горящим щекам. – Идиот! Чтоб я еще попыталась с ним по-человечески…

Вбежав в гостиную, перевела дух и, чуть прикрыв глаза, попыталась вернуть самообладание.

Но сегодня явно был не мой день. Вместо покоя пришел Данилов.

– Ладно, не обижайся, Громова, – просипел он все еще хрипловато после сна. – Что там у тебя за новое веяние в голове? Борешься с депрессией с помощью приседаний? Скажи любви “нет”, а отжиманиям “да”? Семь раз подпрыгни, шесть раз пошли Лариску к черту?

Ар-р-р. Я хмуро смотрела на соседушку и понимала всю суть высказывания “благими намерениями вымощена дорога в ад”.

– Не молчи, Никс, а то мне кажется, что у тебя шиза. То ударяешься в слезы, то в учебу, то грудь мне показываешь, потом и вовсе будешь просить, чтоб я на тебя в трико посмотрел. Хочешь секса? Так и скажи, я, как ты могла заметить, всегда не против и готов.

– Я. Не. Хочу. С тобой. Ни-че-го! – отчеканила, разворачиваясь на пятках. – Сейчас потренируюсь, а в восемь, после завтрака, займемся заданием.

– Мне приготовь оладьи, – бросил Данилов, покидая гостиную. – И не стучи больше, Никс, хочешь меня видеть – просто вламывайся и падай рядом.

Кулаки сжались сами по себе.

Вот же… наглец! Негодяй… Ради него палец о палец не ударю!

Вот только когда дело дошло до приготовления завтрака, руки сами достали муку, яйца, кефир и принялись месить тесто. Опомнилась я уже поджаривая пятую партию оладий.

– Боже! – проговорила вслух. – Он меня зомбировал!

Это же надо было так попасть. Я даже не задумывалась над тем, что делаю, но подсознание сыграло злую шутку. В глубине души мне все еще было жалко Никиту из-за подслушанного случайно разговора. А еще покоя не было от того, что вовремя не положила трубку. Словно украла что-то…

Данилов сам вышел на запах.

Пришел на кухню, посмотрел удивленно на тарелку и… ничего не сказал. Хотя я ждала сальных шуточек про очередное мое желание ему угодить, а значит, пасть в Даниловские объятия.

Мы даже поесть умудрились в более-менее дружеской атмосфере, а после сели за задание от мистера Адама Брауна. Выполняли его виртуозно, с энтузиазмом и желанием удивить друг друга. Под конец третьего часа работы я и правда искренне восхищалась тем, как Никите удавалось творчески подходить к решению логических задач. Он находил выход из ситуаций, которые я посчитала тупиковыми! Это было настолько круто, что до самого обеда я вообще не вспоминала про Вову. Пока Данилов сам не отпустил очередную шуточку:

– Отлично поработали, Громова! Я приятно удивлен. Хорошо, что Лорка забрала себе твоего ботаника. Может, они и не победят, зато она в силах ему помочь. Прыщи вылечит. Ты знаешь, от чего в его возрасте у парней прыщи, Никс?

Я разозлилась. Моментально и бесповоротно.

– Ты идиот, Данилов! Вова тебя не касается. И вообще, не пора ли тебе собираться на свидание с мамочкой и ее мужчиной?

Повисла тишина. Гнетущая, давящая.

И я прикусила язык, чувствуя себя последней дурой.

– Прости, – сказала тихо, глядя на абсолютно непроницаемое лицо Никиты. – Я вчера думала, что Вова звонит. Взяла трубку на миг раньше тебя, а потом все боялась повесить ее.

– Понравилось?

– Что?

– Греть уши.

– Нет… Я не хотела. Просто так получилось, и мне очень неловко.

– Знаешь что, Громова? – Он придвинулся близко, сверкнул глазами. – Пошла бы ты… к своему Вовику. Станете с Лорой и Селивановым безупречным трио. Я мешать не буду, только за. Могу и денег дать на такси.

Я промолчала.

Данилов встал и ушел к себе, громко хлопнув дверью и оставив меня наедине с нереальным чувством вины.

И только через минут двадцать, накрутив себя, я решила пойти и еще раз извиниться. Свою вину признавать я умела, потому спокойно двинулась к его комнате. Остановил меня лишь звонок в дверь.

Недоуменно вскинув бровь, сменила направление, тайно мечтая, чтобы это был Вова. Может же он хоть раз проявить себя романтиком? Показать Данилову, что у нас настоящие чувства, что он скучает по мне…

Только на пороге вместо любимого появилась… девушка неопределенного возраста. Высокая и красивая, с полными губами, выкрашенными в яркий красный цвет… Одетая в коротенькую мини-юбку на подтяжках, распахнутую шубу и оранжевую кофточку с огромным вырезом. Оттуда выглядывала внушительных размеров грудь.

– Вам кого? – слегка обалдело спросила я.

– Ника, – пожевывая жвачку, ответила девушка и шагнула через порог. Сапоги-чулки подчеркивали длину и стройность ее ног.

Я попятилась, разглядывая гостью. А потом рванула в комнату к Данилову и, вбежав без стука, заявила:

– Ты совсем охренел, Данилов?!! Я что, по-твоему, совсем пустое место? Или думаешь для меня привычно, что сосед по комнате вызывает на дом девочек легкого поведения?! Я такого не потерплю! Понял? Сама позвоню твоему отцу и…

– Остынь, Никс, ты чего орешь?

Он поднялся с кровати, бросив туда мобильник, и пошел ко мне.

– Что там у тебя снова такое?

– Вот! – я вышла в коридор и ткнула пальцем на девицу. – К тебе пришли, дружок!

Сложив руки на груди, я с победным ликом воззрилась на Никиту, ожидая как минимум извинений.

Тот посмотрел в указанном мной направлении и, вздохнув, сказал:

– Привет, мам.

/Никита Данилов/

Это эпично.

И, возможно, посчиталось бы забавным, если бы не было так грустно.

Ника стояла, залившись румянцем и очевидно не зная, куда себя деть, а мама с легким удивлением разглядывала свое отражение в большом зеркале. И, судя по выражению глаз, не понимала, что же в нем такого.

А после начался шторм! В девять баллов.

– Ты как меня назвала, малолетка? – прошипела мама, фурией надвигаясь на Нику. – Проституткой?!

– Я… перепутала. Простите, – еще больше покраснела Ника.

– Перепутала?! Да как вообще можно перепутать?! Деревня! Ни малейшего понятия о сти…

– Вот про стиль бы молчала! – не выдержал я и рявкнул: – Тихо! Сейчас соберусь и пойдем.

– Куда? – С новоприобретенной бесцеремонностью мама процокала каблуками своих ботфортов и сунула нос в мою комнату: – Миленько.

– Я вас оставлю, – пробормотала моя героическая соседка и мышью просочилась в свою комнату.

– Твой… отец, сказал, что ты живешь с каким-то Владимиром. А ты живешь вот с ней! – мрачно заметила маман. – Редкостная хамка.

– Это все потому, что у меня забрали мальчика, – мрачно пробормотал я, неприязненно глядя на родительницу.