Машина ехала быстро, лес на этот раз не препятствовал Добрыне, чары-то Олеговна сняла. Препятствовать задумали другие.

– Вали! – скомандовал мужчина в черном, завидев мчащийся на них автомобиль.

Его помощники исполнили приказ главаря – завалили огромное дерево прямо под колеса Добрыни. Звук тормозов, а затем и сильного удара разрезал лесную тишину.

– Отличненько, – потер руки преступник, – пять косарей у нас в кармане. Вяжите его, братцы! Вот, Зиновий, Савелий Разбогатеев всегда выполняет свои обязательства. А ты говорил, не справлюсь, не справлюсь. Пожалуйста – пара минут и дело сделано. Тоже мне!

– Ты сначала заверши дело, – появилось из кустов уже знакомое нам лицо.

– Дк, уже!

– Уже будет, когда ты его целым и невредимым доставишь, куда я сказал. И если хвоста за тобой не будет. А пока не дели шкуру неубитого медведя. С Гольдзманом вечно проблемы на полпути возникают. Скользкий он.

– От Савелия Разбогатеева еще никто не ускользал, – заносчиво заявил разбойник, сняв при этом черный капюшон. Нам открылось худое некрасивое лицо, на которое спадали редкие белые волосы. Савелий немного напоминал умалишённого, тем более, что ко всему он еще немного шепелявил, а легкое косоглазие только усилило эффект.


Глава 16


Как бы я не старалась отвлечься, тяжелые мысли все больше окутывали мой разум. Работа не шла. Уже сколько ногтей переделала по нескольку раз. Скорее бы уже день закончился. Любовь, любовь. Зачем ты нужна человеку? Сколько людей в этой истории и ни одного счастливого. У всех разбитые сердца. Хотела бы я посмотреть в глаза тому, что придумал это наказание для человека! Говорят, что любовь, это всего лишь влечение. Этому, который говорит, мою бы боль в сердце, посмотрела бы я, как он тогда бы запел про секс.

– Анфиса, ты можешь уйти пораньше, если хочешь, – прямо ласково разрешила мне Индира.

– Нет, я доработаю. У меня и так пропусков много в этом месяце.

– Пропуски у тебя по уважительным причинам, – возразила моя работодательница. – Фирма их компенсирует. Мы же бережем своих самых ценных сотрудников.

– Спасибо, но я все-таки доработаю.

Еще не хватало от кого-то зависеть или быть должной. Довольно с меня всего этого. Скоро уже уйду на новую работу, и все изменится. Но сердце, не смотря на все мои волшебные успокоительные слова, четко знало, со сменой работы ничего не изменится. Вся моя жизнь теперь крутиться в этом болоте. И надо думать что-то посерьезнее простой смены работы. Первый день, за долгое время, завершившийся строго по рабочему графику. Я рада, что Индира меня поняла и решила хотя бы сегодня не трогать. Она уже час, как уехала, несколько минут назад разошлись и все остальные. Я тоже сложила все свои рабочие инструменты на место, сменила платье на удобные джинсы и майку, натянула вязаную шапку на голову и накинула пальто. Надеюсь, хоть в таком виде, я никого не соблазню по дороге домой.

Заставив себя думать только о том, что меня ждет приятный вечер в компании тети, что она обязательно по такому случаю приготовит что-то вкусненькое и расскажет об очередном своем любовном приключении, я, в уравновешанном настроении, закрыла салон.

Слабый баланс между истерикой и спокойствием снова нарушил не кто иной, как Алексей. Жаль ему мозгов не хватило, хоть ненадолго оставить меня наедине с моими мыслями. Что же они все тупые-то такие? И, естественно, огромный букет роз чуть ли не в зубах. Помнится, один такой я вчера забыла в машине у Добрыни. И та встреча тоже ничем хорошим не закончилась.

– Не надоело еще? – устало спросила я вместо приветствия.

– Нет. У меня предложение! Давай заключим перемирие.

– Какое перемирие? Вы мне жизнь сломали. Просто уйди с моей дороги, я очень тебя прошу.

– Анфиса. Ты не дослушала. Я хотел предложить тебе с интересом и пользой провести этот вечер.

– В твоих объятьях и в твоей же постели?

– Нет, – ухмыльнулся Алеша, повеселев, – об этом я теперь даже мечтать не могу. Нет. Мой адвокат договорился, и мы можем сегодня вместе с ним навестить одну маленькую и очень прекрасную леди. Ее временно поместили в небольшой детский дом недалеко от города. Всего пара часов езды. Не волнуйся, адвокат еде с нами. Так, как?

Знает, гад, чем меня купить. Конечно же я не могу отказаться навестить Олечку! Раз ее так далеко перевезли, с моими доходами мне трудно будет туда ездить. Добрыня, я так думаю, своих адвокатов уже отозвал, а, значит, это пока на самом деле возможность. В своих страданиях я совсем забыла про ребенка. А ведь ей совсем нелегко, после всего пережитого.

– Ладно, ты победил, – хмуро ответила я. – Адвокат точно едет с нами?

–Точно, – уже во всю ширину улыбался счастливый Алексей. – Букет возьмёшь?

– Нет. Отдай его кому-нибудь.

– Как скажешь. Твое слово закон.

Он тут же подошел к проходившей мимо женщине уж очень замученного бытом вида и вручил ей букет со словами:

– Мадам, вы сегодня необыкновенно хороши!

Ее, по всей видимости, чуть было инфаркт не схватил. Конечно, Березкин производил впечатление. Сегодня он не вернулся к своему костюму, а предпочел выдержать свободный стиль, джинсы и рубашка, но как он потрясающе смотрелся! Высокий, широкие плечи, прямая, как струна спина, легкая походка, красивое лицо, а глаза просто не оставляют шансов не влюбиться. Хорошо, что меня эта участь обошла. Хотя, его забота все же добавила один маленький плюсик к его портрету в моих глазах. А для других женщин пометка: знает, как угодить представительницам прекрасного пола. А потому весьма опасен.

Когда мы уже были в его машине, и там на самом деле уже сидел адвокат – женщина в возрасте и в теле с таким серьезным видом, что даже мне было не по себе от ее присутствия, настоящая надзирательница, Алексей объявил:

– Дамы, надеюсь, вы не против, если по дороге мы заскочим в несколько магазинов. Согласитесь, мы же не можем ехать к детишками с пустыми руками.

– У меня оплата почасовая, – буркнула женщина на заднем сиденье.

Я же предпочла промолчать. И так было понятно, что он поедет в магазин в любом случае. Может быть, конечно, это была все та же попытка задобрить меня, но я рада, что стечение обстоятельств принесет детишкам пусть маленькие, но приятные подарки. Не так много от меня потребовалось, всего лишь несколько часов в дороге, в компании с Алексеем, тем более, что он за рулем и честно не пытался ко мне приставать ни с разговорами, ни с намеками на любовь.

А подарки оказались не такими уж маленькими. Алеша позаботился достать список детей из того детского дома, их там оказалось всего тридцать человек. Мало список, так еще и все их размеры. Мы накупили одежды на зиму и далеко не все покупки влезли в его внедорожник. Алексей решил выйти из затруднительной ситуации и оплатил несколько машин немедленной доставки, так что по месту назначения мы прибыли целым кортежем подарков.

К одежде прибавились еще вкусности и ворох билетов в кинотеатр.

– Мы обязательно пожертвуем им некоторую сумму на ремонт, – тихо проговорил он, когда мы уже въезжали во двор, – но для пущей уверенности, что все блага достанутся детям, часть пожертвований предпочитаю вручить вещами.

Я кивнула. Согласна с ним. Всегда готова думать о людях только хорошее, но слишком много примеров в нашей жизни, которые учат подстраховываться.

Даже не смотря на все привезенные нами подарки, нам не разрешили слишком долгой встречи. Олечка плакала и я тоже. Мне удалось ее убедить, что это ненадолго, что мы должны пройти этот этап для того, чтобы стать счастливыми. Она спрашивала, почему с нами нет ее любимого великана Добрыни. Здесь она уже всем рассказала, что это ее новый папа, и что она будет жить вместе с нами и бабушкой Аделаидой.

Не стала разочаровывать ребенка, что у бабушки Аделаиды уже, по всей видимости, появилась новая «Анфиса». И скоро появится другая Олечка. Не надо ей это знать. Когда заберу, привезу в свою маленькую квартирку, там все и расскажу. Правду.

Что Добрыни больше не будет в нашей жизни. Никогда.

Мы попрощались и отправились в обратный путь. Было уже совсем поздно, и адвокатша мирно задремала на заднем сиденье.

– Если бы мог, усыновил бы их всех, – задумчиво сказал Алексей, нарушив щемящую тишину.

– Но тогда это был бы еще один детский дом. Только уже твой.

– Ну и пусть, – усмехнулся он, – я привык нести ответственность. Для меня она не в тягость. И я хочу большую семью. Но сначала надо встретить ту, с кем ее создавать. Влюбиться. А в ближайшие годы, это навряд ли возможно.

– Я думала, что ты ее уже нашел, – сдуру ляпнула я. Наверное, навеяло посещением детского дома. Какие же это сильные эмоции видеть горе и несправедливость и хотеть помочь сразу всем и немедленно.

Автомобиль вдруг аккуратно съехал на обочину и остановился. Алексей развернулся ко мне лицом и заглянул в глаза:

– Тебе стоит только сказать «да».

Я застыла. Смешанные чувства бурлили в моей душе. Боль от потери Добрыни, его недоверия, сменялась горячим теплом от присутствия и искренних слов Алексея.

– Я вижу, какая ты на самом деле, – не дожидаясь моего ответа, продолжил он, – я влюбился в тебя, Анфиса. Каждая минута без тебя – настоящее мучение. Я с нетерпением жду момента, когда ты заметишь меня. Мы можем усыновить не один детский дом и нянчить целый полк своих, я буду самым счастливым человеком, если ты родишь мне ребенка. Анфиса, подумай.

Он нежно взял мою руку в свою, и поднес к губам, едва заметно поцеловал подушечки моих пальцев.

– Одно только слово. Прошу, скажи…

Медленно, как же медленно все происходило. Моя кровь начала закипать, жар пустился разливаться по руке от тех самых подушечек пальцев и побежал по всему телу, попал в вены и, уже набрав скорость, понесся напрямую к сердцу.

– Ты сделаешь меня самым счастливым человеком на земле.

Я продолжала молчать. Не было сил ничего делать, не было сил в очередной раз отказывать. Ну, я же тоже не железная, елки палки!

– Анфиса. У тебя нет причин не доверять мне. У меня был перед глазами негативный пример, мои родители разошлись и мама вышла замуж за другого. А отец так и остался одиноким. Он даже не пытался найти ей замену. Настолько сильно он любит ее и по сей день. Я не хочу повторять его ошибки, но я согласен на них, только если это будет по-настоящему сильное чувство, затмевающее все вокруг. И это чувство есть. Теперь оно у меня есть. К тебе.

Повисла пауза. Я просто утонула в его глазах. В его безответной любви и боли оттого, что я не отвечаю ему взаимностью. Говорят, что любовь должна быть взаимной, чтобы обрести настоящее счастье. Но я вам официально заявляю, иногда бывают исключения. Иногда кто-то вас может полюбить настолько сильно, что это чувство сможет пробить любую броню. Броне-стальную броню из чужой любви к другому человеку.

– Я тебя люблю, – прошептали его губы и какой-то невероятной силой нас начало притягивать друг к другу.

– Да поцелуй же ты ее, наконец! – раздалось грозное с заднего сиденья.

И магия мгновения исчезла. Я отвернулась к окну и сделала вид, что мне очень интересно смотреть в темноту. А Алексей немного помедлил, и мы снова поехали. Но уже совсем ни о чем не говорили.

Когда мы подъезжали к городу, я попросила:

– Пожалуйста, можно меня первой отвезти?

Алексей нахмурился и молча кивнул. Это, конечно, был чудесный день, но я не уверена, что он стоил отношений с Добрыней. Хотя воздух в этой машине наэлектризовался очень сильно. Ну, вот. Теперь меня мучила совесть еще и за Алешу. Только этого не хватало.

Мы подъехали к Ольгиному подъезду, я собрала свои вещи и поблагодарила:

– Алексей, спасибо тебе большое за сегодняшнюю поездку. Это действительно многое значит для меня. Вечер на самом деле был очень хорошим. Прощай, – нет, именно это я и хотела ему сказать, и, повернувшись к адвокату тоже попрощалась, – До свиданья, и вам тоже спасибо за помощь!

– Нет проблем, обращайтесь, – как будто прожевав слова, женщина снова прикрыла глаза и продолжила дремать.

Не глядя на Алексея, я отвернулась, открыла дверь и вышла из автомобиля. Уф, это закончилось. Надеюсь, Оля меня еще ждет, поздно совсем, конечно, но не глубокая же ночь. Услышала за спиной рев мотора, Алеша уехал. Все. Пора это уже все бросать. Совсем вы меня загоняли, мужчины. И Добрыня не звонит. Видимо, прав Алексей, потеряла я его.


***

– Разбогатеев, ты уверен, что Гольдзман еще живой?

– Зиновий, обижаешь. Что я, труп от еще дышащего не отличу?

– А кто тебя знает, – проворчал Туркин, – твои, вон, ребятки с ребенком не справились. Это ж надо было упустить! Один Гольдзман и какой-то старик захудалый, повязали твоих мордоворотов.

– Это была случайность, Зиновий. Нельзя из-за одной неудачи всю жизнь потом крошить обиды. Но мы же сделали лучше, достали тебе самого Добрыню. Сейчас доедем до места, привяжем его аккуратненько, немного прижжем или отрежем чего, он твои документики подпишет и все! Ты хозяин и заводов, и пароходов.