— А, так мы всё-таки на «вы»? — Андреев фыркнул. Ему, в отличие от меня, собственная нагота дискомфорта не доставляла. — Скажи, ты как предохраняешься?

— Я… а вам это зачем?

— Для презентации на круглом столе, — усмехнулся он. — Лен, ты на вопрос мне ответишь или мне самому догадываться?

— Я не могу иметь детей, — растерялась я.

— Да-а? Интересное продолжение, — произнёс Андреев, задумчиво разглядывая меня. — Таблетки? Впрочем, какая разница... В каком-то смысле, так даже лучше. Устал от презервативов.

— Идиот. — Я скинула ноги с постели, собираясь продефилировать в ванную. Не тут-то было. Андреев рванул вверх мои щиколотки, поставил одно колено на кровать, забросил мои ноги себе на плечи, и я опомниться не успела, когда его ладонь в очередной раз поймала мои запястья и прижала их к моему животу.

— Я больше не могу! — забилась я.

— Сможешь. Расслабься. Вот сейчас просто расслабься, хорошо?

Почувствовав, что я сжалась и явно ему противлюсь, Андреев вздохнул и медленно ввёл в меня пальцы.

— Ты внутри, как мокрый шелк, — поступательные движения, — так, хорошо… А теперь просто расслабься. Ты должна. Я и так долго ждал. Ну, дай мне это. Дай сама. — Пальцы стали совершать круговые движения. — Кошечка, — позвал он меня. Я заметалась и невольно пошла на его руку. — Вот оно, твоё «да», — прошептал он. — Почувствуй меня... Кошечка… — Теперь он сам буквально по сантиметру входил в меня. — Почувствуй. Раскройся. Расслабься.

  Если бы он сделал сухой и резкий толчок, как это иногда проделывал Макс, я бы смогла убедить себя, что Андреев взял меня силой. Я бы сказала себе, что это я не хотела, а он всё сам сделал. Но весь ужас заключался в том, что Андреев легко продвигался вперёд, входя в дрожащую, желающую его, раскрытую для него плоть, которую он сам же и подготовил. Продвинувшись во всю свою немыслимую длину, потерся щекой о мою ногу. Теперь он полностью был во мне и крепко держал меня. Впрочем, в его глазах я увидела напряжение и ту чудовищную волю, с которой он себя сдерживал. «Ему важно не соитие, а твоя реакция. Он хочет твоё “да”», — пришёл ко мне ответ из глубины сознания.

— Отпустите меня, — потребовала я. В ответ он молча, не сводя с меня своих внимательных глаз, сделал новый толчок. Дождался моего стона, и повторил движение. То, что началось медленно, очень быстро переросло в дикую, таранящую последовательность. Он буквально избивал мою матку, нанизывая меня на себя. Кровать скрипела, я вскрикивала, Андреев хрипло дышал сквозь стиснутые зубы.

— Так нравится? — донеслось до меня. — Ну, скажи.

— Нет. Нет. Нет, — в такт его движениям упорно скулила я. «Да, да, да…»

— Ах, нет? — Толчки стали быстрыми и короткими. Ненавидя себя, я издала новый стон — предвестник второго оргазма. Я никогда приходила к финишу, и вот сейчас это снова должно было случиться. И с кем? С мужчиной, который не любил меня? Для которого я была — кто?

— Кошечка…

Я попыталась высвободить руки. Ощутив мои трепыхания, Андреев вцепился в меня с удвоенной силой. Стиснул зубы, замедлился и взял другой ритм и темп.

— Ну что, тебе так нравится? — услышала я. — Или ещё нет? Или сделаем по-другому? Или перевернуть тебя и взять сзади? Или — положить боком? Или — прислонить к стене? Давай не стесняйся. Сегодня твой праздник. — Он попытался добить словами то, что не мог сделать плотью. Поняв, что я близко, но не так, как он сам, Андреев чертыхнулся, рывком перевернул меня на живот и моментально собрал в ту позу, когда зад взлетает к потолку, а щека прижимается к простыням. Обвил руками мои ноги, дёрнул колени в стороны и неожиданно мягко лизнул меня. Я беспомощно закричала.

Его язык убрался, зато внутри оказались пальцы, и я услышала:

— Лен, ну хватит с собой бороться. Честно, мне нравится, что ты именно такая. А если уж совсем откровенно, то от этой твоей реакции у меня самого внутри всё узлом скручивается. Так что давай, подумай о чем-нибудь прекрасном, пока я… Ах да. Ещё одна просьба: ты не могла бы убрать свои руки ото рта?

— За-зачем?

— Я хочу тебя слышать. Я хочу знать, что тебе нравится. — Точные, выверенные движения внутри меня никак не сочетались с его спокойным тоном.

— В соседних номерах люди, — уже теряя голову, постанывая, попыталась в последний раз вразумить его я.

— М-м. Завтра они либо съедут, либо пришлют нам цветы.

И я не выдержала — хихикнула.

— Вот и отлично, — подвёл он черту. — А теперь хватит дискуссий. Я тебе, блин, не вечный.

Но он был вечным. Дождался, когда я закричу. Довёл до того момента, пока я не выгну спину, и только тогда вошёл в меня. Дальнейшее заставило меня вгрызаться в подушку, царапать её и умолять о пощаде. За два рывка до финиша Андреев обвил ладонью мое горло, запрокинул мне голову и переплёл со мной взгляд.

— Schatze, kommen, — тихо позвал он. — Для меня.

И я кончила, как он просил — для него, под ним. Вместе с ним.


Обессилев, я лежала на животе, положив подбородок на руки и рассматривала его. Он, опираясь на локоть, поглаживал мою спину, наблюдая за выражением моего лица. Молчание явно затягивалось, но оно меня не напрягало. Зато, видимо, напрягло его.

— Лен, пошли в душ. А потом нам действительно нужно будет поговорить.

— Ну нет, — отказалась я. — Вы идите. Я потом, одна и сама.

— Хорошо, как скажешь. А вообще, интересно, когда произойдет то, из-за чего я целый день на взводе? — задумчиво произнёс Андреев.

— И… и что же вы ждёте? — спросила я, перебирая в своей всклокоченной голове кучу неприличностей, которые он сейчас попробует выторговать с меня.

— Я жду, когда ты назовёшь меня по имени. Хотя бы один раз. Один-единственный.

Потрясённая, я уставилась на него. И вдруг ясно себе представила, каким Андреев был в детстве. Высокий, темноволосый, худощавый мальчик, с никогда не улыбающимися глазами и привычкой сжимать рот и кулаки, чтобы не закричать и не сдаться. Он привык воевать, один на один сражаясь со всем миром. И весь его опыт с женщинами, который так не нравился мне, вдруг предстал в абсолютно ином свете. Да, он умел любить. Он только не умел любить сердцем.

Заглянув в мои глаза, Андреев неопределённо хмыкнул, быстро поцеловал меня в губы и одним толчком тренированного тела соскочил с постели. Легко прошёлся по ковру и скрылся в ванной, откуда раздался шум воды и припев «maybe, maybe…» Я зажмурилась и потянула на себя одеяло. Мне очень хотелось плакать.

— Знаешь, ты потрясающий, Алексей Андреев, — прошептала я, обнимая подушку, на которой пять минут назад лежала его голова. — Да, ты не Макс. Но в тебя очень легко влюбиться. Только я тебе об этом не скажу, потому что твоё сердце пусто. А еще я не знаю, как мне теперь признаться во всем Максу…”».

Глава 7. FAQ

«У любви две стороны, не так ли? И одна из них точно предательство.»

((с) «Salem»)


IV .


«Я вышел из душа, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем.

— Лен… — начал я и осёкся. Ларионова тихо спала и глубоко дышала, спрятавшись между одеялом, подушкой и покрывалом. А из белых простыней наружу, на свет выглядывало гладкое полушарие её правого бедра с той самой ямочкой. Это была самая невинная и провокационная поза, какую я когда-либо видел. Я присел рядом. Я долго смотрел на неё. Потом накрыл Лену, собрал разбросанные вещи, оделся, вытащил бумажную салфетку и гостиничной ручкой, обнаруженной в её номере, написал: «Утром. В 12:00. На лавочке». Прихватив красно-зелёную табличку «убрать номер/не беспокоить», высунул нос в коридор. Убедившись, что рядом никого нет, вышел из её номера. Привесил табличку красной стороной наружу, вызвал лифт и отправился в свой business-suite, в котором вперемешку валялись распечатки презентаций, газеты, мой синий свитер, джинсы, кроссовки, стоял открытый «HP» и валялись бесхозно-брошенные зарядки от iPhone и «Blackberry». Бросил пиджак на диван, окинул взглядом апартаменты, хмыкнул и позвонил консьержке.

— Разбудите меня в семь, — попросил я, — и уберите мой номер.

— Простите, а вы не хотите поужинать? — осведомилась та. — У нас сегодня чудесный стейк.

Есть мне не хотелось.

— Может быть, спиртное? У нас есть исключения для высоких гостей, — намекнула мне мисс «Услужливость».

Я на автомате провёл рукой по своему старому шраму на скуле:

— Спасибо, но точно нет.

— Что ж, тогда приятного вам вечера.

— Tak. И вам тоже.

Я опустил трубку на аппарат. Подошёл к огромному окну, разглядывая застывший Эресунн и огоньки города, в котором я обрёл то, что искал. «Или же — был одурачен?». Лена… Да, она отвечала мне — да так, что у меня напрочь снесло голову. Но при этом в её реакции было что-то не так, что-то совсем не правильное. Я понять не мог, в чём дело. Что её так накручивало? Наличие Макса? Но дело было не в нём, она сама так сказала. Магда? Но Лена ни разу не упомянула о ней. Тогда что, сплетни Авериной? Та, конечно, могла рассказать обо мне кое-что (например, как я её кинул с её просьбой о повышении, которое она постаралась вымутить с меня в обмен за наш второй раз). Но Аверина вряд ли б сдала меня. Тогда что? Я прислушался к собственной интуиции. Похоже, Ларионову всё-таки останавливал страх, сидящий в её подсознании. Я ощущал его, и поэтому сам чувствовал себя с ней как на американских горках: то практически терял свой мозг, видя её желание — то меня душной подушкой накрывал стыд растлителя малолетних. В принципе, будь мы с Ларионовой в нормальных отношениях, я бы сам спросил её. Но выяснять секреты у Лены было делом, мягко говоря, затруднительным. Тем более, что «особняком» стояло дело с «Ирбис». И я в первый раз задал себе вопрос: кто такая Лена?

Мысль о том, как бы мне поскорей докопаться до истины, медленно поворачивалась в моей голове, оттачивая грани решения. Я походил по комнате, покурил. Взглянул на часы. Вдруг вспомнил, что я пообещал Кристессену. Дав себе под зад хорошего пинка за свой длинный язык (вот нафиг было выпендриваться?) я, с ощущением приговоренного к самоубийству, взял в руки «Blackberry». Покрутил мобильный в ладони и, вздохнув, набрал Магде. Гудок, один, второй, третий. «Магда, милая, хорошая, дорогая, я тебя очень прошу, я тебя заклинаю: только не бери трубку. Потому что потом я всегда смогу сказать, что я не смог до тебя дозвонился и лёг спать, а ты…».

Не помогло.

— Алексей, здравствуй, — весело прощебетала Магда.

— Привет, как дела? — похоронным голосом задал я дежурный вопрос.

— Хорошо. Я жду тебя. Папа сказал, ты приедешь?

«Да, обмен информацией в семье Кристенссенов был поставлен хорошо...»

— Прости, Магда, но никак не получится.

— Почему? — Магда явно была растеряна. Или расстроена. Впрочем, какая разница? Я столько лет напропалую ей лгал и ею же пользовался, что теперь было бы странно начать волноваться из-за её чувств, или вообще, начать их препарировать.

— Я не смогу приехать, Магда, извини. Я неважно себя чувствую. То ли перелёт меня доконал, то ли выступление, то ли поход в ресторан с твоим отцом — но я не могу. Честно.

Магда помедлила.

— Сколько лет я тебя знаю, ты никогда не болел, — заметила она холодно.

— Магда, послушай. Я правда хочу тебя видеть, — с трудом выдавил я, сжимая кулак и постукивая им по подоконнику. — Но я действительно слишком устал. Давай, я приеду завтра?

— Если ты…

— Ты не поверишь, Магда. Я в своём номере. Один. Можешь прямо сейчас перезвонить мне сюда через ресепшен. Можешь вызвать секьюрити, чтобы они пришли сюда и обнюхали весь мой номер. Можешь даже позвонить своему отцу. — Я уже готовился отшвырнуть трубку, когда Магда робко сказала:

— Если ты заболел, может быть, я к тебе приеду?

Но эта ласка уже не вызывала даже элементарной вежливости.

— Нет. Слишком длинная дорога. Я не хочу волноваться из-за тебя. Мы увидимся, как только я приду в себя. Я тебе сам перезвоню. Хорошо?

— Хорошо… Только помни, что я люблю тебя.

— Да, я это помню.

— А ты… ты меня любишь, Алексей?

«Ну давай, соври ей. Или скажи ей правду. Если посмеешь, конечно.»

— Да, Магда, — ушёл от ответа я. Помолчал и добавил: — Спасибо, что ты правильно поняла меня. Спокойной ночи. До завтра.


Я закурил и открыл окно. Присел на журнальный столик. Вспомнил Кристофа и его «безопасников», и то, как они выдернули на свет полуправду обо мне, Юле, Свете, Оле. Вот тут-то в моей голове и возникла одна идея. Взвесив все «за» и «против», я набрал номер одной из своих бывших, из тех немногих, с кем я сумел сохранить нормальные отношения. Её звали Оля Романова. Когда-то давно, много лет назад мы были друг у друга первыми. Мы оба дрались за лучшую жизнь. Но я уехал в Германию, а она осталась в Москве. Сделала неплохой бизнес, а шесть лет назад перебралась на Кипр, где и жила теперь с очередным «гражданским» мужем (если так, конечно, можно называть элементарное сожительство).