Я замерла. «Лёха» безмятежно фыркнул, ещё раз обозрев мой приоткрытый рот и повернулся к «Сычу». Раскинул руки, как крылья, и пошёл к нему вальяжной походкой заглянувшей на огонёк звезды.

— ВладимВадимыч, — дурашливо запел «Лёха», — а вы все молодеете.

— Скажешь тоже, — загоготал довольный «Сыч». — Ну, как там в Германии?

«А, так ты, из Германии?»

— Гитлер капут, — совсем уж по-хулигански прошептала я в твидовую спину. «Сыч» прищурился, пытаясь разглядеть в коридоре существо женского пола. «Лёха» обмер. Я озорно прищёлкнула пальцами и пулей вылетела из офиса. Подставила лицо тёплому сентябрьскому солнцу и расхохоталась. «Занятный парень, — вспомнила я прозрачные глаза. — Но — не моё шоу».


— Макс, — открывая входную дверь и гремя ключами, позвала я. — Сафронов, ты дома?

— Дома, — в коридор выглянул Максим, на ходу надевая свитер. — Я только-только вошёл, Лен. А ты что так поздно?

Видя его открытую, во все тридцать два зуба, улыбку, я подумала, как же мне повезло, что мы вместе, и что Макс так меня любит. Он возник в моей жизни в тот несчастный день, когда я шла из больницы, услышав приговор врача: «Последствия хирургического вмешательства… Вы зачать не сможете». Был ливень, а мне казалось, что вместо со мной плачет небо. Из-за стены дождя возникла огромная чёрная машина и остановилась рядом со мной, чуть-чуть не окатив меня грязной водой из лужи.

— Садитесь, я вас подвезу, — окликнул меня дружелюбный, густой мужской голос. Я покачала головой. — Садитесь, не бойтесь.

Откровенно говоря, в тот миг мне было всё равно, что он со мной сделает, но я помотала головой:

— Нет.

— Садитесь, я вас не трону. Ну, пожалуйста, садитесь.

Он уговаривал меня ещё минуты три. В итоге, я покорилась и забралась в округлый мрачный джип с затемнёнными стёклами. Водитель спросил мой адрес, кивнул, уверенно развернулся на двойной сплошной полосе, и повел машину в сторону Олимпийского проспекта. Покосился на меня, мокрую и несчастную. Вздохнул, порылся в «бардачке» и протянул мне пачку белых бумажных салфеток. А мне на колени упал цветной глянцевый флаер. «Архитектура. Авторские проекты. Шоу-рум на Фрунзенской. Хозяин — Максим Сафронов», — прочитала я.

— Возьмите, у вас выпало из «бардачка», — вернула я флаер водителю.

— Оставьте себе. — Он помолчал и добавил: — Максим Сафронов — это я. Может быть, однажды вы придёте ко мне со своим приятелем?

— Зачем? — я отвернулась к окну.

— А я бы очень хотел объяснить ему, что вас нельзя обижать.

Повисла пауза. Я вскинула на водителя ошеломлённые глаза. Тогда-то я его и разглядела. Макс — Максим Сафронов — был старше меня и на много. Но его улыбка мягко обняла меня, а карие глаза смотрели тепло и искренне.

— У меня нет приятеля, — прошептала я и вложила флаер в карман дверцы автомобиля. Сафронов ничего не ответил. У подъезда я протянула ему крупную купюру. Максим покачал головой и попросил мой телефонный номер. Так мы и стали встречаться, сначала редко, потом чаще. Макс медленно размораживал меня. Расспрашивал о моей учёбе, иногда забирал с занятий и водил на выставки, в кафе и в шоу-румы. Через месяц Макс в первый раз пригласил меня к себе, в свою двухэтажную студию, расположенную в известном всем москвичам доме на Набережной. Были свечи, хрусталь, музыка, в вазе — мои любимые розы, в бокале — сок для меня. Наверху — его спальня.

— Если хочешь, останься. Я буду рад.

И я осталась.

Он брал меня со спокойной уверенностью тридцатипятилетнего мужчины, который давно и хорошо знает, как удовлетворить женщину. Я поддавалась ему. Впрочем, в моих движениях и ответных стонах была только благодарность. Да, это глупо, но тогда мне был всего двадцать один год и мне очень хотелось отблагодарить Макса, вот так, за то, что он добр со мной. Я думала, эта ночь будет последней, но наступило утро, и Макс снова был рядом. Я приходила к нему ещё три летних месяца. В какой-то момент, растворившись в его огромной, помпезной, но пустой и холодной студии, я, постеснявшись изменить её под свой вкус, приняла решение копить на собственную квартиру. Мне всегда хотелось иметь просторную белую кухню с видом на лес — и спальню, в которой никогда не появится телевизионная плазма. Чтобы мы двое оставались здесь один на один, без сводок бизнес-каналов, зубодробительных новостей от «Первого» и ночного веселья от «Comedy». Обдумав мой кредитный план, Макс предложил мне взаймы, но я отказалась. К тому времени у меня уже была другая договорённость. Так я и стала хозяйкой симпатичных шестидесяти трёх квадратных метров с кухней и лоджией с видом на лес. Макс в итоге сам перебрался ко мне, но навещал свою студию, когда ему требовались тишина, мольберт или зимние вещи. «Дань моде и отсутствие обязательств», — говорила про нас моя мама. Гражданский брак ей не нравился, а Максима она откровенно не одобряла: «Лена, он старше тебя, и он тобой пользуется».

Но мама ошибалась. Эти отношения были самыми честными из всех, что я только знала. Макс любил меня, он был нужен мне, и при этом ни один из нас не тащил в ЗАГС другого. Максу это было не надо («детей же все равно нет? Ну и чего заморачиваться?»). А я… в общем, с одной стороны я точно знала, что отсутствие штампа в паспорте держит Максима в тонусе. С другой, я, говоря ему о любви, использовала кучу слов. Было здесь и «ты потрясающий», и искреннее «мне хорошо с тобой». Было и чуть более лживое «я хочу тебя». Не было только трёх простых слов: «я люблю тебя».


— Макс, а я в понедельник улетаю в Копенгаген, — похвасталась я. — Что тебе привезти из Дании? Высокохудожественные альбомы с архитектурой? Каталоги из музеев? А хочешь…

— Надолго?

— Что надолго?

— Ты надолго едешь? — спокойно переспросил Максим.

— На три дня.

— Отвезу тебя в аэропорт, — кивнул он.

— А ты скучать будешь?

— Буду. Конечно, буду, Лен. — Макс привлёк меня к себе и положил подбородок на мою макушку.

— А ты мясо на ужин пожаришь? У тебя хорошо получается, — немедленно подольстилась к нему я.

— Ага, но попозже. Мне надо кое-то доделать. — Максим неохотно выпустил меня из объятий. Провел широкой ладонью по своим светлым, удивительно красивым волнистым волосам. — Представляешь, заказчик опять не доволен, — с легкой обидой пожаловался Макс, — так что мне придётся пересчитывать нагрузочную мощность на арки.

— Твой заказчик инфернальный кретин, — молниеносно среагировала я. Макс поднял брови, фыркнул и покачал головой:

— Лен, вот скажи, ну откуда это в тебе?

— От папы. Иди работай, — смутилась я.

— Минут через пятнадцать закончу, — пообещал Макс, включая компьютер в нашем общем с ним кабинете.

— Тогда я тоже делами займусь. Посижу тут с тобой рядом, ладно?

Макс кивнул. Я бросила на стол папку. Переодевшись в джинсы и футболку с голубым Покемоном, с ногами забралась на диван и вытащила программу.


«Первый день суммита», — прочитала я очень пафосное начало, ошельмованное буквой «у», и, не сдержавшись, фыркнула.

— Лен, ты что? — недовольный Макс оторвал взгляд от компьютера.

— Опечатка смешная.

Вообще-то у Макса было хорошее чувство юмора, но, когда он работал, разговорам места не было. Так что я, на всякий случай сунула в рот ручку, и продолжила читать. Итак, «16:00 — открытие. Выступление Эрика Ричардссона, главы корпорации «Systems One». Итоги года и стратегические планы развития. 16:30 — Выступление Кристофа Кристенссена, главы представительства «Systems One», Россия. 17:00 — выступление Алексея Андреева, замглавы представительства «Systems One», Германия. 17:40 — выступление Элен Паркинссон, главы...» Так, стоп. Андреева? Алексея Андреева? Передо мной тут же возникли очень светлые глаза, и знающий взгляд, с которым этот жулик рассматривал выпавший из моей папки билет на самолёт в Данию.

Покачав головой, я прогнала видение с прозрачными глазами и принялась читать дальше. «Второй день саммита. Круглый стол представительств и партнерских компаний». Невнимательно пробегая название сессий, я наткнулась на фразу: «16:40 — Общий круглый стол России и Германии». А потом меня чуть удар не хватил: из программы следовало, что замдиректора по партнерам российского дистрибутора «Ибрис» — Елена Ларионова (ага, это я) выступает (!) с презентацией (??) по программе освоения (‼!) маркетинговых фондов (фак). А ведет этот «круглый стол» — угадайте, кто? Правильно: Алексей Андреев. Я дважды моргнула. Потом закашлялась.

Макс посмотрел на меня:

— Лен, ну что опять?

— Что-то в горле першит, — слабым голосом отозвалась я.

«Ага, у меня в голове запершило.»

— Водички выпей, — стараясь быть вежливым, посоветовал Макс.

— Да, Макс.

«Да, мой хороший. Сейчас я выпью водички... Только сначала я кое-кому наберу. И такое устрою!»


Шагнула в коридор, плотно притворив за собой дверь кабинета. В сумке, оставленной в прихожей, нашла свой телефон и отправилась на балкон. Таня Сиротина взяла трубку только на пятом гудке.

— Да-а? — пропела она.

— Тань, — прошипела я, — какая ещё презентация? Мы так не договаривались.

— Какая еще презентация? — сходу не поняла Таня.

— Глаза разуй и папку открой.

— Какую ещё папку? — Таня явно была где-то далеко.

«Наверное, в Германии...»

— Папку с материалами вашего «суммита» открой. Что я вообще делаю в программе конференции?

— Подожди, Ленок. — Шелест бумаги, любимый Танин напев «maybe, maybe…», и — тишина.

— Твою мать, — задумчиво заключила Таня.

— Как исправлять будем? — поинтересовалась я.

— А никак, — мрачно отрезала Таня. — Кристоф программу уже утвердил. И твоя фотка в буклете есть. Ничего, кстати, выглядишь, — неохотно похвалила меня Таня. — Ты где фотографировалась?

«Где? Таня, не заставляй меня рифмовать!»

— Таня, опомнись. Откуда это всё вообще взялось? — Мне рвать и метать хотелось.

— От верблюда, — вздохнула Сиротина. — Я так полагаю, что, пока я была в отпуске, мои обалдевшие от Сыча упыри срочно верстали программу, и, очевидно, взяли шаблон из программы прошлого года. И вместо этой твоей начальницы Измайловой — вечной любительницы выступать на подобных мероприятиях, но подвернувшей ногу — всунули в программу тебя. А поскольку Измайлова уже тогда бюллетенила, мои упыри решили, что ты за неё выступишь. Вот. Как бы всё.

— Твои подчинённые меня могли спросить? — вскипела я.

— Могли, — справедливо согласилась Таня. — Но не спросили.

— Тогда они — уж прости меня за рифму! — не упыри, а дебилы.

— Конечно, дебилы, — с легкостью сдала «своих» «великодушная» Таня. — Но поскольку отвертеться без ущерба для меня у тебя не получится, то готовь презентацию.

— По освоению фондов? — желчно осведомилась я, прикуривая «ментолку».

— Угу. Но ты не расстраивайся. — У Тани, наконец, проснулась спящая совесть. — Круглый стол будет вести Лёша Андреев. Наш человек. Я его тыщу лет знаю, — похвасталась Таня. — И я тоже тебе помогу.

— Это как? Вместе со мной выступишь?

— Не ёрничай, — Таня строго одёрнула меня. — Вообще-то я имела в виду, что я могу попросить Лёшу, чтоб он тебя морально поддержал и к слайдам не докапывался.

Если что-то могло окончательно меня добить — то это понимание, как именно этот «Лёша» будет морально меня поддерживать после фразы «Гитлер капут».

— Тань, — слабым голосом отозвалась я. — Сделай мне только одно одолжение: забудь про своё желание звонить твоему драгоценному Лёше.

— Но...

— Или я тоже никуда не поеду. Вот возьму — и возьму больничный.

— Не получится. Я тебя сдам, — пригрозила Сиротина.

— Да? Ну, а я тогда скажу, что у меня диск из спины вылетел. И справку из Газпромовской поликлиники принесу. Ага?

— Только попробуй!.. Ой, у меня вторая линия. Всё, Ленок, потом-потом. — Таня ловко бросила трубку. Я вздохнула и медленно положила на подоконник iPhone — новогодний подарок Макса.

— Лен, пойдем ужинать? — постучал в дверь балкона Максим. — А потом, если хочешь, мы погулять сходим. Возьму тебя за руку, отведу в парк, куплю тебе мороженое...

Мороженое я любила.

— Нет, Макс, не получится, — я грустно затушила сигарету. — Мне, видишь ли, тоже «повезло»: придётся презентацию делать.

— Жаль, — вздохнул Максим.

— А мне-то как жаль...

В час ночи адский труд всей моей жизни был почти готов. Оставалось только проверить цифры и отправить слайды на корпоративный адрес Сиротиной. На это ушёл ещё один час. Вздохнув и стягивая на ходу «Покемона», я отправилась в душ. Вообще-то очень хотелось налить ванну, взбить пену, забраться в тёмную глубину и тихо там забыться, отрешившись от всех приключений этого дня. Но сил на метания с ванной не было, и я просто скользнула к Максу в тёплую, нагретую им постель. Максим сонно посапывал. По потолку стайкой метнулись смешные серые тени, а я отчего-то вспомнила смеющиеся прозрачные глаза. «Это не моё шоу», — ещё раз повторила себе я. Не помогло. Вздохнув, я потянула на себя Макса.