— Всё, что угодно, только не оперные арии.

Андреев фыркнул, но в причину моей антипатии к Большому театру углубляться не стал. То ли сообразил, что корни моей нелюбви проистекают из детства, то ли в детективном агентстве ему нашептали, что моя мама пела.

— Лен, а почему у тебя животных нет? — Андреев нашёл клип «One Republic». — Мне всегда казалось, что у тебя дома должна быть кошка. — Пауза и короткий, быстрый взгляд на меня.

«Кошечка… Сладкая… Кошечка.» Я замерла, пытаясь восстановить дыхание.

— Так что с котами? — Андреев насмешливо смотрел на меня, явно меня подначивая.

— Ну, однажды я хотела взять кошку, но у Макса аллергия… на шерсть. — Произнеся это, я сжалась, ожидая, в худшем случае, укорот, в лучшем — неудовольствие.

— Но это же твоя квартира, — стараясь казаться невозмутимым, удивился Алексей.

— Ну, Макс тоже жил здесь.

— Ах, да. И как я забыл? — Андреев скривил губы в усмешке. Потом быстро «исправил» лицо. — А планировку здесь тоже он делал?

Это «он» прозвучало, как «да будь он навеки проклят».

— А почему ты решил, что дизайном занимался Макс? — Я стрельнула в него глазами.

— Планировка необычная, — лихо «перевёл» стрелки Алексей. — Никогда не видел такую огромную кухню. Да ещё и с балконом.

— А кухни с балконом и не было, это я всё переиграла. Кухня была маленькой, а балкон примыкал к большой комнате. Я соединила кухню и комнату, а другую большую комнату разделила на кабинет и спальню.

— Хорошая идея. — Андреев встал, собрал тарелки и положил их в мойку. — Скажи, — стоя ко мне спиной, спросил он, — а если бы так случилось, что ты… ну, вышла бы замуж и у тебя была бы большая семья, то какую квартиру ты выбрала? Вряд ли бы ты осталась здесь.

— Я не выйду замуж, — очень тихо ответила я.

— Да? А почему? Принципы? Религиозные убеждения?

— Потому что, на мой взгляд, брака без детей не бывает.

Андреев дёрнулся, как от удара. Потом на секунду обернулся ко мне, и я увидела его сжатый в узкую линию рот и обточившиеся скулы.

— Ты говоришь глупости, — тихо и веско припечатал он.

— Возможно. — Я даже спорить не стала. И тут раздался оглушительный звонок в дверь. — Ну, всё, начинается, — пробормотал Андреев.


Бросив на Алексея короткий взгляд, я шагнула в прихожую. Заглянула в дверной «глазок». На лестничной клетке стоял мой отец, подкрепленный «тяжелой артиллерией». Роль «Катюши» в данном случае, выпала моей маме. «Ну, умирать, так с музыкой.» Открыв двери и с криком: «Папа, мама, я так соскучилась!», я бросилась им на шею. Поцелуи и вопросы, как я себя чувствую, были заданы преувеличенно громко и вежливо. Мои давно разведенные родители сейчас производили впечатление двух МУРовцев, проникших на бандитскую территорию, чтобы спасти Володю Шарапова и пристрелить Горбатого. Обнажённые нервы, пульс, настроенный на Андреева, не к месту очнувшееся остроумие заставили меня отступить, совершенно по-идиотски хихикнуть, выбросить руку назад и торжественно заявить:

— Папа, мама, знакомьтесь. Это — мой близкий коллега.

— Доброе утро, — хрипло, но твердо произнёс Андреев. Отец кивнул.

— Н-да? Ну, и на сколько «близкий»? — скрипнула мама, поджимая губы, всем своим видом демонстрируя, что Андрееву не поздоровается. Папа тронул маму за локоть, мол, не начинай.

— Это и есть Алексей Михайлович, я правильно понимаю? — Папа спрашивал меня, но смотрел только на Алексея. Короткая дуэль карих и серых глаз кончился тем, что папа, как это ни странно, отвёл глаза первым и повернулся к маме: — Элина, вы с Алёной чайку попейте, а мы пока кое-что обсудим. Лена, где нам с твоим «коллегой» можно уединиться?

— В кабинете. Вам же компьютер нужен?

— Нужен, нужен, — вздохнул отец.

— Но я, между прочим, тоже хотела бы поучаствовать в этом разговоре. — Мама театрально вскинула вверх изящную бровь.

— Обязательно, но попозже. — Папа сказал это мягко, но вполне определённо. Помог маме снять пальто, подмигнул мне, и, прихватив портфель, отправился к кабинету.

— Вам чай или кофе принести? — Встряла я, испугавшись первых разрядов молнии, которые сейчас ощутимо шли от отца.

— Потом. Я попрошу, если что. — Папа уверенно шёл по коридору, не сомневаясь, что Андреев за ним последует. Алексей тихо вздохнул, благодарно и мимолетно тронул мой локоть и отправился за моим папой. Мы с мамой послушали, как мужчины затворили дверь кабинета, потом переглянулись.

— Лен, ты соображаешь, что ты наделала, а? — прошипела мама.

— Да. Нет. Я не знаю.

— О господи, а с лицом-то с твоим что! — покачнулась мама. — Я только сейчас заметила этот чудовищный синяк. Какой кошмар! — Мама всплеснула руками. — А ведь я тебя предупреждала, что сожительство с Сафроновым не доведет тебя до добра. А ты… — но, оценив мой виноватый взгляд, мама сбавила обороты, мягко прижала меня к себе, погладила по спине. — Ладно, детка, пойдем чай пить. Расскажешь мне, что это за «коллега» ...


— … Ну, а потом мы из «Шереметьево» приехали сюда, и я попросила Лёшу остаться, — заключила я свой получасовой рассказ о трёх днях, потрясших мой мир до основания.

— Понятно. Ну, и что дальше будет?

— В смысле?

— Ну… — и мама преувеличенно-внимательно осмотрела свои ногти. — Ты же понимаешь, что ради тебя твой отец что угодно сделает. Но это не значит, что ты, — тут мама бросила на меня взор Ивана Грозного, — что ты можешь делать, что хочешь. И меня, как мать, очень интересует вопрос, что собираетесь делать ты и этот молодой человек, которого ты упорно именуешь «коллегой»?

«Когда вы поженитесь?» — вот что я прочитала в маминых глазах.

— Мам, мы это не обсуждали.

— Ах, вы не обсуждали... — Мама зачем-то заглянула в чашку с давно остывшим чаем, покатала по столу кубик рафинада. — Ты этим молодым человеком очень увлечена, да? — тихо спросила мама. Я кивнула и отвела глаза. — Я так и поняла, заметив, как ты на него смотришь. И точно так же он глядит на тебя, когда ты этого не видишь.

— Мам, — наигранно засмеялась я, — ты же видела Алексея от силы две минуты. Как можно заметить то, что ты говоришь, за такое короткое время?

— Ну, ты моя дочь, и я тебя люблю. И я чувствую, как мужчина относится к моей дочери. Вот будут у тебя свои дети, ты сама это поймешь, — привычно заключила мама.


От новой боли в груди меня избавил звук раскрывающейся двери, тихие голоса из кабинета и шаги в коридоре. Я соскочила с подоконника, мама плавно встала со стула. А на пороге появился отец. Задумчиво посмотрел на нас с мамой.

— Да, интересные дела, — глубокомысленно произнёс папа. — Ну, в общем и целом, история мне понятна. Ладно, давай, Элина, собирайся. Ты же хотела в театр попасть? А мне как раз по дороге, и я могу тебя подвезти.

— Ах, спасибо, — оживилась мама. Оправила платье и тут до меня дошло, с чего это она так нарядилась. Но на моей повестке дня стоял более насущный вопрос, нежели секреты моих родителей.

— Папа, — я бросилась к отцу и зашептала ему на ухо. — Папа, поверь Алексей не такой плохой, как тебе показалось. Дай ему второй шанс, я прошу тебя.

— Алёнушка, — папа мягко положил свою тёплую ладонь мне на плечо, чем и прервал мои речи. Обозрел мою изуродованную синяком щёку, сверкнул глазами, но быстро взял себя в руки и снова перешёл к своему обычному, чуть покровительственному тону. — Послушай меня. Давным-давно, когда я был, как и ты, молод, у меня был один приятель. Не скажу, что мы много общались, но однажды, к случаю, он сказал мне одну фразу, которую я запомнил. «Не бывает хороших и плохих людей. И человеческую суть определяют не слова и мысли, а поступки. Конкретные действия. Ты отвечаешь только за то, что ты делаешь, а не за то, как поняли это другие». — Папа сделал паузу, давая мне возможность вдуматься в смысл сказанного. — Так вот, цепочка шагов твоих… э-э, скажем так, «приятелей», — и папа поморщился, намекая на Макса и Алексея, — выявила суть каждого. Только один пошёл ко дну, а второй — к обратному отсчёту. Ну, знаешь, как счётчик обнуляют? — подсказал мне отец, заметив мой недоуменный взгляд. Сообразив, что папа имеет в виду, я закивала. — Так вот, этот твой «коллега» свой счётчик вчера обнулил. И теперь нам с тобой только остаётся посмотреть, что он будет делать дальше... И кстати, — тут отец бросил быстрый взгляд на мою маму, которая за моей спиной, очевидно, посылала ему сигналы, — Алёна, ты уверена, что твоему «коллеге» так уж необходимо было ночевать здесь, а не в гостинице? Потому что я, откровенно говоря, после твоего рассказа про синяк, привёз сюда охрану.

— О Господи, папа, Макс — не разбойник с большой дороги. — Я закатила глаза под потолок.

— Лена, дело не в этом. Просто вы тут вдвоём, и это неприлично. — Мама сделала «страшные» глаза.

— Мне двадцать шесть лет. Я с Алексеем уже спала. И я люблю его.

Папа поперхнулся. Мама густо покраснела и уставилась на меня так, точно на моём лбу вырос третий глаз.

— Лена, ну не так же, — зашипела она. — Ну, не при отце же...

— Я сказала что-то, о чем вы не знаете? — Я даже не улыбнулась.

— Ничего мы так ребеночка воспитали, да? — Задумчиво почесал в голове папа.

— Это у неё от тебя, Григорий, — огрызнулась мама.

— Ага, от меня. И от тебя. Или от нас обоих. — Папа вздохнул. — Ладно, Элина, пойдём.

— Но...

— Пойдем, — нажал голосом папа. — Поверь, это долго не продлится.

— Ах, так? — встрепенулась мама, в отличие от меня понявшая намёк отца. — А кстати, этот «коллега» не хочет со мной попрощаться?

— А этот «коллега», кстати, стоит позади тебя. — Папа смерил взглядом бледного Алексея Михайловича и, чуть помедлив, всё-таки протянул ему ладонь.

— Итак, мы договорились? — со значением произнёс мой отец.

— Да. И ещё раз, простите. — Алексей наклонил голову, потом вежливо раскланялся с моей невозможной мамой. Мама величаво проследила, как он поцеловал её пальцы, победоносно накинула на плечи манто и грациозно прошествовала к входной двери.

«А Лёша ей понравился…»

Фыркнув, я обняла папу:

— Мир — это Большой театр, да?

— Точно. А мама в нем — самая большая актриса. — Поймав возмущенный мамин взгляд, папа спохватился. Быстро чмокнул меня и послушно выбежал.

— Григорий, что значит эта твоя последняя ремарка? — донёсся до меня мамин голос. Далее хлопнули двери лифта и в квартире воцарилась тишина.


— Тебе очень сильно влетело? — я обернулась к Андрееву. Он, в свою очередь, успел прислониться плечом к стене и сунуть руки в карманы.

— Что? А, нет... Скажем так, не очень... Могло быть хуже. — Он задумчиво разглядывал плитку на полу, потом спохватился и поднял на меня странно мерцающие глаза. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло с родителями.

— Не поверишь, представляю, — вздохнула я. И тут я вспомнила ещё кое-что. — А, кстати, если не секрет, что за обещание ты дал моему папе?

— Не секрет. Сегодня вечером я возвращаюсь в Германию.

— Что? — обомлела я. — Повтори.

— Повторяю, я дал твоему отцу обещание, как можно быстрей закрыть все дела с акциями.

— А как же Макс? — Я сделала последнюю попытку удержать его здесь, и тут же возненавидела свою павшую гордость.

— Ну, до вечера я пока тут, — грустно фыркнул Андреев. — А потом… Лен, давай говорить честно. Это вчера твой Макс был для тебя угрозой. А сегодня он всего лишь предлог, чтобы я здесь остался.

— Понятно. Ладно, делай, что хочешь, — прошептала я и пошла по коридору. Андреев перехватил мою руку:

— Скажи, а что хочешь ты?

И тут я не выдержала. Развернулась к нему, задрала вверх голову.

— Лёш, а ты что хочешь услышать от меня? — закричала я. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я призналась, что я люблю тебя? Я уже это сделала. Чтобы я повисла на твоей шее? А вот этого я делать не стану. — Я отвернулась.

— Подожди, — позвал меня Алексей. — Просто… в общем, это всё сложно, и не ко времени, и мне нужно сначала обнулить все долги, прежде, чем давать обещания, но я хотел сказать тебе всего одну вещь, ещё вчера, в Дании. В общем, я…

От объяснений его избавил поворот ключа в двери.

— Слушай, у тебя не дом, а проходной двор, — раздражённо скрипнул Андреев. — Это ещё кто?

— Это Макс, — прошептала я.

— Да ну? А откуда такие сведения? Ты же даже в дверной «глазок» не посмотрела. — Алексей прищурился.

— Ну, только у Максима… есть второй комплект ключей от моей квартиры.

— Правда? — огрызнулся Андреев. Сверкнул глазами, но через мгновение смиренно вздохнул. — Ладно, чёрт с ним. В конце концов, я тоже не ангел. Тем более, что сначала надо разобраться с ним, а потом уж с тобой разговаривать …