― Кирилл Андреевич, Пётр Васильевич в бешенстве! Требует, чтобы вы немедленно вернулись на площадку!

― Я занят! ― раздражено рыкнул Кометов, но поздно.

Ульяна, которую словно ушатом со льдом окатило приводя в чувство, отстранилась. Поспешно переползя через мешающиеся колени и забавно шмякнувшись на пол, она вскочила на ноги, дыша так тяжело, словно сидела последние минуты под водой без кислорода. Волшебство богатого и могучего русского языка в чистом виде ― несколько красивых слов и у неё начисто отключалось сознание.

― Так. На сегодня достаточно, ― вытирая пульсирующие кипятком губы, выдохнула она, поправляя лифчик.

― Мы только начали, ― Кометов оказался возле неё, обняв со спины и продолжая ласкать. Его руки без стеснения блуждали по её телу, подбираясь к под ткань к груди. Тёплое дыхание щекотало покрывшуюся мурашками кожу, которую игриво покусывали, целовали и снова прикусывали….

― Не надо… ― ну вот, мозг опять начинал давать сбои. Да что же это такое! Предательски громкие выдохи вырывались из Ульяны неосознанно, но она ничего не могла с этим поделать. Слишком сладко.

«Нельзя», мысленно ругала себя она.

«Ой, не смеши», хихикнул мозг: «Как будто в первый раз».

«Сейчас точно нельзя», настаивала Матвеева.

«Ха. Ладно уж. Хорош ломаться. Самим интересно, чё там дальше», здравый смысл закинул в рот горсть воздушной кукурузы, по-дружески предлагая всем остальным: «Попкорн кто будет?»

«Я, я, я», довольно протёрло ладошки подсознание.

«Можно с вами? У меня есть шипучка», мозг приютился неподалёку, с причмокиванием посасывая газировку через трубочку: «Тело, ты с нами?»

«Я… я…», тело в данный момент находилось в офлайне и не могло изречь ничего вразумительного. Сейчас оно полностью подчинялось касаниям Кирилла.

Извернувшись, Ульяна снова впилась в его губы. Какой там умирающий в пустыне со стаканом воды? Тут казалось, что если она не получит заветного, весь мир рухнет, а она просто перестанет существовать. Рассыплется, потеряется, забудется. Ей хотелось кричать: «Целуй, целуй, целуй!» и одновременно: «Не надо. Прогони, оттолкни». Не это ли расстройство личности? И всё же…

― Нельзя так, ― она снова отпрянула, для надёжности отпихивая Кометова. ― Нельзя все разговоры заканчивать сексом.

― Почему? ― искренне удивился тот.

― Потому что так мы ни к чему не придём. Всё… я ушла.

― Куда?

― Домой.

― Ты только приехала.

― И уехала.

Хлопнула дверь, ударившись металлическим язычком об косяк. Лёгкий ветерок действовал отрезвляюще, приятно холодя израненные от удовольствия оголённые участки. Отрезвляюще, но не особо. Матвеева жадно глотала свежий воздух, пытаясь хоть немного обуздать раздухарившееся сердце, прыгающее так, что горчило в горле.

Мимо проходили люди, таращась на неё с любопытством и насмешкой. Ну конечно. Её кофта была задрана по самое не хочу, волосы взлохмачены, ободок перекосило, а губы наверняка распухли. Она зацепила завистливый взгляд какой-то девицы. Весь её вид говорил: «везучая, ты с ним»… Чёрт. А ведь правда. Она с ним. Когда такой шанс ещё может представиться?

Кирилл с надеждой обернулся на шум.

― Ну слава богу, ― только и успел произнести он, ловя запрыгнувшую на него с ногами Ульяну.

Удачно попавшийся под руку стол на массивной ножке стал опорой, с которой полетело всё, что мешало: кружка, распечатанный сценарий, фруктовая ваза и пепельница. Одежда трещала по швам, с такой силой она срывалась друг с друга. Никто и не думал сдерживаться, трейлер потонул в громких стонах, улетающих в открытое окно. Пускай завидуют. Пускай они все завидуют. Плевать.

Крики, вздохи, шатающаяся мебель. Наверное, и сам мини-дом на колёсах ходил ходуном, но это не точно. Стол, столешница, кровать ― с каждым разом темп лишь нарастал, вместо того, чтобы сбавляться. Женские ногти царапали полировку, губы шептали его имя, а ноющее в наслаждении тело извивалось под мужским, умоляя, чтобы это никогда не заканчивалось. Кажется, к ним опять стучались, но кому было до этого дело? Пускай весь мир подождёт.

И он терпеливо ждал. Ждал и поджидал момента, пока между страстными выдохами, сиплым «охренеть», умоляющим «ещё» и православно-восклицающим «о, господи» не проскочит столь желанное, но столь неуместное для сложившейся ситуации: «Я люблю тебя».

Да. Никогда ещё Ульяне не признавались в любви во время м*нета.

Глава 18. Выход в свет


― Он пристроил котят, ― словно это годилось для оправдания заметила Ульяна, ковыряя палочкой ролл.

Дело происходило в японском ресторанчике на следующий день после фееричного секса. Настолько фееричного, что им аплодировали, когда они вышли из трейлера. От одного воспоминания об этом от стыда горело лицо.

― М-да, ― обреченно протянула Кристина, поправляя у спящего на руках Елисея съехавшую шапочку с милыми ушками. Рядом стояла автолюлька, она же переноска. Всё удобнее, чем тащить коляску в кафе. ― И поэтому ты с ним переспала? В качестве благодарности?

― Нет, конечно. Я просто. Не знаю… не могу себя контролировать рядом с ним.

― Ну да. Кто-то, судя по всему, не хозяйка собственной пи*де.

На их столик обернулось сразу несколько близ сидящих человек.

― Давай чуть потише, ладно? ― шикнула Матвеева, неловко вжимая голову в плечи. ― И вообще, он сказал, что любит меня… Снова.

― Ага. Первый раз по синьке, а второй после того, как ты ему отсосала. Не за горами марш Мендельсона.

На них опять начали коситься.

― Молодой человек, хватит таращиться! ― Ульяна сердито одёрнула самого наглого, который при этом ещё и хихикал, явно обсуждая их со своей спутницей. ― Зависть ― один из смертных грехов. Если ваша девушка не делает вам приятно, мне вас жаль. Поищите кого-нибудь посговорчивее.

Подействовало. Парень неуютно завозился на месте, а девушка и вовсе застенчиво уткнулась носом в тарелку, стараясь стать невидимкой. Судя по всему, до приятностей у них вообще пока не дошло. И может быть теперь и не дойдёт.

Саша отложила бамбуковые палочки.

― Мне интересней, как ты отреагировала вчера. В смысле, это же не мелочь… нельзя сделать вид, что ничего не произошло.

Матвеева как-то неопределённо сморщила нос.

― Как отреагировала? Офигела. И немного загордилась собой.

― Ты потребовала у него объяснений?

― Ага. Правда не вслух.

― Это как? А что тогда вы сделали… после?

― Оделись. И я сбежала.

― Улитка! ― строго цыкнула Селезнёва, от чего Елисей недовольно завозился. ― Ты обалдела? Кому должно быть неловко? Тебе или ему?

― Э-э-э… Мне. Я же перед ним в тот момент голая на коленях стояла. Всё, пожалуйста, хватит, ― попросила она. ― Давайте сменим тему. И так тошно.

― Да без проблем, ― охотно согласилась Сан Саныч. ― Ну-ка, расскажи, что там за ухажёр у меня появился? А главное, почему я не в курсе?

― Блин!!! ― Ульяна смачно шлёпнула себя по лбу. ― Совсем забыла! Блин… Скажи, что ты не затупила?!

― Сначала да, но потом до меня дошло, что есть резон подыграть…

― Вы вообще о чём? ― не поняла Кристина.

― Эм… я решила чуток схитрить и наплела Мише, что сыночек крутого дядьки подбивает клинья к нашей Сашке. А то надоел уже мяться и нифига не делать… А… ― Матвеева замялась. ― А дальше я, кстати, и не знаю, что из этого вышло…

Две пары глаз уставились на смутившуюся Саню.

― Да мы вчера вечером с ним в кино ходили, после кофе выпили. Всё, как обычно, в общем, но Миша вдруг начал что-то плести про какого-то там Артёма… Слово за слово…

― И?

Сан Саныч закрыла раскрасневшееся лицо ладонями. Ответ не требовался.

― Супер, ― вздохнула Кристина. ― Значит, пока вы обе вчера тр*хались, я наяривала круги по квартире, пытаясь успокоить дитё, корчившееся от коликов. Всё как всегда.

― Ой, не жалуйся. Ты уже натра***ась. Вон, последствия у тебя на руках сопят, ― отмахнулась Ульяна, чем заработала очередные недоумённые взгляды с соседних столиков. Переглянувшись, девушки заржали. Они хорошо представляли, каким озабоченным быдлом казались со стороны. Леди, куда б деваться.

― Так что теперь? Вы вместе или…? ― шмыгнув носом, первой отошла от хохота Матвеева.

Саша поковырялась в телефоне и протянула ей открытое сообщение.

― Это он прислал мне сегодня утром. На что похоже?

― Могу тебя поздравить, подруга! У тебя официально появился парень. Не забудьте лично поблагодарить твоего покорного слугу на вашей свадьбе. И это, если что требую назвать будущую дочь в мою честь.

― Обойдёшься! Будет Мирослава.

― Ты глянь, ― Ульяна насмешливо переглянулись с Кристиной. ― Она уже имена деткам придумывает.

― А ты?

― А я думаю, где оптом продают годовой запас антидепрессантов. Если у нас что-то с Кометовым получится, мне без него не обойтись.

Селезнёва грустно посмотрела на недоеденный и такой привлекательный сет, который, к сожалению, ей и не светил в ближайшее время. Так противно: облизываться и смотреть, как трескали вкусности другие. Ну ничего… она-то скоро уже отмучается, а вот её подругам только предстоят радости материнства и их гастрономические особенности.

― Забавные мужики. Наличие конкурента всегда их мотивирует. Вот почему нельзя сразу, не усугубляя?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍― Инстинкт завоевателя, ― предположила Матвеева. ― Может, поэтому Кометов от меня не отстаёт? Ему нравится добиваться, а как только добьётся уже будет и не интересно.

― Ноль, ― заметила Саша.

― Что ноль?

― Ни разу за всё время ты не назвала его по имени. Только по фамилии. И пару раз «Кирюшей» крестила, для журналистов. Но это не в счёт.

В ответ пожали плечами. Честно говоря, Ульяна об этом не задумывалась. Видимо, это выходило спонтанно, на уровне защитного рефлекса. Типа: держу на расстоянии и не подпускаю ближе. Хоть это и не всегда получалось. Взять хоть вчера… В порыве страсти она его имя только что не кричала.

― Кстати, о крестинах! ― вспомнила Селезнёва. ― Надо бы заняться. Давайте на обратной дороге зайдём в церковь, спросим: что и как? Хочу успеть до месяца…

Кафе, церковь, продуктовый магазин… Пока они пришли домой начало темнеть. Вот и день прошёл. А там, не успеешь обернуться, и месяц. Год, два. Как же стремительно летит время, и как же порой бывает невнимателен человек, не замечая этого за ворохом ежедневных забот. А ведь всего-то надо на секунду притормозить и отдышаться, иначе велик риск в этой вечной гонке не заметить самого важного: как мимо пронеслась целая жизнь. Твоя жизнь.

Вот и Ульяна не особо обращала внимание на то, как календарь отсчитывал первые недели июня. Её полностью поглотили неопределённости с Кириллом и предстоящие выпускные экзамены на которые она, признаться, вообще забила в последнее время. Зато теперь, заставив себя выбросить из головы всё лишнее в виде идеального профиля античного бога на современный лад, активно заучивала конспекты в полумраке комнаты.

Из освещения работала только лампа на столе, подсветка ноутбука и огоньки на окнах, забытые с Нового Года. За стеной новоиспечённая мамаша воевала с мужем, требуя оторвать зад от стула и поиграть с ребёнком пока она сходит в душ. Паша был не против, но просил подождать несколько минут, пока закончит бой. Кристину это не устраивало, как и Елисея, который писками и капризами активно поддерживал позицию того, кто его кормит. Умный парень растёт, знает, кто босс в семье.

Ульяна семейной идиллии не мешала. Если будет нужно ― позовут. Пока же она с головой ушла в зубрёжку, попивая заныканную на чёрный день бутылку вина. Ей было… грустно. Телефон не подавал признаков жизни. Прошли сутки, но Кирилл не давал о себе знать. Не знает, как извернуться, чтобы отмазаться или решил, что ничего особенного не произошло? Хотя, конечно, чушь. Он видел её реакцию, тут и дебилу понятно, что брошенные в порыве слова были услышаны. Вот только верно ли приняты?

Наутро тоже тишина. Как и на протяжении следующей половины дня. С каждым часом становилось всё противнее, а осадок горчил всё сильнее. Она была уже рада любому сообщению, пусть даже какой-нибудь картинке из интернета. Всё лучше, чем ничего.

В тех же расстроенных чувствах после универа Ульяна поехала в студию. Танцы помогали отвлечься, хотя и им удавалось это с трудом. Однако физическая нагрузка хорошо перетряхивала забитый мозг, который постоянно работал и накручивал, накручивал, накручивал…