На кровать запрыгнул Магнус. Он тоскливо взглянул на Игоря, словно показывая, что и сам в этом случае бессилен, и придвинулся к Саше поближе.

Она молча оттолкнула от себя кота, с такой силой, что тот даже обиженно зашипел. Малыш, тоже забравшийся было в постель, испуганно отшатнулся, боясь подходить к замершей, безэмоциональной хозяйке.

— Мама, — муркнул Магнус ей на ухо. — Ма-ма…

— Пусть тебя накормит Игорь, — глухо ответила Саша. — Оставьте меня в покое. Пожалуйста. Я просто сильно устала…

Игорь молча поднялся. Он не знал, что делать в такой ситуации. Весь его опыт общения с женщинами, будто то сестра, мама, бабушка или какая-нибудь другая девушка, не охватывал ситуации такой повальной апатии. Ольшанский, признаться, не знал, что должен был сделать.

Магнус сориентировался первым. Он покачал пушистой головой, прошёл мимо Саши, так, чтобы не задеть её даже шерстинкой, и спрыгнул с кровати. Кот потёрся о ноги Игоря, увлекая его за собой, и направился на кухню. Следом за ним побрёл и котёнок — всё ещё безымянный малыш.

Александра за спиной первый раз всхлипнула, и Игорь с надеждой обернулся, полагая, что она всё-таки себя отпустит, расплачется и вместе со слезами выбросит и всю эту скованность, холодность и молчание.

Но нет, он ошибся. Саша вновь застыла, как каменная статуя, и даже не двигалась больше.



95

28 января 2018 года

Воскресенье

Спал Игорь на диване. Саша его, разумеется, не выгоняла, только ближе к ночи отодвинулась к стене, но он почему-то не решился нарушить её хрупкий сон, укрыл одеялом, забрал вторую подушку, Магнуса и ушёл, стараясь при этом не шуметь.

Утром, когда он вновь подошёл к постели, Александра сделала вид, что спит. Может быть, она действительно дремала, может, просто очень хорошо притворилась — но мысль о том, что за сутки девушка только пила воду и отказывалась хоть что-то положить в рот, не давала покоя.

Игорь пообещал себе подождать до десяти. Потом — до одиннадцати. Но когда Александра даже не поднялась, понял, что она точно не может спать до этой поры.

— Вставай, — промолвил он, останавливаясь на пороге спальни.

— Я не хочу, — глухо ответила девушка, даже не открыв глаза.

— Тебе надо поесть.

— Не хочу.

— А воды? Тоже не хочешь?

Она не ответила даже движением, так и осталась лежать на кровати.

Игорь беспомощно оглянулся на котов. Те, выстроившись в дружный ряд на пороге, только обессиленно мотали хвостами. Ольшанский понимал, что ни Магнус, ни даже его маленький пушистый сын, каким бы милым он ни был, ничего не решат. Действовать надо было самому.

Тупик — единственное слово, которым можно было охарактеризовать то, что происходило в их доме. Игорь не знал, как подступиться к жене. Ему казалось, что стоит только чуть-чуть сильнее надавить, и она сломается. Прорвёт последнюю преграду — а потом как возвращать Сашу обратно?

А с другой стороны, Янка вот всегда говорила, что слёзы, крики, истерика — если её вовремя остановить, конечно, — намного лучше затяжного молчания, превращающегося во взаимную пытку. Она как-то упоминала, что своего жениха, не самого психически здорового человека на свете, между прочим, так и выдёргивала из его депрессий. Взваливала на голову очередные проблемы, кричала, закатывала скандал — он выходил из апатии и выплёскивал в воздух весь накопившийся гнев. Потом наступало спокойствие, и Яна могла забыть о его агрессии ещё на несколько дней. А может, и месяцев, всё зависело от случая.

Что ж. Его сестра не боялась, когда её жених гонялся с ножом по квартире, или что он там ещё себе позволял? А он не может выдернуть собственную жену из апатии?

Игорь склонился к Саше, поймал её за руку, рывком заставил сесть, а после и вовсе стащил с кровати.

Она стояла, едва заметно пошатываясь, и непонимающе смотрела ему в глаза, словно спрашивала, зачем он это сделал.

— Ты не можешь просто так сдаться, — выдохнул ей в лицо Игорь. — Ты что, правда верила в добрые намерения своего отца? Ну, это по меньшей мере наивно. Ты же не дура, Саша. Или ты надеешься спонсировать ещё и оставшимся после твоей смерти наследством?

— Это не имеет значения, — её не задело даже это. Саша отвернулась, не удосужившись скинуть его руки со своих плеч, и смотрела теперь в одну точку на стене. — Пусть делает всё, что хочешь.

Игорю хотелось встряхнуть её, с такой силой, чтобы наконец-то все глупые мысли вылетели из головы. Так, чтобы в сознании не осталось ничего, что касалось бы её отца.

Сашу нельзя было выдернуть из этой ямы добрыми словами. По крайней мере, не быстро. Игорь не был психологом, конечно, не был и психиатром, даже не слишком хорошо разбирался в людях, но отчётливо понимал: чтобы разбить скорлупу, которой Саша себя окружила, придётся постараться.

— Ведь ты хотела детей, — выпалил он, не успев прикусить язык — или, может быть, специально? — Уже и это не имеет значения? Тогда кому ты нужна?

Он вздрогнул и непроизвольно зажмурился от пощёчины. Саша на секунду застыла, ошеломлённая, а потом заморгала, словно только сейчас поняла, где она находится.

— Господи, — прошептала она одними губами. — Ты правда так думаешь?

Игорь усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Но мёртвая жена мне не нужна, — отметил он. — Нашла что навесить на нос! Ну, придурок твой отец, ну, сволочь, можно подумать, это большая новость. А ты портишь собственную жизнь и рушишь своё же будущее — ради чего?

— Мне же поправляться надо… — пропустив мимо ушей как минимум половину его слов, пробормотала Саша. — Мне же нельзя голодать. И нарушать режим нельзя. И…

— Всё будет хорошо, — Игорь поймал её лицо на подбородок, всмотрелся в глаза, без удивления понимая, что в них вновь плескался страх. — Если ты сейчас возьмёшь себя в руки и перестанешь так нервничать, всё будет нормально. Веришь мне?

Саша верила. Она устало кивнула, а потом сделала шаг навстречу и уткнулась носом Игорю в ключицу. Ольшанский обнял её, настолько крепко, насколько мог, может быть, лаже грозясь поломать кости. Саша плакала, наконец-то отпустив себя, и он чувствовал, как становилась мокрой от её слёз одежда, но ничего не говорил, просто поглаживал её по растрёпанным волосам, пытаясь напомнить: она ничего не потеряла.

Всё будет хорошо.

Главное — верить.


94 — 93


94

29 января 2018 года

Понедельник

Саша крайне неохотно ковырялась вилкой в каше, но — ела. Запихивала в себя через силу, вспоминая о тех стимулах, что вчера придумал для неё Игорь, притворялась, что кушает с аппетитом, но каждый раз, стоило ему отвернуться, с трудом сглатывала.

Её отражение, пусть и немного размытое, было отлично видно в окне, и Игорь, даже отвернувшись, мог отследить каждое движение.

— Что, такая гадость? — спросил он, когда Саша в очередной раз с трудом заставила себя проглотить то, что взяла в рот.

— Нет, — покачала головой она. — Мне просто совершенно не хочется есть.

— Но надо.

— Надо, — эхом повторила девушка. — Я понимаю, что надо, — она опять взяла немного каши, посмотрела на неё и отложила в сторону, потом сложила руки на столе и опустила на них голову, так, словно не могла больше держаться. — Выгони меня из дома куда-нибудь на улицу. Я действительно ни на что больше не гожусь.

— Не мели ерунды. Ты прекрасно знаешь, зачем я тебе вчера это сказал.

— Чтобы вывести меня из ступора, — послушно ответила она. — Я понимаю. Просто выгони, а? Я что с собой не делаю — всё равно паршиво.

Игорь занял соседний стул и взял её за руки. Саша взглянула так, словно мечтала сию же секунду оттолкнуть мужа и умчаться прочь, но осталась на месте, только погрустнела пуще прежнего.

— Прости меня, — прошептала она. — Я правда не знаю, что со мной происходит. Я очень хочу снова быть нормальной. Честное слово.

— Расскажи, что случилось.

Но Александра отрицательно покачала головой и только крепче сжала зубы, показывая, что не сдастся просто так. Она всё пыталась переварить какую-то страшную новость, похоронить её в себе, и та, не находя выхода, билась, как птица в клетке, доводя Сашу до безумия. Может быть, ей действительно стало бы намного легче, если б выговорилась, но нет, Александра упиралась, отказывала самой себе в искренности, отворачивалась, покуда могла.

— Тебе станет легче, — Игорь придвинулся ближе. — Посмотри на меня, — Саша послушно подняла голову. — Подумай, почему ты чувствуешь себя виноватой?

Саша застыла, будто заговорённая, а потом быстро замотала головой.

— Я не чувствую…

— Чувствуешь, — строго прервал её Игорь. — Потому и рефлексируешь. Придумываешь что-то, чего не делала, навешиваешь себе это на нос, а потом удивляешься, почему тебе так плохо. А ты попытайся абстрагироваться, ни о чём не думать. Побыть наедине с собой. Когда почувствуешь, что готова, расскажешь мне всё от начала и до конца. И мы закроем тему о твоём отце раз и навсегда, чтобы больше к ней никогда не возвращаться. А потом — как ты всегда и хотела, — помиримся с твоей матерью и с моими родителями. Будем нормальной, полноценной семьей. Наконец-то заведём детей. Просто выброси этого паразита из своей жизни.

Саша медленно опустила голову в согласном кивке. Кажется, ей совершенно не хотелось соглашаться с Игорем, но она наконец-то признала его правоту и, вместо того, чтобы спорить, решила поддаться на уговоры.

— Сегодня, — продолжил Ольшанский, понимая, что Саша полностью вверила в его руки свою судьбу, — ты остаёшься дома. Никакой работы. Я сделаю твою часть, это не проблема. И постараюсь вернуться пораньше. Отдыхай. Приготовь себе что-нибудь вкусное. Только не застывай больше.

Он выдержал паузу, слишком короткую для театральной, и добавил:

— Пожалуйста.

— Хорошо, — пообещала Саша. — Я сделаю всё так, как ты сказал. Буду есть. Буду думать. Я… я попробую. Но я ничего не могу обещать.



93

30 января 2018 года

Вторник

— И где твоя драгоценная супруга? — ядовито спросила Регина, остановившись в коридоре.

Игорь всегда выходил, когда она являлась с проверкой, потому что знал — работы не будет. Если начальство вздумает висеть у своих подчинённых над головой, то ему следует ожидать только одного эффекта: полного игнорирования со стороны людей, пытающихся работать. Правда, сколько Регине об этом не говорили, она оставалась при своём мнении.

Сейчас было не до неё. Проект действительно горел, но он был не единственной проблемой из всех, что предстояло решить. Ольшанскому казалось, что совсем скоро наступит момент, когда всё возьмёт и рухнет в одночасье. Пропадёт работа, прогорит успешный — безумно успешный, — проект, Регина устроит очередную истерику и разрушит фирму у самого её основания, а когда он вернётся домой, то Саши там не окажется, потому что она не выдержит и сбежит подальше от постоянных кодов и занудства своего мужа.

К тому же, она до сих пор так и не рассказала, что случилось, и Игорь упорно отказывался выпускать девушку из дома. Захлебнуться в работе — это так приятно после того, как нанесли душевные раны! Ольшанский мог себе представить то самое странное состояние эйфории, когда мысли, все до единой, крутятся вокруг кодов, файлов, какого-то ничтожного проекта, о котором в другое время не стал бы столько думать. Он уходил в работу каждый раз, как в жизни появлялись более-менее серьёзные проблемы.

Саша замкнётся в себе, причём не в первый раз, позволит организму "переварить" очередную обиду, а потом опять напорется на те же грабли и вновь почувствует себя несчастной. А может, так увлечётся отсутствием реального мира за пределами фирмы, что не захочет возвращаться обратно.

— Она заболела, — сухо ответил Игорь. — А вы, Регина Михайловна, мешаете работать. Коллектив смущается, и, поверьте, писать что-нибудь, когда кто-то маячит над головой, не самая приятная из задач.

Она даже не покраснела. Впрочем, Игорь не сомневался, что любая хлёстка фраза будет воспринята Региной не как вызов, а как простое гудение насекомого над ухом.

— Не слишком уместное время для болезни, когда сместились сроки проекта, — скривилась начальница. — Надеюсь, вы не опоздаете из-за неё. Это большая ответственность, и…

— Не опоздаем, — прервал её Игорь. — А ещё большая ответственность — вовремя сообщать о своём отсутствии и о сдвигах в планах, не правда ли?

Разумовская проигнорировала намёк.

— Зайдёшь ко мне на неделе, — промолвила она, как ни в чём ни бывало. Хочу обсудить с тобой следующий проект, которым вы будете заниматься.