— Между прочим, — отметил он, — я живу в твоей квартире, ещё и абсолютно безвозмездно. Переезжай к нам. В чём проблема? Вы с Сашей неплохо ладите.

— Да ладно тебе, Игорь, — бабушка попыталась подняться. — Я отлично себя чувствую, сейчас давление пройдёт…

Она встала всё-таки, тяжело вздохнула и села обратно, теперь уже схватившись за сердце.

— Я отвезу тебя к врачу, — тоном, не терпящим возражений, заявил Игорь. — Немедленно. И не вздумай рассказывать мне о том, что потерпишь…

Ева Алексеевна укоризненно взглянула на него, но это, кажется, не произвело на Ольшанского никакого впечатления. Он остался предельно сердит и не собирался сдаваться.

— Жену хоть предупреди, — наконец-то произнесла бабушка, понимая, что отказаться не сможет. — А то свалится ей старуха на голову.

— Не старуха, — убеждённо ответил Игорь, — а горячо любимая бабушка.



81

11 февраля 2018 года

Воскресенье

Когда они приехали домой, было уже очень поздно, и Игорь не мог точно сказать, закончилась ли уже суббота и началось ли воскресенье. Он буквально выбежал из машины, чтобы открыть перед бабушкой дверь и подать ей руку. Ева Алексеевна вполне могла упереться и попытаться выйти самостоятельно, а потом поскользнуться и упасть где-нибудь на коварном февральском льду.

— Осторожно, — Игорь придерживал её под локоть, подводя к подъезду. — Как ты себя чувствуешь?

Бабушка только раздражённо махнула рукой.

— Да не трясись ты, как курица над яйцом! — возмущённо воскликнула она. — Как то, как сё… Твоя бабушка ещё своё не отбегала. Прихватило сердце разок, подумаешь… У молодых хватает, вот там проблема, а я — ерунда. Ну!

Она наконец-то высвободилась из крепкой хватки внука — лёд закончился, и они стояли у подъездной двери, — и вполне бодро зашла внутрь. Игорь не сомневался, что бабушка притворялась и пыталась сделать вид, что хорошо себя чувствует; сердце у неё болело в последнее время достаточно часто, и следовало отвезти бабушку к врачу.

Мама вот по своим побегала, и ничего, хуже не стало, как раз наоборот. Почему тогда бабушка не хочет? Она старше и, в конце концов, должна больше за собой следить?

Но Ева Алексеевна храбрилась. Она, кажется, пыталась взбежать по лестнице вверх, словно молоденькая девушка, но, натолкнувшись на строгий, да что там, даже отчасти злой взгляд внука, успокоилась и усмирила свой пыл.

— Не даёшь человеку порадоваться выезду из деревни, — проворчала она, поднявшись на один лестничный пролёт. — Может быть, я наконец-то почувствовала себя молодой и здоровой и не хочу расставаться с этим ощущением!

— Ба, я даже не сомневаюсь, — усмехнулся Игорь. — Но я очень сильно надеюсь на то, что ты всё-таки побережёшь себя и не станешь так глупо рисковать здоровьем.

Ева Алексеевна только защёлкала языком, показывая, что имела в виду все эти предостережения и не собирается ничего выполнять, но по ступенькам ей подниматься было всё-таки тяжело. Игорь видел, с каким усилием бабушка хваталась за поручень, как заставляла себя подниматься наверх.

— Это всё твой отец виноват, паршивец, — проворчала она. — Не даст мне на старости лет спокойно пожить, не краснея за него, за паскудника…

— А что он натворил?

Женщина только отмахнулась. Остаток пути они преодолели молча, и Ева Алексеевна с облегчением зашла в свою квартиру.

Саша уже спала — Игорь сам сказал не ждать их, потому что не знал, с какой скоростью будет ехать. Собственно, что там — он солгал жене, что останется на ночь на даче у бабушки и не будет в темноте добираться по гололёду, но это была не лучшая идея. Если б Еве Алексеевне стало только хуже, ни одна скорая помощь не успела бы доехать.

— Я здесь так давно не была, — прошептала бабушка, стараясь не нарушать сонную тишину квартиры. — Даже себя моложе почувствовала… Ты дашь мне какое-то одеяло, чтобы поспать на диване?

— Я надеюсь уступить тебе кровать. А потом купим ещё одну…

— Прекрати! — ворчливо возмутилась Ева Алексеевна. — Я, между прочим, два месяца уже мечтала об этом диване, а ты пытаешься уничтожить всё удовольствие… Не вздумай, Игорёк, не то твоя мать опять сюда приедет! Будет он ещё старших не слушать…

Игорь рассмеялся. Если бабушка шутила, значит, она чувствовала себя намного лучше. Он, признаться, испугался — помнил, как дед держался за сердце и тоже храбрился, рассказывал ещё какие-то басни и говорил, что хочет до правнуков дожить… а потом умер.

Ольшанскому меньше всего хотелось, чтобы это случилось и с бабушкой. Он понимал, что люди не молодеют, время идёт, и все рано или поздно там будут, но Ева Алексеевна даже в свои неполные восемьдесят казалась вечно молодой. Наверное, правду говорили, что люди, постоянно контактирующие с молодёжью, стареют иначе вот и она, проживая день за днём в своём университете, кажется, заставила время остановиться.

— О чём мечтаете, юноша? — хитро спросила бабушка, вырывая внука из размышлений. — Твоя жена, между прочим, проснулась и сейчас с удовольствием стукнет тебя чем-то тяжёлым по голове. Правда, Сашенька?

— Правда, Ева Алексеевна, — кивнула сонная, но радикально настроенная Саша. — Игорь, как ты мог в такую темень и в такой гололёд куда-то ехать?

Ева Алексеевна примирительно подняла руки вверх и тихонько прошла мимо девушки, позволяя им устраивать семейные ссоры наедине друг с другом. Вспомнила, кажется, чем они обычно заканчивались в её молодости.

И Игорь, памятуя дедову модель поведения, повинно склонил голову и увлёк Сашу за собой на кухню.


80 — 79



80

12 февраля 2018 года

Понедельник

Митап в последнее время превратился в ад. Игорь привык к спокойным вопросам Эндрю — к хорошему вообще быстро привыкают, — и терпеть Регину с потоком её возмущений теперь становилось и вовсе невыносимым. Когда она останавливалась на пороге кабинета, все дружно отводили глаза и одними губами, а то и мысленно, бормотали, как им всё это надоело. Игорь тоже входил в их число.

Выдержать Разумовскую с каждым годом становилось всё труднее.

На этот раз она пришла с графиками, вывесила их на доске и раздавала команды по проектам. Совершенно ничего не понимая в конкретных программах, Регина Михайловна была готова уже прямо сейчас ставить сроки по количеству кода.

— И вы, — она повернулась к Игорю, — увеличите количество выполняемых в неделю задач. Мне не нравится динамика.

— Наши задачи достаточно крупны, — возразил Ольшанский. — Мы не можем выполнять больше.

— Минимум пять.

— Четыре, — покачал головой он. — Это максимум, который способна выдать команда, учитывая то, как был спланирован спринт.

Регина Михайловна поднялась со своего места и скрестила руки на груди. На её лице застыло выражение мрачного удовлетворения, довольно странного, между прочим, и Игорь буквально ощутил, как напряглись все остальные.

Они не возражали против того, что говорила Разумовская, просто не могли решиться на это. От Игоря ожидалась примерно такая же реакция, и то, что он посмел ответить иначе, явно её смутило.

— Если вы не будете успевать с заданным мною темпом, значит, будете работать сверхурочно, — заявила она с видом не терпящим возражений. — Потому что мы должны успеть этот проект в срок. Я сосчитала…

— В этом спринте, — не стал дослушивать Игорь, — только по четыре задачи. В следующем будут более мелкие, и там можно ставить хоть по шесть. Усиливать темп работы за счёт свободного времени никто не будет.

— Будете, — Разумовская покачала головой. — Потому что это моя фирма и мои условия. Если вы не хотите получить выговор…

Ольшанский тоже встал.

— Предположим, я его получу. Предположим, вы даже меня уволите. Мне интересно услышать развитие событий.

Где-то за спиной закашлялся, поперхнувшись водой, Толик. Лёшка уставился на Игоря глазами размером с монеты, кажется, не понимая, как кто-то мог осмелиться не просто отказать Регине, а даже заговорить с ней об увольнении.

— Сумасшедший, — услышал Ольшанский бормотание где-то у двери.

Это тоже его не остановило. Можно подумать, впервые! В последнее время Регина окончательно потеряла разум, и если она будет влезать в проект, то закрыть его точно никто не успеет.

— Ты потеряешь работу, — сообщила Разумовская. — И не факт, что сумеешь найти другую. Не задумывался об этом варианте?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Развитие событий не моей жизни, а вашей фирмы, — он подчеркнул последние несколько слов голосом, указывая Разумовской на её же слова. — Предположим, вы увольняете меня, а потом вслед ещё половину сотрудников с проекта. Как вы закроете проект? Или вас не смущает, что мы уже обсуждали эту ситуацию?

Регина не отвечала. Очевидно, ждала, пока кто-то другой за неё что-нибудь скажет.

— Я полагаю, на этом митапе мне больше делать нечего, — усмехнулся Игорь. — Всем приятного дня.

Дверью он не хлопал. Эффекта от ухода было уже вполне достаточно.



79

13 февраля 2018 года

Вторник

В дни, когда больше всего хотелось оказаться дома, Регина всегда умудрялась придумать невообразимо срочное задание, которое следовало закончить сию секунду, иначе всё должно было закончиться смертельным исходом. Игорь костерил её на все лады, пока ехал домой, но радовался, что хотя бы один рабочий день подошёл к концу.

Включённое радио вещало о дне всех влюблённых, и Игорь мог только порадоваться, что его жену не интересовали такие подробности. Он с удовольствием никогда бы не вспоминал о подобных праздниках, и Саша, кажется, придерживалась того же мнения.

Романтику следовало искать в повседневной жизни, а не в розовощёком мальчишке с луком со стрелами, названном почему-то амуром. Именно такой был изображён как минимум на половине билбордов, которые сегодня проезжал Игорь.

Было всё так же холодно. Казалось, зима в этом году решила всех превратить в ледышки, и Ольшанский уже завёл привычку пробегать расстояние от автомобиля до подъезда.

Наверное, именно потому вхождение в квартиру больше напоминало попадание в какой-нибудь райский уголок. Дверь ни бабушка, ни Саша не заперли на ключ, и Игорь беспрепятственно зашёл внутрь и уже за собой провернул защёлку, словно пытался удержать в квартире дополнительное тепло.

Из кухни доносились голоса. Спокойная бабушкина речь сильно контрастировала с нервными высказываниями Саши. Игорь слышал и быстрые шаги; Александра явно металась туда-сюда по кухне, несколько раз даже ударила ладонями о столешницу, словно пыталась пробить в ней дыру и хоть таким образом добиться мировой справедливости — не помогало, разумеется.

— Я не понимаю, — вспыльчиво произнесла Саша, — как так можно. Ведь мы — родные люди! И почему каждый раз, когда я хотя бы пытаюсь как-то выйти на контакт, всё заканчивается так плохо? Ни разу… — она выразительно шмыгнула носом. — Ни разу мои родители даже не озаботились моим здоровьем — ладно. Мне было всё равно, я не обращала на это внимания. Но так лгать… И зачем? Можно подумать, я бы не… Хотя, почему? Я действительно бы не помогала. Это же бред1

— Не переживай, — бабушка обычно говорила так Игорю после самых бурных скандалов с матерью. — Ну разве это стоит твоих нервов? Опять портить здоровье?

Да, она использовала те же самые фразы каждый раз, когда Надежда Петровна в очередной раз готовила блюда с чесноком и забывала предупредить об этом сына. А несколько раз не делала этого специально, собиралась убедить его в том, что аллергия — это надуманное явление, он просто навесил себе на голову лишние болезни, убедил, что будет плохо…

Это было не совсем честно, но Игорь остался стоять в коридоре. Он понимал, что подслушивает — но в тот же момент не мог заставить себя зайти на кухню. Саша уже раз призналась ему в том, что случилось, но призналась так, что ни слова нельзя было разобрать.

Ольшанский опёрся спиной о стену и ловил каждое слово в надежде на то, что хотя бы немного станет понимать причины некоторых поступков своей жены.

— У нас в семье разное было, — совсем тихо произнесла Саша. — Он то убегал к любовницам, чтобы потом вернуться, то притворялся смертельно больным, чтобы мама впустила его обратно. Квартиру пытался продать, которая ему не принадлежала — всё как обычно. Но всё это было бессмысленно… Мы даже как-то привыкли с мамой. Потом рассорились, разъехались, всё успокоилось. Я искренне пыталась его простить. Теперь вот он сделал вид, что пошёл на примирение, путёвку эту подарил, только чтобы продать чужую квартиру, Игорю наврал, что сделал это только для того, чтобы спасти своё здоровье. Я думала, опять любовницу какую-то завёл или что-то в этом роде… А он, — Игорь не мог видеть, но знал, что Александра сейчас остановилась у окна, прижала ладони к стеклу и говорила скорее со своим отражением, чем с Евой Алексеевной, — сказал, что просто хотел преподать мне урок, что нельзя так поступать с родным отцом. И всю эту аферу провёл в воспитательных целях. А я, скотина, взяла и догадалась…