Альма Либрем - 365

— Перерыв! — Игорь оттолкнулся от рабочего стола и почувствовал, как кружится голова от недосыпа. Часы показывали четыре — дня, а не ночи, — но всё равно хотелось спать. — Кому-то чего-нибудь принести?

— Да, кофе, пожалуйста, — отозвалась, не отрываясь от кода, Саша. — Без сахара.

Игорь встал наконец-то, попытался размять шею — она опасливо захрустела, но в итоге признала себя здоровой и подчинилась, — и направился на кухню. Та сегодня пустовала, как и вся фирма, но зато не было никакой очереди у кофе-машины, да и мешающего шума — тоже.

Ольшанский ткнул пальцем в нужную кнопку и застыл возле стола, упёршись в него одной рукой. После непрерывных десяти часов работы казалось, что перед глазами всё прыгало, и удержаться на ногах было практически невозможно.

— Я и не думал, что будет так трудно.

Игорь оглянулся. На пороге кухни топтался растерянный Сева. Глаза навыкате, с трудом передвигается — вполне классическое состояние для программиста на грани дедлайна. Или сумасшествия, если этот дедлайн далеко, а такой режим работы уже начался.

— Это ещё не трудно, — отмахнулся Ольшанский. — Ты сегодня пришёл в десять. А мы с Сашей сидим с шести.

— Нет, правда. — Всеволод взял приготовившийся кофе, сделал глоток и только потом понял, что этот напиток предназначался не ему. — Ой… Это ж Саши…

— Да пей, ещё сделаю. Ничего страшного за пять минут не случится, — Игорь вынудил себя оторваться от стола, служившего такой удобной опорой, вновь ткнул пальцем в нужную кнопку и вернулся в предыдущее положение, чувствуя, как медленно мир возвращается на место, а перед глазами перестаёт плясать бесконечный код.

Сева явно чувствовал себя неловко. Он попытался сесть более-менее ровно, притвориться уверенным и нормально чувствующим себя человеком, но выглядело это смешно. Всеволод то выпрямлял спину, то вновь начинал непроизвольно горбиться и втягивать голову, и глаза его бегали туда-сюда.

— Если ты хочешь что-то мне сказать, то лучше сделать это сейчас, пока никто другой не слышит, — усмехнулся Игорь. — Гарантирую, при посторонних ты тем более не решишься.

Всеволод смутился, что только подтверждало — Ольшанский попал в точку. Парень опустил голову, избегая прямого взгляда, и, кажется, был предельно пристыжен, хотя особенных причин для этого Игорь не видел. Он, по правде, в принципе не понимал, почему Сева вёл себя настолько скованно, но не вмешивался — знал, такое бывает.

Сам когда-то с трудом заставлял себя общаться с людьми.

— Мне кажется, — наконец-то произнёс Всеволод, — что я какой-то бесполезный. Всё это так тяжело, а вы вроде как философски к этому относитесь…

Игорь хмыкнул.

— Да ладно тебе, — протянул он. — Философски. Я работаю не первый год, и это не первый мой проект как лида, но всё равно не слишком приятно заваливать его — а шансы, сам понимаешь, есть, и достаточно высокие. Думаешь, я в восторге от перспективы? Или Саша? Да и все остальные из наших имеют неплохой опыт. Рано или поздно ты устанешь нервничать и будешь реагировать на всё спокойнее, но переживать — разумеется, всё ещё да.

Недоверие так и светилось во взгляде Севы. На самом деле ответ Игоря был совершенно искренним; он понимал, что рано или поздно наступает точка невозврата, ты доходишь до этого момента в своей жизни и просто разучиваешься волноваться. Да, Севе это состояние всё ещё было неизвестно; он пока что не научился игнорировать большинство внешних раздражителей.

Было понятно, что Сева начал не с самого лёгкого проекта, да и попытался взвалить себе на плечи слишком трудную задачу. Просто так вышло. Может быть, у парня были слишком завышенные амбиции или ожидания, но теперь пути назад всё равно не было.

— Ты уже привыкаешь, — вместо того, чтобы вспоминать о первых конфликтах, протянул Игорь. — Заикаться перестал.

— Я как-то даже не заметил.

— Когда-то, — протянул он, — я боялся своего лида, как чёрта. Честное слово. Он совершенно не умел слушать, плевать хотел на все мои гениальные и не очень идеи и посылал меня куда подальше со всеми новшествами в коде. А потом он окончательно устал от своей работы, решил сменить область деятельности — все рано или поздно либо выгорают, либо пытаются сбавить обороты. И Регина дала мне шанс. Если ты думаешь, что с тобой будет как-то иначе, то ты ошибаешься. Оно не придёт само. Надо прилагать усилия, — Игорь оторвался от стола, взял уже приготовившийся кофе и усмехнулся. — Но не советую записывать первым же в своё резюме неудачный проект. Так что пошли работать.

39

25 марта 2018 года

Воскресенье

— Всем привет! — донеслось с порога. — А чего это вы не закрываете дверь?!

Игорь и Саша почти обречённо переглянулись. Только Яна могла в девять утра в воскресенье заявиться без предупреждения, открыть дверь, даже не постучавшись, и возмутиться, что они не думают о своей безопасности и не закрываются на ключ.

На самом деле, закрыть дверь забыла бабушка, отправившаяся на ежеутреннюю прогулку. Игорь регулярно спрашивал, не нужно ли ей сопровождение — всё-таки, пожилой человек, мало ли что может произойти, — но Ева Алексеевна досадливо отмахивалась от каждого его предложения и отвечала, что мечтает хотя бы иногда насладиться одиночеством и свежим воздухом. Мол, не привыкла сидеть в четырёх стенах, да ещё и быть в компании молодёжи.

А вот ключи она часто с собой не брала. Разумеется, только тогда, когда Игорь и Саша точно были дома и не собирались уходить. В таком случае она предупреждала, когда вернётся, и уходила только с мобильным телефоном, а дверь оставляла открытой. Ольшанскому и в голову не приходило закрывать её, а потом заставлять бабушку топтаться на пороге и звонить в собственную квартиру.

— Привет, Яна, — окликнул Игорь сестру, поймав Сашу за руку и осторожно сжав её пальцы. — Мы здесь, на кухне!

Александра вздрогнула. Она и так старалась избегать любых контактов с девушкой, с трудом переносила упоминание о беременности Яны — но утренний неожиданный разговор был выше её сил.

— Всё будет хорошо, — шепотом произнёс Игорь, обращаясь к жене. — Не переживай. Она скоро уйдёт.

Раньше они неплохо ладили, по крайней мере, Яна не имела ничего против Саши, и это было, к счастью, взаимно. Но видеть лучившуюся от счастья девушку, то и дело касавшуюся своего живота и способную разговаривать исключительно на тему своего будущего материнства, Александра, очевидно, не могла. Каждый раз, когда кто-то напоминал ей о детях, она с трудом сдерживала слёзы.

Но говорить об этом посторонним, пусть даже сестре своего мужа? Разумеется, нет. Она и Игорю-то с трудом призналась в их общей беде. А Яне сообщать не собиралась.

— Привет, Яна, — с трудом выдавила из себя Александра, поднимаясь. — Очень рада тебя видеть, — она улыбнулась родственнице, но обнять себя не позволила, будто бы случайно отпрянув. — Как жаль, что я вынуждена бежать…

— Куда? — удивилась девушка. — И зачем в воскресенье?

— Еве Алексеевне обещала помочь, — Саша протиснулась мимо Яны, спешно одеваясь. — Игорь, скоро вернусь!

Яна удивлённо вскинула брови.

— Она меня избегает, — прислушиваясь к шагам Саши, мчавшейся на улицу по ступенькам подъезда. — Я видела бабушку внизу, она на скамейке сидела. И совсем даже не ждала твою жену.

— Да? Может быть, ты ошиблась.

— Я не ошиблась! Я что, не говорила со своей бабушкой, по-твоему?! — возмутилась Яна, устраиваясь поудобнее на месте, которое только что занимала Александра. — Говорила. И та точно никого не ждала. Сказала, что ещё минут пятнадцать, и она пойдёт в квартиру. А Саша твоя что? Неужели обиделась из-за её матери?

Игорь отрицательно покачал головой.

— Она прекрасно понимает твои чувства.

— Понимает и осуждает? Я должна с ней поговорить! — неуёмная Яна моментально вскочила на ноги. — Немедленно! Нельзя позволять семье ссориться из-за какой-то стервы, даже если это её мать.

Ольшанский с трудом успел преградить путь своей сестре. Та раздражённо ударила его ладонью по груди, попыталась пройти мимо, но Игорь коротко покачал головой.

— Садись, — приказал он. — И не трогай Сашу. Она не одобряет то, что сделала её мать — ну, и наш отец, соответственно, — и точно не обижается на тебя. Дело в другом.

— Но в чём? Я должна спросить!

— Яна, — попытался уговорить сестру Игорь, — пожалуйста, ничего не спрашивай. Ей и так плохо. И дело не в том, что ты что-то сделала не так. Можешь принимать это за психологическую травму.

В ответ Яна удивлённо вскинула голову и только раздражённо кашлянула.

— Вам надо завести ребёнка, — отчеканила она. — И все проблемы пройдут. Моментально! Ты только представь… Эй? А чего ты такой смурной?

— Не обращай внимания.

— С нею что-то не так? — тут же поняла Яна. — Ты… Она не может иметь детей, да?

— Яна!

— Какой кошмар! — сделала свои выводы сестра. — Ужас! Игорь, а ты… Ты уверен в том, что она тебе не лжёт? А проблемы точно в ней, а не в тебе? Вы вообще у врачей проверялись? Я надеюсь, это не приговор какой-нибудь деревенской бабки-шептухи? А если… Игорь, а у неё был выкидыш? Или у вас просто не получается? Или…

— Прекрати! — сорвался Ольшанский. — Яна, хватит! Ты сама придумала уже в три раза больше, чем есть на самом деле. Саша немного приболела. У неё проблемы в общении с родителями, вот и всё. Это от стресса — потому она нервная и старается избежать внешних раздражителей. Не вздумай с нею разговаривать, поняла?

Яна поднялась, обиженно опустила ладонь на живот, словно намекая на то, что Игорь только что накричал на беременную женщину, и гордо удалилась.

Ольшанский подождал минуты две, пока шаги сестры стихли, оделся и вышел следом на улицу, надеясь найти там Александру или хотя бы бабушку. Дурное предчувствие, в которое он никогда прежде не верил, комом застыло в горле.

38

26 марта 2018 года

Понедельник

Саша после вчерашнего была расстроенная, мрачная, и, казалось, код словно чувствовал, что его автору было не слишком хорошо. Игорь тоже раздражённо щёлкал по клавишам, с трудом преодолевая желание послать кого-нибудь. Именно потому его раздражал каждый лишний звук; когда кто-то начинал разговаривать, Ольшанский не выдерживал и то прикрикивал, то просто просил помолчать.

Больше всего раздражало хныканье Севы; тот практически каждую секунду заговаривал сам с собой, обращался, кажется, к тексту своей программы, бормотал что-то, говорил…

— Да что происходит?! — не удержавшись, воскликнул Ольшанский. — Ты можешь замолчать или внятно сказать, что произошло?

— Плакала наша Америка, — хрипло ответил Всеволод. — Это кошмар. Ничего не сходится. Финальные тесты не идут. Оно работает не так! Оно выдаёт не то!

Игорь буквально слетел со своего стула и метнулся к Севе, заглянул через его плечо и удивлённо вскинул брови.

— Отдельно модули работали идеально, — промолвил он. — А тут что не сходится?

— Точка входа и точка выхода, — прошептал Сева. — Я когда делал свою часть математики, кое что там оптимизировал, чтобы не усложнять… В общем, упростил типизацию, убрал одну ветку наследования, и уже основываясь на этом…

— И никому не сказал.

— Нет, зачем?

Игорь выпрямился и молча схватился руками за голову. Типизация, потерянная Севой где-то в тоннах кода, могла стоить им всего проекта, а не только Америки. Парень даже не представлял, какой ущерб мог нанести и фирме, и коду, и вообще всем вокруг, сделав только одно локальное изменение.

— Ты идиот, — пробормотал Ольшанский. — Какой же ты идиот! Ты хотя бы понимаешь, что мы теперь просто ничего не сдадим? Почему ты не сказал об этом, когда писал? Где вообще эта часть? Открывай, будем поправлять…

Всеволод молчал и только смотрел на начальника, хлопая глазами.

— Только не говори, — прохрипел Игорь, — что ты забыл о том, где была эта часть кода.

— Я забыл, — выдохнул Сева. — Оно где-то в надстройках и много где используется. Может быть, легче изменить твою часть?

Игорь истерично хохотнул.

— Тебе тысячу строчек? Или две? — ласково уточнил он. — А ничего, что мне придётся под твою изменённую невесть как типизацию изменять не только выход, а и всю обработку, которая идёт до этого?

Сева втянул голову в плечи, задрожал всем телом, попытался выдавить из себя ответ, но не смог. Игорь только сжал зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать нерадивого подчинённого куда подальше.

— Немедленно весь код в общий доступ, — он вернулся за своё рабочее место. — И будем вместе разбираться в том, что ты натворил.