Альма Либрем - 365

Залитая дождём дорога знакомой, как старый код, Соборной, нагло пинала камнями мостовой колёса…

24 июня 2017 года

Суббота

Мама, явившаяся на ночь глядя, заняла место на свободном обычно диване, закинув ногу на ногу, и смотрела на сына так, словно продумывала свои планы на него со всей возможной тщательностью.

— Яна сказала, что ты собираешься в отпуск.

— У нас праздник, нерабочие дни, мам, — ответил равнодушно он. — А перед этим — государственный выходной.

— Яна сказала, — повторила упрямо Надежда Петровна, — что ты будешь свободен пять дней! Ты ведь знаешь, наша дача…

Бабушкина дача.

— …Требует ухода. Твой отец в последнее время нагло воротит нос от огорода, — какое чудо, что отец, хирург, не хочет залезать в землю и вымазываться в ней, как свинья, теряя чувствительность пальцев! — потому мне нужна помощь.

— Меня не будет в городе, — пожал плечами Игорь. — И я сейчас тоже немного занят…

Включённый ноутбук тоскливо моргнул матери в ответ, но она проигнорировала его возмущённое высказывание, равно как и собственного сына, и продолжила с таким апломбом, словно решение давно уже было принято, пусть и против воли всех, кого оно касалось, кроме её самой, и оспорить его невозможно было даже в суде.

— Вот, и я подумала, что ты вполне можешь помочь нам с огородом, — закончила она с совершенно самодовольным выражением лица. — Там надо разобраться с картошкой и вырвать сорняки.

— Я уезжаю, мама.

— Яночка говорила, — подтвердила Надежда Петровна. — Но я подумала, что ты, как хороший сын, можешь отдать эти билеты нам. Знаешь, я ведь никогда не была в Карпатах! Это было бы так замечательно, провести несколько дней наедине с твоим отцом…

Игорь уставился на мать, словно на сумасшедшую, и она запнулась на середине слова, словно только что почувствовала, как что-то пошло не так. Она изогнула бровь, отчаянно копируя жест то ли какого-то персонажа сериала, то ли очередной своей заносчивой подружки, и взглянула на сына с искренним недоумением.

— Что такое? — спросила мать.

— Я вот просто смотрю и думаю: неудивительно, что ты с Верой так замечательно поладила, — он встал со своего стула, захлопнул ноутбук, не слушая возмущённые пререкания динамика, и одёрнул штору, которую было поправляла мать. — Не понимаю только, на что вы все рассчитываете. Это корпоративное мероприятие, мама! Там нельзя присутствовать посторонним.

— Яна тоже там не работала.

— Яна была бы со мной! — возмутился он. — Без моего присутствия всё это не работает. Просто "развлечься" и даже "тихонько посидеть в углу" не получится. И не говори, что папа может занять моё место в огороде, а ты, так уж и быть, сопроводишь меня. Свободного билета больше нет, я его отдал. Да, вчера.

— Ты — бессовестный человек! Бедная Верочка! Как только она терпела… — Надежда Петровна возмущённо вскочила на ноги. — А теперь ты, небось, нашёл на её место какую-то вертихвостку!

— Тебя всё ещё не смущает, что Верочка беременна от другого человека?

— Это ты её довёл! — истерично вскрикнула мать. — Это ты довёл бедную девочку до того, что она ну просто обязана была как-то отвести душу. И как ей ещё было бороться с твоей бесчувственностью, если не завести ребёнка? Если ты отказался, она вынуждена была найти человека, который хотел бы это дитя…

Игорь присел на стул, вытянул ноги, да и вообще, попытался устроиться поудобнее, подпёр голову рукой и умилённо взглянул на мать. Сражаясь за собственную правоту, она могла пойти на всё на свете, даже на требование признать чужое дитя — и даже на оправдание измены. Он прекрасно понимал бабушку, когда та отчаянно избегала контактов с собственной невесткой.

— Мама, — ласково промолвил он, как обращаются обычно к не слишком разумному ребёнку. — Тебе не кажется, что тебе уже пора домой? Если я нарисую тебе карту квартиры, ты сама найдёшь дверь?

— Ты хамишь своей матери!

— Надо же, — восхитился Игорь. — Ты заметила! Да, мама, я действительно тебе хамлю, — он вскочил со стула так, что тот прокатился по полу аж до стола и с тихим стуком ударился о него. — И, что удивительно, на тебя ради этого открытия не пришлось даже кричать. Но, если уж мы решили, что я — отвратительный сын, возможно, ты покинешь мою квартиру?

Хватит с него дачи, хватит с него родительских поучений и хватит с него маминых требований. Она давно уже хватила через край.

— Ты ведёшь себя просто возмутительно, — покачала головой она, но всё же засобиралась. — Неужели это я вырастила такого отвратительного человека… Яночка со мной никогда бы так не поступила. Ещё и нашёл себе какую-то гулящую девицу, избавился от Верочки, от этой хорошей девочки, что всегда так прекрасно меня понимала…

— "Скажи мне, какая невестка тебе нравится, и я скажу, кто ты", — переиначил известную пословицу Игорь. — Мама, иди, от греха подальше, пожалуйста.

Она возмущённо отвернулась от сына, гордо прошествовала в коридор, но уже на пороге, услышав раскат грома, требовательно протянула руку.

— Мне нужна машина.

— Мама, у тебя нет прав. Если хочешь, я могу тебя отвезти, — предложил Игорь.

— Я ни за что не сяду с тобою в одно авто! — воскликнула она. — Просто дай мне ключи и позволь уйти отсюда. Я сама разберусь, кто поведёт эту машину.

Он не выдержал — и рассмеялся. Поведение матери никогда не вписывалось в рамки общепринятых норм, об этом постоянно твердила бабушка. Иногда Игорю казалось, что Надежду Петровну просто отказывались уважать в должной мере, но теперь он никак не мог избавиться от ощущения, что даже слишком спокойно они относились к её выходкам.

Мама хлопнула дверью. Ей вторил удаляющийся куда-то в направлении далёкого леса гром, и Игорь, задумавшись, понял: работы сегодня уже не будет.

25 июня 2017 года

Воскресенье

— Убирайся! — встретил в Сашином подъезде Игоря её же возмущённый, громкий крик. — И чтобы я тебя здесь больше никогда не видела, придурок!

Он застыл. Девушка была на своём третьем этаже, он — не пересёк ещё и границы второго. Логично, что крик, даже такой натуралистичный, не мог быть направлен по отношению к нему, но всё равно на мгновение стало как-то не по себе. Игорю даже в какое-то мгновение показалось, что ему б лучше развернуться и уйти, но в тот же миг мимо буквально пролетел какой-то мужчина.

— Это моя работа! — остановившись на лестничной клетке этажом ниже, крикнул незнакомец. — Я за неё получаю деньги! И теперь вы мне должны штраф!

— Я?! — возмутилась Александра, перегибаясь через перила. — Ещё одно слово, и я открою дверь и выпущу Магнуса!

— Такая же придурошная, как и твой отец! — возмущённо провозгласил он. — Проклят будет тот, кто решит связать с тобой свою судьбу! — витиеватое выражение могло принадлежать разве что какому-то актёру, судя по всему пафосу, что он в него вложил. — Твой отец будет платить мне неустойку!

— Хоть до гроба, — фыркнула Саша. — О, Игорь, — она, казалось, немного смутилась своего громкого крика. — Ты ко мне?

— Парень, беги, — заговорщицким полушёпотом посоветовал мужчина. — У неё совершенно неадекватный кот. Он расцарапал мне все руки, укусил за лодыжку и прорвал штанину. А эта ещё и взяла в руки сковородку! Если хочешь остаться жив, попомни моё слово, не переступай порог её сумасшедшей квартиры и не бери деньги у её придурковатого папаши. Чтоб он своими баксами подавился!

И, тихо матерясь под нос и одёргивая футболку, действительно изодранную в районе рукава, он спешно помчался вниз, больше не обращая на Игоря никакого внимания.

Саша всё ещё стояла на лестничной клетке, упираясь ладонями в деревянные поручни, и тяжело дышала. Она явно побледнела, и, кажется, не только от гнева: от гнева так ртом воздух не хватают.

Игорь бросился к ней наверх — и успел, признаться, вовремя. Она пошатнулась и, закатив глаза, едва не упала кубарем вниз, вслед за гостем, изгнанным несколько минут назад, но, благо, оказалась в чужих объятиях, что было всяко надёжнее, чем ступеньки и окно, расположенное на диво низко, вероятно, чтобы удобнее в него было выпадать.

Она не двигалась несколько секунд, а после, встрепенувшись, горделиво сбросила руку Игоря с талии и потянулась к двери, но шаги всё ещё были медленными и неуверенными.

— Ми-а-а-а-ау! — раздалось громкое изнутри. — Ми-а-а-а-ау!

Звуки напоминали о том, как кто-то ножом попытался бы порезать стекло, но Игорь предполагал, что это Магнус уцепился в что-то когтями и повис на особенно скользкой поверхности, пробиваясь к своей хозяйке.

— Ми-а-а-а-а-а-у! — повторилось опять. — Миа-а-а-аа-а-а-а-!

Игорь открыл дверь сам, свободной рукой осторожно поддерживая Сашу за плечи. Она немного приободрилась, когда кот, узрев хозяйку, радостно спрыгнул с двери — это на ней он повис, — и принялся тереться о её ноги, но всё равно дышала с трудом.

— Может, врача? — обеспокоенно спросил он, вспоминая отцовский номер и его же график дежурств.

— Всё нормально, — Саша опёрлась спиной о стену, всё ещё опираясь об Игорево плечо, и шумно втянула носом воздух. — У меня нервы просто пошаливают. Папа… женишка прислал. Актёра из местного театра. Он думал, что я не пойму! — она зажмурилась. — Даже не спрашивай меня о том, зачем он это сделал.

Игорь не стал. Саша и так была бледна, будто стена, и явно не собиралась распространяться об адекватности собственного родственника.

Он же вспомнил стычку с матерью и подумал, что зря предъявлял ей претензии. Может быть, его мать и была не гением и не верхом понимания и логики, но всё же, иногда ограничивала собственную бурную деятельность и уж точно не собиралась вредить сознательно.

Саша устало ткнулась лбом ему в плечо и, очевидно, закрыла глаза. Игорь почти слышал, как гулко билось в груди её сердце — и, перехватив запястье, под пальцами почувствовал излишне участившийся пульс. Считать удары было делом неблагодарным; казалось, число превышало и полторы сотни, что в условиях отсутствия физической нагрузки ни о чём хорошем не свидетельствовало.

Александра, казалось, немного расслабилась. Опустились плечи, да и тело потеряло излишнюю напряжённость; она осторожно высвободила руку из его хватки, но только для того, чтобы обнять в ответ, и так и стояла, плотно зажмурившись и делая вид, будто бы не слышит ни единого слова, что он мог бы прошептать ей сейчас на ухо.

— Ничего не говори, — попросила Саша совсем-совсем тихо. — И не вспоминай о моей родне, пожалуйста. Я знаю, что мой отец ненормальный. И знаю, что это должно бы тебя пугать.

— Меня это не пугает, — рассмеялся совсем тихо Игорь, — просто возникают не слишком законные желания. Но это, кажется, совершенно нормально.

— Да, в представленной ситуации — более чем, — согласилась Александра. — Ты, наверное, пришёл посмотреть код…

Она подняла голову, чтобы сказать что-нибудь ещё о работе, но не успела проронить ни слова. Игорь склонился к девушке, касаясь её губ поцелуем: и Саша, казалось, сама подсознательно ожидала этого. Она прижалась к нему ещё крепче, будто бы искала защиты, и мышцы наконец-то потеряли остатки напряжения. У девушки разве что не подкашивались от усталости ноги; она, минуту назад натянутая, словно струна, теперь почти повисла на его плечах.

Игорь сжал её в объятиях, не выпуская из рук, и каким-то образом пропустил момент, когда Магнус, напрягшись, прыгнул.

26 июня 2017 года

Понедельник

Самодовольный и откровенно счастливый, Магнус сидел над поверженной люстрой и вылизывал переднюю лапу. Люстра эта была на эту ночь уже третья.

Игорь предпочитал водить девушек к себе домой — вот просто так. И с Верой так было, и с предыдущими тоже, всегда, когда он жил отдельно, он предпочитал не переступать порог обители второй половины. Очевидно, Сашу тоже следовало приглашать к себе, даже без особых планов на проведение последующей ночи, просто для того, чтобы Магнуса не было рядом.

Потому что кошачья ревность не то что переступала — перепрыгивала через все границы, мыслимые и немыслимые.

Первой пала коридорная люстра, но, оказавшись крепким орешком, уцелела. Игорю удалось прицепить её на место, и даже свет там заработал — обошлось без жертв. Вторым пострадал несчастный торшер, на котором кот принялся раскачиваться, стоило Игорю только устроиться на Магнусовом диване и обнять Магнусову Сашу. А уж когда дело опять дошло до поцелуя, то торшер полетел вниз, и Игорь часа два поправлял ткань, обтягивающую погнутый металлический каркас, и устанавливал всё на место.