Отдыхать ему понравилось. Пока рядом не было ничего, что можно было бы делать, он как-то привык и к тому, что сидит на диване, прежде казавшемся ненавистным, и к тому, что читает художественную литературу, а не изучает научные книги.

Потому, когда в дверь позвонили, Игорь почувствовал острое нежелание вставать. Но пришлось — он не хотел, чтобы соседка вновь вызвала Сашу, а та примчалась с работы.

На пороге стоял отец. Уставший, явно после ночной смены, растрёпанный и сонный, он переступил порог и только тогда выдавил из себя короткое приветствие.

— Привет, пап, — кивнул в ответ Игорь, посторонившись. — Что-то случилось?

— Решил зайти, проверить, как ты себя чувствуешь. А то мой сын пролежал столько времени в больнице, а я даже не удосужился к нему заглянуть, — Николай Андреевич разулся, собирался повесить куртку на крючок, но промахнулся, и та упала на пол.

Мужчина этого даже не заметил. Проигнорировав запасные домашние тапочки, он босиком дошёл до кухни, плеснул в пустую чашку воды и осушил её одним глотком.

— Да ничего, ты ж звонил, — протянул Игорь, подозрительно косясь на отца. — Ты выглядишь так, словно брал подряд три ночных дежурства.

Тот в ответ устало потёр глаза и принялся наполнять электрочайник водой.

— Я похозяйничаю, ты не против?

— Да, конечно, — рассеянно кивнул Ольшанский. — Папа, если ты будешь молчать, я наберу бабушку.

— Нет-нет, не стоит, — махнул рукой отец. — Твоя бабушка только лишний раз будет волноваться… Да, я действительно немного заработался. Поссорился с твоей матерью, не хотел появляться дома и взвалил на себя больше, чем мог.

— Тебе надо где-нибудь пожить?

— Если б надо было, я бы взял номер в гостинице, — мужчина скривился. — Я ж не ребёнок, да и не так плохо зарабатываю. Не так, как ты, конечно.

Игорь подозревал, что его месячная зарплата ровняется отцовской за полгода. Врачам в государственных больницах платили отнюдь не столько, сколько они заслуживали, и отцовский заработок ещё считался одним из высоких. Как другим предлагалось вытаскивать людей с того света со средней оплатой в тысяч пять-шесть в медицинской сфере, он представлял с трудом.

— Что у вас с мамой стряслось? — спросил Игорь, хотя на самом деле ему было совсем не интересно. Родительские отношения были далеки от идеала.

Николай Андреевич пожал плечами и устало сел. Его взгляд будто прикипел к шипящему чайнику.

Стало заметно, насколько отец осунулся и постарел за последние несколько лет. Волосы его седели куда стремительнее, чем казалось раньше, под глазами залегли вечные тёмные круги.

В этом было бы просто обвинить работу. Но Игорь знал, что папа всегда трудился в бешеном темпе, как, в принципе, почти в их семье, и вряд ли из-за этого мог так резко вымотаться. У них с мамой давно были очень напряжённые отношения, а сейчас всё, вероятно, достигло своего апогея.

— Эта Лера… — мужчина сжал зубы, словно пытался удержать в себе все те нелестные характеристики, что хотел дать гостье. — И то, как твоя мать выражается по отношению к твоей невесте…

— Маме никогда не нравились те девушки, которых предпочитал я.

— Твоей маме никогда не нравились девушки, похожие на тех, кто нравился мне, — возразил отец. — Ладно, забудь. Я просто пришёл спросить, как дела, и всё…

— И кого ж тебе так напоминает Саша?

Отец вздрогнул. Вопрос застал его врасплох. Он отвернулся от чайника, взглянул на Игоря и вздохнул.

— Надеюсь, она не такая, как та, кого мне напоминает.

— Можешь быть в этом уверен.

— Бабушка рассказала?

— А как же, — кивнул Игорь. — Бабушка. Ты знаешь, что Сашину мать зовут Ольга?

— Твоя бабушка никогда не делится ни с кем информацией, которая кажется ей опасной, — отметил отец. — Так что нет. Не знаю. Но твоя мать, очевидно, в курсе.

Игорь вздохнул. Иногда ему хотелось, чтобы отец оставил семью и сбежал от неё куда подальше. Дети давно уже взрослые, бабушка поймёт, а мама… что ж, она никогда не была хорошей женой. Потом он вспоминал о том, что должен быть любящим сыном, поддерживать родителей и надеяться, что они проживут вместе долгую и счастливую жизнь. И ему становилось стыдно.

Но Янка, одержимая массой безумных идей ещё с самого детства, как-то, лет пять назад, сказала, что была бы рада, найти себе папа другую — а она была привязана к матери куда больше, чем Игорь. И Ольшанский до сих пор вспоминал об этом и задумывался, насколько же она была тогда серьёзна.

Сейчас, глядя на несчастного отца и понимая, что Яна ощущала людей куда лучше, чем он, Игорь думал: наверное, на все сто процентов.


194 — 193


194

21 октября 2017 года

Суббота

Саша тоскливо посмотрела на пропылесосенный ковёр, потом взглянула на утюг и ласково, вкрадчиво предложила:

— Давай лучше я проглажу, а?

— Да я уже почти закончил, — уничтожая последний залом на ткани, пожал плечами Игорь. — Ты лучше отдохни.

— Я уже полчаса отдыхаю, — грустно возразила Саша. — Я больше столько времени сидеть на одном месте не могу!

— Привыкай, — пожал плечами он. — Ты ведь тоже должна хоть иногда расслабляться. А то всё работа, работа… И по дому тоже ты всё делаешь.

— Делала, — поправила его Александра. — Потому что в последние дни я тебя унять никак не могу!

Игорь безвинно пожал плечами. На его лице было написано, что просить прощения на собственное трудолюбие он не собирается.

Они с Сашей обычно жили от одного рабочего дня к другому с короткими перерывами на вредничающего Магнуса. Сейчас всё как-то неуловимо изменилось, хотя Ольшанский не понимал, что именно.

— Когда меня ждут на работе? — спросил он Александру, будто бы невзначай.

— В среду. Или в четверг. Ты забыл предписания врача?

— Этот больничный — слишком долгий, — возразил Ольшанский. — Может быть, я выйду на работу немного раньше?

На самом деле, ему даже не хотелось. Сейчас, пытаясь не сжечь утюгом бордовую штору, он думал только о двух вещах: о шторе и об утюге. Может быть, ещё немножечко о своих родителей, и, в качестве классического фона, о Саше. Никакие коды в мыслях не мелькали. Ольшанский даже не рассчитывал на то, что его выпустят из заточения в скором времени, потому принудил себя отказаться от всех мечтаний о трудах.

— Нормальный, — ответила Саша. — Вот закончишь принимать таблетки, и тогда придёшь на работу.

— Регина ж меня убьёт.

— Не убьёт, — беспечно ответила девушка. — Она сейчас разгребает собственные косяки. Даже ни на один митап не решилась до сих пор. И у неё регулярно туда-сюда курсируют то муж, то… заказчик.

— Ты этим интересуешься?

— Этим интересуются все, она так орёт, что фирма дрожит, — возразила Александра. — Если тихо, значит, она в очередной раз обсуждает свои коварные планы с Эндрю. Но такое, к большому сожалению всех, случается очень редко. Работать просто невозможно!

— Охотно верю.

Игорь мог себе представить, что творилось в офисе. Регина умела кричать громко, хотя не слишком любила это делать и прибегала к подобному методу влияния на сотрудников только в самых редких случаях. Но в личной жизни, очевидно, это был довольно популярный способ выяснения отношений.

— Ты какой-то грустный, — вдруг заметила Саша, срываясь с дивана. Магнус, который хотел прыгнуть ей на колени, расстроенно вздохнул и просто растянулся на светлом ковре. — Что-то случилось?

— Да вчера отец заходил, — нехотя признался Игорь. — Я говорил уже. А у них с мамой очередные ссоры, никак они поладить не могут. Ещё несколько месяцев в таком режиме, ещё и при условии наличия Леры в доме, и он сорвётся.

— Всё так плохо?

Магнус зафырчал. Ему не нравилось, что Саша ходила туда-сюда, как подстреленный зверь, и он с удовольствием бросился бы на неё, но, поскольку это была горячо любимая хозяйка, всё никак не решался на активные действия.

— Не то чтобы плохо, — возразил Игорь. — Но они — разные люди, и всегда такими были.

— Но вместе почти тридцать лет, — отметила Саша, останавливаясь рядом с Игорем. — Да отдай ты мне уже этот утюг!

Ольшанский был благодарен Саше за то, что она так легко переключила своё внимание с личной жизни его родителей на работу. В конце концов, вновь начинать долгую историю о том, как отец и мать познакомились и по какой причине вообще поженились, не хотелось. Сколько б бабушка ни пыталась скрыть от него нелицеприятные факты, сколько б родители не отмалчивались, это всё равно не помогало — трудно спрятать всю правду, даже если очень стараться. А они были плохими конспираторами и не всегда согласовывали собственные действия. Наверное, потому и проблем было столько в семье?

Следовало бы поделиться с Янкой. Но она опять взялась бы за старое, попыталась устроить папину жизнь, и всё завершилось бы обыкновенным скандалом. Потому Игорь только молча проглотил все мысли о них и понял, что Саша отобрала у него утюг.

— Э! — возмутился он. — Это моя работа! Немедленно отдай!

— Обойдёшься, — фыркнула девушка, с удвоенной энергией выглаживая несчастную штору. — Теперь моя очередь развлекаться. Сам отдыхай!



193

22 октября 2017 года

Воскресенье

Холодная и дождливая осень так и не подарила им ни одного тёплого золотого дня. Сегодня, когда впервые за долгие недели не только остановился дождь, но и немного просохли лужи, а тёплые лучи упёрлись в крыши, на улицах царила серость и болото. Город больше напоминал себя-весеннего, когда растаял снег, а деревья ещё не успели проснуться. Не хватало только редких свидетелей весны: нераспустившихся почек, подснежников, то тут, то там выбивавшихся из-под серых льдистых глыб.


Но всё равно удавалось дышать полной грудью. Ничего не давило на голову, и, вопреки постоянным жалобам пенсионерок с местных лавок, можно было отдохнуть.

Магнус обрадовался невообразимо. Он, разумеется, не собирался подчиняться и натягивал поводок до упора на поворотах, но, когда они шли прямо, держался у Сашиной ноги. Правда, Игорю казалось, что кот всё время способствует его падению, пытается столкнуть, но он игнорировал это неудобство.

Вопреки кошачьим стараниям, они с Сашей всё ещё шли рядом и держались за руки, вдыхая потеплевший осенний воздух.

— Зима близко, — промолвила вдруг девушка, хотя это явно был самый неожиданный день для таких слов. — Странно как-то. Мне кажется, я её чувствую.

— Солнце же, — возразил Игорь. — Тепло.

Она пожала плечами. Часто с ощущениями не так уж и просто бороться, вот и Саша вдыхала удивительно тёплый осенний воздух, осторожно перешагивая через лужи, и чувствовала, как откуда-то издалека подбирается холодная, морозная зима.

— В прогнозе говорили, что весна поздно придёт и почти сразу превратится в лето, — ни с того ни с сего сменила одну погодную тему на другую Александра. — А ты хочешь лета?

— Новый год хочу, — честно ответил Игорь. — Никогда не любил жару, моря эти… А ты?

— Да так же, — она мечтательно остановилась, а потом вдруг сорвалась с места.

Ольшанскому хватило секунды, чтобы понять, что случилось.

По улице вышагивала девушка. Весь её внешний вид явно соответствовал выбранному образу: короткая юбка, шубка, хотя было ещё совсем не так холодно, обувь на высоченных каблуках, да ещё и светлая, вопреки болоту, белые волосы — крашенные явно. Была ли незнакомка симпатичной — Игорь не знал. Куда больше его взволновало дополнение к образу, йоркширский терьер на розовом поводке, с розовым бантиком и в розовом комбинезончике.

От вида собачки ему стало противно. Ольшанский считал, что пёс должен быть большим, ну, как минимум лабрадор, и умным. Ума в терьере не наблюдалось, иначе какого чёрта эта пародия на собаку оглянулась и принялась лаять на Магнуса?

Поэтическая кошачья душа не выдержала. Он помчался вперёд, утягивая за собой Александру, мчался по лужам, по болоту, не разбирая дороги, и бросился на собачку, утягивая её в ближайший водоём.

Нормальному человеку там было примерно по косточку. Магнус ушёл на половину лапы. От терьера остался только бантик.

Лужа оказалась глубокой.

Блондинка громко, протяжно завизжала, отпуская поводок. Магнус зафырчал, перегрыз кожаный шнур и высвободил-таки собачку, вытащил её за ошейник на сухое, грязный, как тот чёрт, и гордо прижал лапой к земле. Терьер не лаял, только смотрел своими глазками-бусинками на громадное серо-болотное чудовище и пытался отдышаться после нырка.

— Сашка! — вдруг заулыбалась собиравшаяся было скандалить девушка. — Ты, что ли?!

— Лиза, — натянуто улыбнулась Александра, попятившись от владелицы собачки. — Какая неожиданная встреча. Ты разве любишь собак?