Джессика Гэдзиэла - 367 дней

Мы поели.

У нас был десерт.

Мы поехали домой.

У нас был секс.

Мы заснули.

Всё было идеально.

И всё продолжалось подобным образом всю следующую неделю.

До тех пор, пока однажды утром я не проснулась с пищевым отравлением, после взятия еды на дом.

— Пойдём. Ты отправляешься к доктору, — распорядился Сойер, глядя на меня так, будто меня может стошнить прямо на него. Что впрочем, было вероятно. Я начала возражать, но он покачал головой и направился на кухню, чтобы взять ведёрко из-под раковины, положив внутрь пластиковый пакет, прежде чем вернуться ко мне с ведёрком для рвоты и поставить меня на ноги. — Нет. Не хочу ничего слышать. Это не нормально. Тебе нужна капельница или что-то подобное.

Поэтому мы поехали к доктору Сойера, я переживала всё это время, потому что у меня не было медицинской страховки и мне не хотелось спускать все мои сбережения на медицинские счета.

Но Сойер был прав. Меня рвало уже два дня. Мне нужно убедиться, что у меня нет обезвоживания.

Так что мы отправились в обычный врачебный кабинет, а Сойер остался в приёмной, в то время как я прошла вглубь помещения, чтобы встретиться с пожилым мужчиной в больших очках по имени доктор Мэддокс, который, очевидно, знает Сойера с тех пор, как тот был маленьким мальчиком. Он рассказал мне парочку историй о нём, пока я проходила несколько тестов.

Даже если бы я прожила тысячу лет, то всё равно не смогла бы подготовиться к ответам.

— Поздравляю, мисс Суини, — сказал он, глядя на лист у себя папке. — У вас не пищевое отравление — у вас токсикоз.

— Токсикоз? — я поперхнулась, весь воздух вышел из легких.

— Вы беременны.

— Да, нет. Это невозможно.

— Ну, даже лучшие противозачаточные только…

— Нет, доктор. Я не принимаю противозачаточные таблетки. Мне перевязали трубы в восемнадцать.

Он резко вскинул голову от этих слов, нахмурив брови. Затем доктор снова потянулся за моей папкой и пролистал записи.

— Ох, да. Я вижу это здесь.

— Так что я не могу быть беременна.

— Но вы беременны.

— Нет, это просто… вам нужно сделать другой тест. Кроме того, это же очень рано для токсикоза? Мы были в интимных отношения только, м-м, в течение недели.

Он остановился, задумавшись.

— Не обязательно. У большинства женщин токсикоз начинается после месяца беременности. Но есть много женщин, которые клянутся, что узнали об этом на следующее утро после зачатия, потому что у них начинался токсикоз. Но давай я схожу, найду ультразвук. У нас будут более ясные мысли по поводу перевязки твоих маточных труб. Возможно, они были перевязаны не так тщательно.

Мгновением позже, в дверь постучали, и Сойер позволил себе войти. Очевидно всё еще без понятия о результатах моих тестов, он замер, когда увидел моё лицо.

— Что случилось? — спросил он.

— Это не пищевое отравление, — сказала я, проглатывая комок в горле.

— Хорошо, — сказал он обманчиво спокойным голосом, но всё в нём было напряжено, как будто он беспокоился, что это будет рак или что-то подобное.

— Доктор Мэддокс отправился за ультразвуком, потому что он беспокоится, что мои маточные трубы были перевязаны не достаточно хорошо.

— Твои трубы… — начал он, когда направился ко мне. Затем его озарило, от чего он замер в двух шагах от смотрового столика. — Ты беременна.

— Так говорит тест.

Он постоял там ещё несколько секунд, прежде чем прошёл последние два шага, сел рядом со мной и обнял меня.

— Ладно, — сказал он, немного прижав меня к себе. — В любом случае, ложный результат теста или нет, мы разберёмся с этим.

Разберёмся с этим.

Мы знаем друг друга всего семнадцать дней. Семнадцать.

А занимались сексом только десять.

Это же просто сумасшествие. Каким образом можно с этим разобраться?

И это ещё не беря в расчёт, что я никогда не хотела иметь детей, ну, в смысле не биологических. Внезапно, меня ужаснула мысль, что , возможно , один уже во мне. Но я так и думала. Я хотела приёмного ребёнка. Вот почему я приняла решение о перевязке, когда мне было восемнадцать. И честно говоря, это было самое просто решение в моей жизни. Это было тем, что я хотела.

А теперь, почти десятилетие спустя, они собираются сказать мне, что это было не эффективно? Как такое возможно?

— Ладно, — сказал доктор Мэддокс, входя с прибором для УЗИ, таким старым, что он, должно быть, пылился у них годами. — Сойер, — сказал он, кивнув. — Хорошо. Рия, дорогая, мне нужно, чтобы ты приподняла свою футболку, приспустила брюки и легла на спину.

Сойер ещё раз прижал меня к себе и отпустил, подойдя к концу кушетки, где была моя голова, и когда я сделала всё по инструкции, потянулся и сжал мою руку.

Доктор выдавил холодный гель на мой живот и вытащил датчик, поворачивая монитор к себе.

Наблюдать за тем, как он водит этой штукой по моему животу, было, наверное, одним из самых страшных моментов в моей жизни.

— Док, — позвал Сойер, когда он просто сидел, прищурившись, смотря на экран дольше минуты. Его голос был решительным и нетерпеливым, и взгляд доктора взлетел к нему, сбитый с толку, прежде чем посмотреть на меня.

— Мисс Суини, складывается впечатление, что хоть у вас и были перевязаны трубы, когда вам было восемнадцать, с тех пор этот процесс был обращён.

— Что?! — взвизгнула я, дернувшись вверх, словно молния, но рука доктора удержала меня на кушетке, когда он потянулся оторвать бумажное полотенце, чтобы вытереть гель с моего живота.

Я поправила одежду.

— Мне никогда не делали развязку, доктор Мэддокс. Вы должно быть ошибаетесь. Это невоз… — я встретилась взглядом с Сойером и увидела правду, отражающуюся в его глазах.

Это возможно.

Это возможно , потому что я понятия не имею, что происходило со мной в течение года.

— О Боже, — простонала я, уткнувшись лицом в ладони.

Украденный год моей жизни — это и так достаточно плохо. Но кто-то вторгся в моё тело и делал с ним разные вещи без моего согласия!

Столик передвинулся, когда Сойер снова сел рядом со мной. Он потянулся за мной и притянул к себе на колени, я уткнулась головой в его грудь, руки Сойера так крепко сжали меня, что в это было трудно поверить.

— Вы определенно забеременели, мисс Суини. Если это имеет значение, совсем недавно, — сказал он, оставляя мне вариант, с которым я даже не представляю, как себя ощущаю. Этого никогда не должно было происходить в моей жизни.

— Насколько недавно? — спросил Сойер, и мне даже не пришло в голову, побеспокоиться о вероятности того, что этот ребёнок может быть не его.

— Трудно сказать прямо сейчас. Но, судя по внезапному утреннему токсикозу, всего лишь дни.

Ладно.

Я медленно выдохнула, выдох получился судорожным.

Хорошо.

По крайней мере, это был его ребёнок.

Не то, чтобы это утешало, но, тем не менее, ведь это не был какой-то случайный психопат похититель.

— Спасибо, доктор Мэддокс, — сказал Сойер, как-то пренебрежительно. — Мы займём комнату на несколько минут, а затем выйдем. Отправьте счёт на мой адрес, и я всё улажу.

— Хорошо, — сказал доктор, очевидно сбитый с толку и вероятно благодарный за простой выход. — Мисс Суини, если вам понадобится поговорить со мной по какому-либо поводу , просто приходите.

На этом мы остались одни.

Никогда прежде тишина не была такой громкой.

— Рия, — сказал Сойер спустя несколько долгих минут. Я покачала головой, не готовая говорить, не зная, что сказать. — Рия, — проговорил Сойер, немного более решительно, заставляя меня откинуться назад, чтобы посмотреть на него. — Ты же проследила связь, верно?

Связь с…

О, Боже.

— Майкл, — поперхнулась я, снова чувствуя тошноту, но уже совершенно по другим причинам.

— Это единственное объяснение. Он мог удерживать тебя. Это дерьмо в твоём организме, в больших дозах оно используется в летальных инъекциях. Но в малых дозах, оно используется для введения в искусственную кому. Он мог развязать твои маточные трубы. И уровень гормонов в твоей крови…

— О Боже, — воскликнула я, снова зарываясь лицом в свои ладони.

Гормоны.

И развязывание моих маточных труб.

Он пытался сделать меня беременной, пока я была без сознания.

— Почему? — спросила я, тряся головой, не понимая.

— Вероятно, он сорвался, детка, — произнёс Сойер, его рука скользила вверх-вниз по моей спине. — Потерял жену. Потерял тебя. Он в каком-то роде сломался, чёрт побери. Может быть, он думал, что если заберёт тебя и сделает тебе ребёнка, то сможет вернуть тебя или что-то вроде этого сумасшедшего дерьма.

— Тогда зачем он выкинул меня? — спросила я, оглядев его. — Я не была изнасилована, так что он даже… Не добрался до части оплодотворения.

— У меня ещё нет всех ответов, детка, но клянусь, чёрт побери , я всё это выясню.

Я кивнула на его слова, видя в нём решительность.

— Прости меня.

Я отвела взгляд, смаргивая слёзы, заполнившие мои глаза.

— Простить тебя? — спросил Сойер, потянувшись к моему подбородку и заставляя меня повернуться лицом к нему. — Тебе не о чем просить прощения.

— Я сказала тебе, что не смогу забеременеть. Из-за этого мы решили не использовать защиту.

— Верно, потому что ты совершенно точно должна была знать, что твой дерьмовый бывший-док похитил тебя, вырубил и развязал твои трубы. Как глупо с твоей стороны было не знать, что такое могло бы случиться.

Я фыркнула на это, находя успокоение в его грубости. Но движение заставило слёзы скатиться с уголков моих глаз.

— Эй, — проговорил Сойер, потянувшись, чтобы смахнуть мои слёзы. — Это не конец света, Рия. У тебя есть выбор. Что бы ты ни выбрала, я поддержу тебя. Если ты не хочешь детей и решишь снова перевязать трубы — я согласен на это. Хочешь оставить этого ребёнка и перевязать трубы после? Это меня тоже устроит. Хочешь остаться развязанной и иметь десяток маленьких спиногрызов, не могу сказать, что мы уже готовы к этому, но я открыт для этой идеи. Я знаю, это не то, чего ты хотела, но ты до сих пор можешь сделать это или не делать, и взять приёмного ребёнка, как ты всегда и хотела. Это, чёрт побери, отстойно, что какой-то ублюдок забрал у тебя этот выбор, но ты всё равно всё ещё контролируешь ситуацию.

Я тяжело сглотнула и кивнула.

Он был прав.

Не было причин впадать в истерику, хотя я и чувствовала, что определённо заработала это право за прошедшие несколько недель. Но ничего хорошего из этого не выйдет. Что мне действительно нужно — это просто подумать.

— Помнишь, когда мы были в «Семейном» и я была настолько против понятия самосуда и уличной преступности?

— Да, детка, — сказал Сойер, и, судя по тому, как мужская рука сжала моё колено, он знал, к чему я клоню.

— Я передумала. Я хочу, чтобы он заплатил за это.

— Хорошо, потому что в этом сценарии я, чёрт побери , сборщик долгов.

— Мы можем уйти отсюда? — спросила я, чувствуя себя неуютно, пытаясь принять огромное решение, которое изменит мою жизнь в холодной, стерильной смотровой комнате.

— Да, пойдём, — согласился он, слезая со столика и потянувшись за моей рукой, крепко сжимая её, пока мы выходили из смотрового кабинета, через здание, к машине. Сойер даже держал мою руку, когда мы ехали домой и поднимались по лестнице наверх, он отпустил меня лишь тогда, когда я сказала, что меня снова тошнит.

Хотя в этот раз я была убеждена, что мне буквально стало плохо из-за беспокойства, и это никак не связано с токсикозом, что для меня казалось последней каплей в этом проклятом дне.

Я вернулась обратно спустя примерно полчаса, почистив зубы, помыв живот, потому что там до сих пор оставался этот липкий гель, и обнаружила Сойера, сидящего на стуле напротив стойки. В ту же секунду, когда он увидел меня, он похлопал по колену.

— Ты в порядке?

Затем я сказала то, что думала, никогда не скажу.

— Кажется, я хочу ребёнка.

Видите ли, в промежутках между приступами тошноты, вызванных тем, что мой желудок был уже пуст, я сидела там, на холодном плиточном полу , и осмысливала ситуацию. И хотя я не знала, как чувствовать себя по этому поводу, о том , какого рода эти высшие силы должны быть , или что это за прихоть судьбы, или что-то ещё подобное, невозможно было отрицать несколько вещей. Что, проснувшись от своего рода комы, за время которой мне без моего согласия развязали трубы, и, попав в руки горячего частного сыщика, который впустил меня к себе и заботился обо мне, я рада тому, что дружба между нами переросла в нечто большее. Что всё это привело к романтическим отношениям, пока я была уверена, что нет ни единого шанса забеременеть, и я всё-таки забеременела? Да, это судьба.