Джессика Гэдзиэла - 367 дней

Я всё ещё уверена в своём первоначальном решении — я не собираюсь дальше иметь детей. Я не верю в это. Я хотела приёмных. Я хотела подарить любовь детям, которые никогда прежде не знали и капли её в своей жизни. Я хотела подарить им ощущение семьи, когда у них не было никого. Я хотела дать им поддержку, чтобы поднять их на ноги. Так что, когда у меня родится ребёнок, я собираюсь снова перевязать трубы.

Но я собираюсь родить этого ребёнка.

У меня будет ребёнок Сойера.

Каким-то образом, хоть всё и было в новинку и было безумно думать об этом, это чувствовалось правильным.

Потому что, на самом деле, как только мы сошлись, всё, как по щелчку, просто встало на свои места. Вечером после «Семейного» и комедийного шоу у нас был ужин у Мардж, которую распирало от радости видеть нас за своим столом. Следующие несколько дней мы ходили на работу, затем он либо забирал меня, либо мы встречались дома. Один вечер готовила я, в следующий вечер готовил он. Мы ходили прогуляться. Смотрели фильмы. Он заполнил пропуски тех важных мировых событий, которые я пропустила, пока была без сознания. Мы занимались любовью. У нас был секс. Мы трахались. Мы спали в руках друг друга. Мы просыпались в одной постели. Иногда мы вместе отправлялись в спортзал.

В действительности, наши полторы недели, которые мы провели вместе, были большим, чем у множества родителей, которые заканчивали опрометчивым перепихом на одну ночь или неудавшейся контрацепцией.

Есть люди, которые решают иметь детей от мужчин, которых знают буквально несколько часов, или едва узнают их фамилию. Что уж говорить о том, если это хорошие люди.

Я знала Сойера.

Он был хорошим человеком. У него налаженная жизнь. Он ответственный. И он относился ко мне лучше, чем любой другой мужчина , которого я когда-либо встречала.

Так что я была спокойна.

Всё будет хорошо.

Он крепко прижал меня к себе и поцеловал в висок.

— Значит, я буду папой, да? Мардж описается от восторга.

— Ты хочешь детей? — спросила я, не подумав, что об этом немного поздно уже спрашивать.

— Да, детка. Всегда хотел одного или двух, или стольких, скольких моя женщина решит мне подарить.

— Я думаю, ты будешь хорошим отцом. Хотя, у тебя есть ещё примерно девять месяцев, чтобы научиться следить за своим языком.

— Мои мама с папой матерились, как моряки. С этим ребёнком всё будет в порядке, даже если я не смогу удержаться от своих «бл*дь» и «дерьмо».

Я засмеялась и вновь положила голову на его плечо.

— Из тебя получится отличная мама, Рия. Я знаю, это не то, как ты это планировала, и всё сейчас приняло сумасшедший оборот, но всё встанет на свои места. Я не говорю, что всё будет идеально. Мы в этом новички, и это большое давление и будут трудности, но я настроен на то, чтобы всё получилось. И не только из-за ребёнка, Рия. Я готов сделать это, потому что я думаю, что ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал, и я хочу познать это. Знаю, что я не простой мужчина…

— Не надо, — пресекла я его, тряся головой, не в восторге от мысли, что он мог подумать о себе хоть немного хуже, чем я думала о нём. — Ты лучший мужчина, которого я знаю. В смысле, ты конечно так же и заноза в заднице, но ты особая разновидность этой занозы и мне она нравится, так что всё в порядке.

— Значит, мы решились на это.

— Мы решились, — согласилась я.

— Значит, всё то твоё барахло, что до сих пор валяется в гостевой комнате нужно сейчас же перенести в нашу комнату.

Нашу.

Может ли это действительно быть так просто?

Может быть, с Сойером это возможно.

Суть в том, что я всё ещё немного цеплялась за свою независимость. Я спала в его постели, но держала свою одежду в гостевом шкафу. Я оставила все свои старые вещи в коробках, не ощущая это место своим, чтобы расставить вещи повсюду.

— Я могу это сделать.

— Мне нужно разобраться с кое-каким дерьмом, — сказал он спустя минуту.

— Я знаю.

— Не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне. Я знаю, что делаю.

— И это я знаю.

— Когда я вечером уйду, ты хочешь побыть одна или чтобы Мардж, может Баррет составили тебе компанию?

— Мардж наверняка поймет, что я беременна, да?

— Клянусь, она телепат.

— Может тогда Баррет? — сказала я, определённо не желая быть наедине со своим беспокойством, пока он выслеживал Майкла.

— Он предъявит права на пульт и заставит тебя смотреть какие-нибудь документальные фильмы или другое подобное дерьмо, просто чтоб ты знала.

— Но так же он настоит на том, чтобы мы поели какую-нибудь нездоровую пищу, пока будем смотреть, — сказала я с улыбкой. Раз уж мне хочется выпить, но я не могу этого сделать, я хочу насладиться одним последним раундом обжорства нездоровой пищи, прежде чем окунуться во «всё здоровое для ребёнка».

— Ладно, — сказал он, сжимая мою ногу, затем выскользнул из-под меня. —Тогда пойду позвоню ему.

Пока я наблюдала за тем, как он звонит, у меня сложилось впечатление, что он сдерживается ради меня.

У него руки чесались найти Майкла, чтобы получить ответы.

И, хотя я и была чертовски напугана, не уверена и ошеломлена, я знала, что так же нуждалась в них. Так что мне нужно его отпустить.

Кроме того, мне нравится Баррет.

И его странная компания возможно сможет удержать меня от беспокойства на какое-то время.

— Ладно, он будет здесь через десять минут. Я только схожу переоденусь.

Сойер переоделся.

Прибыл Баррет. С двумя ноутбуками, потому что, ну, вот такой он был странный, и со стопкой меню для заказа на дом, за что мне хотелось расцеловать его.

Мы заказали из трёх мест, на что Сойер просто покачал головой, потому что ни один из нас не заказал ничего зелёного.

Раздался звонок снизу, и я наблюдала, как Сойер плавно преобразился из спокойного, милого, удивительного любовника во всё контролирующего, решительного частного сыщика.

— Это Брок и Тиг. Мне пора, детка, — проговорил он, подойдя и обняв меня за талию. Сойер притянул мои бёдра к своим, но оставил мою спину выгнутой так, чтобы он мог взглянуть на моё лицо. — Ешь свою нездоровую еду. Попробуй насладиться этой странной компанией. Не беспокойся обо мне.

— Я постараюсь, — согласилась я.

— Если я не вернусь в нужное время, я хочу найти твою задницу в моей постели, ожидающей меня.

— Поняла, — сказала я с улыбкой.

Он поцеловал мой лоб, провёл носом от виска и ниже, затем заклеймил мои губы на долгую секунду, прежде чем оторваться.

— Постарайся не наскучить ей до смерти со своими документальными фильмами, — сказал он брату, в то время как сжимал мой подбородок, и двинулся прочь.

Как будто бы Слим знал, что какое-то серьёзное дерьмо происходит здесь и ему нужно быть хорошей сторожевой собакой, вместо лежания у моих ног, он развалился прямо напротив входной двери, блокируя проход любому. На самом деле Баррету придётся проскользнуть своим массивным телом в дверь мимо Слима, когда придётся открыть её, чтобы спуститься вниз для встречи разносчиков.

Я сказала Сойеру, что не буду беспокоиться.

И я старалась, пока мы ели наш ужин, пока смотрели документальные фильмы, пока меня вырвало третью той еды, которую я съела, эффективно избавляя меня от жира и сыра на долгий период времени, пока не настало время отправляться в постель, потому что было уже два часа ночи.

Но я лежала в нашей постели и не могла уснуть.

Я волновалась.

Беременна.

Если уж быть предельно честным, неважно каким образом обезопасил себя мужчина в своей сексуальной жизни, это то слово, которое вызывает холодный пот. В любое время, когда мне звонит или навещает женщина, с которой у меня была интрижка, в моём животе зарождается клубок беспокойства, даже зная, что я никогда не трахался без презерватива.

К слову говоря, я не ощутил себя подобным образом, когда вошёл в тот кабинет и когда Риа рассказала о том, что процедура по перевязке у неё труб была неудачной, и я понял, что это значит.

Дело в том, что я всегда воображал себя с детьми рано или поздно. Неважно, течёт ли в их венах моя кровь или они принадлежат женщине, в которую я влюбился, и какому-то козлу её бывшему, который не повзрослел достаточно и не сделал всё правильно для своих детей. Это не имеет значения. Но я видел себя, воспитывающим детей, в определённый момент.

По правде сказать, это случилось раньше, чем я планировал, особенно учитывая, что мы с Рией все ещё находимся в стадии «узнаём друг друга». Но дело в том, что я уже достаточно взрослый. Я обеспечил себе хорошую жизнь. Моя жизнь идёт по порядку. И я нахожусь в хорошей позиции, чтобы начать строить семью.

Я больше беспокоюсь о Рие, чем о себе.

Это должно оказать сильное влияние на неё, на ту, кто так категорично был против своих биологических детей. И так плохо, что её бывший забрал и удерживал её, накачал тело гормонами, чтобы сделать его идеальным для репродукции, отменил решение, которое она приняла по поводу своего тела, предал её всеми возможными способами, кроме фактического (и казалось бы, неизбежного) оплодотворения.

У меня нет ни одной гребаной идеи, планировал ли он использовать это для каких-то экспериментов над маточными трубами или чего-то подобного, или он собирался изнасиловать её бессознательное тело, но в любом случае, он заплатит за то, что просто подумал об этом.

— Это так хреново, — сказал Брок, качая головой, когда мы шли к внедорожнику и садились в него. — Всё становится хуже, чем какое-нибудь проклятое правительственное экспериментальное дерьмо. И это мужчина, который предполагается, любил её.

— Просто, чтоб всем было ясно, — сказал я, развернувшись лицом к нему на пассажирском сидении и к Тигу на заднем, — мы не отсиживаемся снаружи его квартиры. Я вламываюсь внутрь, нахожу этого говнюка и добиваюсь объяснений. Если это означает, что нужно пролить кровь, она прольётся. Никто не останавливает меня, если только я не готовлюсь убить ублюдка.

— Понял, — на автомате проговорил Тиг.

— Прямо как в старые времена, — сказал Брок, улыбнувшись мне, но напряжённо.

Именно тогда я напомнил себе, какая хорошая команда у меня была. И хотя по большей части мы старались не вмешиваться, мы все понимаем, что бывают времена, когда это невозможно, когда требуется наше вмешательство. Или даже, в редких случаях, требуется грубая сила для разрешения проблем.

— Хотя не слишком-то и надейся, — предупредил он, часто бывая голосом разума. — Мы сидели на этом месте в течение нескольких дней. Если только он не тот, кто подготовился к концу света и запасся едой, ставлю на то, что он уже покинул это место.

— Да, и так же очевидно, что он не смог бы там удерживать Рию. Ему нужны были стерильные условия, чтобы провести на ней долбаную операцию.

Правда.

И мне это не нравится.

Но это была реальность, которую мне, возможно, придётся принять.

Я подъехал и припарковался перед старым домом Рии, мы все дружно вылезли и перешли улицу. Ни один из нас не был внутри, наблюдая только из наших машин снаружи. Так что мы не были готовы к тому, что это окажется настоящая крысиная дыра. Он был долбаным доктором, а тут мусор валяется в коридорах и дыры в стенах.

— Иисусе, — зашипел Брок, тряся головой.

— Выглядит прямо как многоквартирный дом из моего детства, — добавил Тиг.

Мы поднялись на второй этаж и нашли его квартиру среди тех, чьи окна выходили на улицу. Там он мог выглядывать в окно и наблюдать, как его бывшая приходит и уходит. Больной ублюдок.

— Вот она, — сказал Брок, указывая на третью дверь. Я кивнул ему, и он постучал. Мы прислушались. Ничего. Он снова постучал, громче.

Когда мы снова ничего не услышали, я кивнул Броку, который потянулся в задний карман за комплектом отмычек. Сказать по правде, он ему даже не нужен. Он мог бы открыть дверь скрепкой для бумаги или шпилькой для волос. Это не тот навык, которому он научился на военных учениях. Этому навыку он обучился ребёнком, вскрывая замок в отцовский кабинет, чтобы он мог пробраться внутрь и смотреть журналы с обнажёнкой. Он стал профи к тому времени, как ему исполнилось одиннадцать.

Дверь со щелчком тихо открылась, и мы все переглянулись, прежде чем Брок двинулся внутрь.