То, что мы обнаружили, было хаосом.

Начнём с того, что квартира Майкла была тускло освещённым однокомнатным подземельем, в центре потолка висела некая старая пожелтевшая купольная лампа с веревочкой, чтобы зажечь её, и больше ничего. Что вероятнее было хорошо, потому что свет не доставал до крысиного коричневого ковра прямо из пятидесятых и шикарно-никотиновых пожелтевших стен, указывающих на очевидную плохую привычку предыдущего арендатора — курить в помещении. На окнах были дешёвые пыльные жалюзи, несколько полос были вырваны с корнем. Простая двуспальная кровать разместилась у стены с голубым одеялом и белой простыней. Мини-кухня была в крайнем левом углу напротив стенки с холодильником, соответствующего размера, маленькой раковины и плиты. Сбоку от конца столешницы была дверь в ванную, в которой была треснувшая плитка, с плесенью между швами, и разбитое зеркало. Напротив окон, выходящих на улицу, располагался письменный стол, заваленный письмами, газетами и застарелыми стаканами с напитками. Хаос дополнялся тем, что солидный офисный деревянный стул, разломанный на шесть частей, валялся на полу. Контейнеры из-под еды на вынос, скомканная бумага и обёртки от продуктов были повсюду, вероятнее из-за того, что мусорка выглядела так, будто ею швырнули в стену. Пиала, два стакана и тарелка осколками разлетелись по всему пространству кухни.

— Взлом? — спросил Брок, пожав плечами.

— Нет, — сказал Тиг, покачав головой. — Выглядит так, будто кто-то потерял самообладание, — произнёс он, махнув рукой туда, где в стене из гипсокартона виднелась дыра, размером с кулак.

Но я не смотрел на беспорядок.

Я даже не осматривал дерьмовую кухню, ванную и весь этот гадюшник в целом.

На что я смотрел, так это на стену за его кроватью.

Потому что всё проклятое пространство заполнял ужасающий сталкерский коллаж Рии. Некоторые снимки были сделаны, когда они ещё были вместе — в Нью-Й орке у дерева, в баре у Чеза с М аргаритой в её руке и огромной улыбкой на лице, на одной из них они целовались на вечеринке в Нью-Йорке.

Однако большинство снимков Рии были сделаны без её ведома. На одном снимке она была в полной спортивной экипировке — очень облегающих пурпурных леггинсах и чёрном спортивном бюстгальтере, с раскрасневшимся от нагрузки лицом. На другой — она приводила в порядок волосы по пути к машине. Ещё на одной — улыбалась щенку, проходящему мимо неё на улице.

— Бинокли, цифровая камера, переносной принтер, и… — проговорил Брок, осматривая место у рабочего стола. — Ага, телескоп, направленный прямо в её окна. Выглядит так, будто мы взяли правильного парня.

— Да, но почему тогда она у тебя? — спросил Тиг, посмотрев на меня, в его тёмных глазах отражался вопрос. — Если он настолько одержим ею, если он вкалывал ей гормоны на протяжении года, если развязал ей трубы и у него был некий больной масштабный план … П очему он выбросил её у «Семейного»?

Хороший вопрос. Ничего из того, что он делал, не указывало на то, что он собирался её отпустить. Он, кажется, был решительно настроен в осуществлении своего плана и убеждён, что она волшебным образом изменит своё мнение о нём, если внутри неё будет его ребёнок, что она простила бы предательство и после всего они бы зажили долго и счастливо.

Тогда почему она в моей квартире с моим ребёнком в её животе?

— Будь всё проклято, — прошипел я, от разочарования пнув бок кровати.

— Мы возьмём его, — сказал Тиг, не переставая копаться в письмах на столе.

— Я скажу Баррету, чтобы он снова покопался в счетах Майкла, — произнёс Тиг, вытаскивая телефон. — Если у него есть ещё одно место, где он держал её, он должен был это как-то оплачивать.

Я кивнул обоим, доставая собственный телефон, чтобы ещё раз проверить имейл, что отправлял мне Баррет.

— Я хочу поговорить с его женой, — сказал я, выискивая в имейле адрес. — Если он вообще с ней контактировал, она должна была заметить, каким съехавшим с катушек он стал. И она, возможно, могла бы указать на другое имущество, которое у него могло бы быть.

На этом, мы все просмотрели его корреспонденцию, не видя ничего кроме счетов и приглашения на двадцатый вечер встреч выпускников.

— По кофе и едем в дом жены, — сказал я, зная, что уже поздний вечер и что у всех будет скверный настрой, если не получим кофеин.

Шеннон Робинсон была типичной богатенькой избалованной женщиной, которая связала себя с мужчиной, собирающимся посвятить себя охране здоровья, зная, что это гарантирует ей комфортную жизнь, если она сможет вынести семь лет обучения, ординатуры, и специальной практики. В то время она частично работала в компании своего отца, начальником отдела маркетинга, не смотря на то, что даже не училась в колледже для этого. Она из тех женщин, которые привыкли использовать своё очаровательное личико, чтобы получать всё, что захочет.

И она была хорошенькой.

Фотографии, которые нашёл Баррет онлайн, показывали шикарную светловолосую женщину со стройным телом, ухоженными волосами, безупречным макияжем, безукоризненной одеждой, дорогими украшениями, и всегда свежим маникюром. У неё изящные черты лица, миниатюрные и глубоко посаженные холодные голубые глаза.

Она практически по всем параметрам отличается от Рии, но всё же великолепна.

Как только Майкл стал работать в качестве доктора полный день, она ушла с работы и посвятила всё своё время домохозяйству. Что в свою очередь, видя, что у них нет детей, а есть домработницы и садовники, было на самом деле тем, что она просто богато обедает и выписывает чеки за помощь.

Однако, судя по всем аккаунтам, она не похожа на типичную «богатую стерву ». Все её статусы онлайн и сообщения, которые взломал Баррет, делают её милой, если не сказать немного наивной и беззаботной. Ей просто никогда не приходилось отстаивать свою независимость, поэтому она такая.

Дом Робинсонов располагался в прекрасной части города, заполненным мини-особняками, в которых имелись комнаты с сувенирами, и было всё в мраморе. Сам дом снаружи не выглядел вычурным, крепкое трёхэтажное здание, декорированное насыщенно-серой штукатуркой с мини-балконами из кованого железа и огромной железной дверью спереди. Сад по периметру ограждён кустарником, и извилистая каменная дорожка вела к двери.

Мы вышли вместе, почему-то уверенные, пока шли к двери, что за нами вызовут полицию просто из-за нахождения здесь.

Мы позвонили.

Постучали.

Подождали.

— У них стоит система безопасности, — сказал Тиг, кивнув на кодовый замок встроенный в парадную дверь.

— Верно, — ответил я, потянувшись в карман за телефоном.

— Где ты, чёрт возьми? Рия держится, но беспокоится, — произнёс в трубке голос Баррета.

— Отвлеки её. Мы все ещё вынуждены отсутствовать этой ночью. Мы у дома жены Майкла и никто не отвечает. Есть какой-нибудь шанс, что ты сможешь добыть код к их системе безопасности?

Баррет издал некое подобие фырканья, как бы говоря, что я идиот.

— Ноль-четыре-девять-шесть-восемь-четыре-два.

Я замер, тряся головой.

— То, что ты помнишь это дерьмо, одновременно впечатляет и ужасает. Спасибо. И найди способ успокоить мою женщину, ладно? — после этих слов я разъединился и кивнул Броку, который потянулся за своими отмычками, выбирая другой набор для более продвинутой двери.

Как только дверь была открыта, началось пиканье, достаточно громкое, чтобы быть практически нервирующим, пока я вводил код. Это заняло долгие секунды, прежде чем оно прекратилось и на устройстве отобразилось, что система отключена.

— Иисус. Я должен был стать доктором, — сказал Брок, смотря на широкую лестницу, ведущую наверх, гигантскую и блестящую люстру.

Должен согласиться, место было приятным. Полы были деревянными, тёмными, блестящими. На стенах были идеально подобранные произведения искусства. Мебель в комнатах с обеих сторон была высококлассной и дорогой, выбранной со вкусом, хотя и немного безликой.

— Я наполовину ожидаю найти здесь где-нибудь труп, — сказал Брок, выдохнув.

Он не был неправ; место ощущалось жутковато.

Вероятно, большую часть этого можно списать просто на то, насколько холодным и пустынным ощущалось место из-за минимальных личных касаний. В нём было практически болезненно тихо, достаточно тихо, чтобы в ушах начало звенеть.

— Разделяемся? — спросил Тиг, и я кивнул, двигаясь вправо. Брок пошёл налево, а Тиг наверх.

В гостиной было пусто, никаких личных вещей, лежащих в округе, только журнал мод, оставленный открытым на журнальном столике. Ничего нельзя оставлять без внимания, особенно в таком странном деле, я поднял его и посмотрел дату. Сентябрь этого года. Так что ничего странного. Сейчас был октябрь, но новый журнал могли просто ещё не доставить. Я проверил малую ванную дальше по коридору, прачечную, гардеробную под верхнюю одежду, кабинет.

В конце концов, я направился на кухню, огромную и полностью белую, такую белую, что заболели глаза. Я подождал здесь, слыша, как Брок передвигался в другой стороне дома и зная, что Тиг на верхнем этаже.

Они оба пришли ко мне десятью минутами позже, каждый качая головой.

— У кого-нибудь ещё есть ощущение, что она не просто вышла на ужин? — спросил Брок, озвучивая обеспокоенность, которая была у всех нас.

Тиг в согласии издал ворчливый звук, направившись к холодильнику , и достал молоко. Он повернул картонный пакет и посмотрел на нас с поднятой бровью.

— Срок годности истёк неделю назад, — сказал он, ставя его обратно и выдвигая отсек для овощей. — Бл*дь, да, это дерьмо полностью сгнило.

— Я мало знаю об этой женщине, но не думаю что она из тех, кто позволяет овощам сгнить в её доме за миллион долларов, — добавил Брок и я согласился.

— Так что? — задал я себе вопрос вслух. — С Рией все прогорело, и вместо этого он решил похитить свою жену?

— Он выжил из ума, — сказал Брок, пожав плечами.

— Ладно, — проговорил я. — Пойдёмте, поищем почту или финансовые счета, что угодно, что может указать на другую недвижимость.

Было около пяти утра, когда мой телефон начал вибрировать в кармане, вытаскивая меня из-под кучи бумаг, в которую я закопался за несколько часов.

— Да?

— После того, как твою девушку рвало около пятнадцати минут, — начал он и у меня в животе всё сжалось, ощущая вину за то, что я не был там с ней, — она вышла, чтобы сделать какой-нибудь простенький тост, пока я выгуливал Слима. И нашла мой ноут открытым…

— О, чёрт, — вздохнул я, проведя рукой по волосам. — Что она видела?

— Я работал над логотипом с фургона. У меня появились два письма и уголок логотипа, кстати говоря.

— И ты рассказываешь мне это, потому что…

Наступила пауза, и когда он заговорил, я мог услышать улыбку в его голосе.

— Потому что два письма и уголок логотипа ни о чём мне не сказали, но когда я вернулся обратно, она сидела в кресле и, повернувшись ко мне, спросила, зачем мне фотография фургона Салли.

— Салли? — спросил я, напрягшись, привлекая внимание Тига и Брока.

— То же сказал и я. Как оказалось, Салли — уборщик из клиники.

— Дай-ка угадаю, — сказал я, живот болезненно перевернулся, — высокий, худой с редкими волосами, — добавил я, вспоминая мужчину из клиники. Он рассказал мне о том, что Майкл с женой пытались наладить отношения… В Пенсильвании.

Он был в курсе всего.

— Это он. У него небольшое клининговое дело. Он убирает в клинике по планированию семьи, в ветклинике и в двух офисных зданиях в городе. Работает с грязью, — добавил Баррет.

— Ладно. Узнай, где я могу найти его в это время суток. И когда сделаешь это, мне нужно знать, есть ли места, где Шеннон Робинсон может находиться неделю.

— Понял, — сказал он, и разъединяясь.

— В чём дело? — спросил Тиг, выглядя уставшим. Его, в отличие от меня и Брока, не лишали сна в ходе обучения, как противостоять допросам, так чтобы это не могло использоваться против нас с целью получения информации путём пыток. И пока это не было настолько травмирующим, как пытки с водой, это определённо было полезным. Если понадобится, мы могли несколько дней обходиться без сна и оставаться сконцентрированными.

— Рия идентифицировали фургон. Принадлежит уборщику из клиники. Салли. Баррет выясняет местоположение. Нам нужно прибрать это здесь дерьмо, — сказал я, указывая на кучу бумаг, которая не принесла никакой информации, кроме того, что все платежи шли по авто-платежу, и что долг Майкла перед колледжем был каким-то образом погашен. Большинство докторов не расплачивается с этим дерьмом, пока им не стукнет пятьдесят лет.