Мои глаза враз туманятся. Боль… чувствую такую боль и ужас внутри, что с моих губ сорвался судорожный вздох, а по щеке скатывается слеза, затем ещё одна и ещё. Так красочно всё представляю у себя в голове, что словно сама нахожусь в том времени. Вижу маленького мальчика, терпящего издевательства над собой, защищающего сестру и мать, как он мог. Как умел.

– Достаточно для тебя? Я могу ещё рассказать, как он трахал её в зад, что потом у неё шла кровь. Он разрывал её, продавал таким же, как и он, пьяницам и наркоманам, а ей было всё равно, она была под кайфом. А я нет! Я, чёрт возьми, нет! – Орёт Ник, поглощая всю мою душу, затапливая её эмоциями.

– А теперь беги от меня, крошка! Беги от такого монстра, как я, ведь я совершенно не отличаюсь от своего папочки! Я не изменюсь! Я наслаждаюсь садизмом, как и он. Это у меня в крови, это течёт по моим грёбаным венам и стучит в сердце, которое потухло двадцать лет назад. Ты права и тебе точно не нужен такой урод, как я! Ты же любишь меня осуждать, так пожалуйся, начинай, а я послушаю и посмеюсь, – он добивает меня, увеличивает внутренний острый ком.

Он воинственно настроен, его руки сжимаются в кулаки, а грудь вздымается чаще. Губы настолько сильно сжаты, что побелели вмиг, а глаза… эти магические глаза горят огнём.

– О, Ник, – шепчу, закрывая рот рукой, чтобы самой не закричать.

По моим щекам катятся слёзы, я не могу их контролировать. Ничего не вижу из-за обильного помутнения, но смотрю на него и должна видеть только злость. Он – это воплощение ярости, ненависти и сгусток силы, лишь в его понимании. Но сейчас вижу искалеченного малыша, которому не хватало любви и заботы, вытерпевшего издевательства, ради благополучия своих родных, забывая о себе.

В два быстрых шага оказываюсь рядом с ним и приподнимаюсь на носочки, хватаясь за его шею и уже плача навзрыд, обнимая его.

– Ник, прости, – шепча, глажу его по волосам, не давая ему оттолкнуть меня. Он никак не принимает мою ласку, просто стоит, пока я обливаю его своими слезами.

– Не хочу бежать… хочу с тобой. Ты другой, ты лучше его. Ты мой, – уверяя его, запускаю пальцы в его волосы, прижимаясь к нему всем телом. – Обними меня, Ник, обними.

Утыкаюсь в его шею, переживая вместе с ним его прошлое, и моё тело сотрясается в рыданиях. Живые картинки перед глазами и новые волны сочувствия затапливают меня.

Необъяснимая связь, словно тонкая красная нить, тянется между ним и мной. Из-за неё ощущаю внутри себя такую дыру, чёрную дыру отчаяния, что не могу остановиться. Мне больно, действительно физически больно от этого дня. Не могу контролировать себя больше. Не хочу.

Мои руки гладят его плечи, его волосы, губы целуют его скулу. Мне хочется в этот момент отдать ему всю себя, чтобы снять эту темноту с его души. Готова вырвать сердце и подарить ему, только бы жил.

Не понимаю, откуда такие мысли, если голова словно наполнена водой и постоянно булькает. Мою грудь настолько сильно давит, что кажется, сердце не успевает работать, стираясь от каждого удара.

– Я грязный, Мишель, не трогай меня, – Ник пытается меня оттолкнуть, но я ещё крепче сжимаю его шею руками. Знаю, что он может мне сделать больно, но должна… должна не дать ему отвергнуть мою ласку.

– Нет. Нет, Ник, ты не грязный, – беру в руки его лицо и вглядываюсь в его пустые глаза.

– Ты ничего не знаешь… не понимаешь, – он с силой отрывает меня от себя и толкает. Спиной ударяюсь о дерево и выдыхаю от боли.

Но не чувствую реакции тела от этого воздействия, всё перебивается внутренними переживаниями. Не могу объяснить, откуда такая эмоциональность, почему так реагирую на его слова. Потому что влюблена?

Скатываюсь по дереву и опускаюсь на землю, и мне плевать насколько грязно или холодно. Ноги просто не держат меня.

– Ты не грязный. Ты ошибаешься, это ты ничего не знаешь. Ты закрылся в себе, а я… мне… – поднимая голову, и хлюпая носом, смотрю на него.

– Ты нужен мне такой, какой есть. Я не спрашивала твою маму, она сама… я даже не знала… пришлось соврать, чтобы вы не поругались. А теперь… а сейчас… я глупая, – моё надрывистое дыхание и всхлипы нарушают речь и делают её жалкой. Но в данный момент меня это не волнует, мне необходимо тепло, его тепло.

Закрываю лицо руками, чтобы он не видел меня такую. Мне стыдно. Потеряна. Неприятные позывы в организме, и ощущаю этот привкус на языке. Мне даже кажется, что я на грани обморока, потому что настолько силён шум в ушах, а тело всё сотрясает крупной дрожью.

– Мишель, – от его прикосновения к моим волосам громко всхлипываю и вздрагиваю одновременно.

Поднимаю на него голову, облизывая пересохшие губы, и мне хочется сказать ему что-то… должна сейчас что-то сказать, но я не могу уловить эти слова у себя в голове. Там бардак. Могу только плакать. Словно помешанная не могу остановиться. У меня никогда в жизни не было такой истерики.

– Сделай мне больно, крошка. Сейчас… отомсти мне за всё это. Прикоснись ко мне, я разрешаю тебе. Я хочу наказания за твою боль, – смотрю на него, с ужасом понимая, что он требует от меня.

– Нет… Ник, нет, – мотаю головой, пытаясь встать, но мне удаётся подняться только на колени, как он хватает меня за талию и прижимает к себе, стоя в такой же позе.

– Давай. Я не должен был толкать тебя. Не имею права причинять тебе боль, которую ты боишься, ты не заслужила. Недостоин твоих слёз, – заверяет он меня.

– Нет, Ник. Я не стану этого делать. Да пойми ты, – вновь начинаю плакать, ударяя кулаками по его плечам. – Пойми ты, чёрт тебя возьми, тупое ты создание, я хочу, чтобы поцелуй для тебя был… был большим. Не болью. Я не хочу быть стоп-словом, я хочу быть большим.

Слабо повторяю свою атаку, и мои руки безвольно падают на его плечи.

– Не плачь, крошка, пожалуйста, не плачь, – он стирает пальцами мои слёзы, а я вижу только его глаза. Эти дурманящие глаза напротив, ради которых я готова умереть.

– Я не хочу тебя целовать, чтобы наказать. Я хочу, чтобы ты сам поцеловал меня, но лишь для того, чтобы показать мне, насколько я нужна тебе. А другого не хочу. Мне тогда, вообще, не нужны поцелуи, совсем не нужны. Они должны означать, что я…я большее. И ты хороший, слышишь? – Глажу его по волосам, а затем прижимаюсь к его лбу.

– Ты самый лучший. Ты отважный. Ты сильный. Ты опасный. Прости, я просто испугалась, – шепчу я.

– Ошибаешься, Мишель. Я не такой. Я жалкий ублюдок…

– Нет, ты добрый, я знаю это наверняка, – перебиваю его.

Он глубоко вздыхает и отрывается от меня, немного отстраняясь.

– Ты не уйдёшь? Разве ты не хочешь бежать сейчас от меня? Я несу в себе только грязь, – спрашивает он.

– Нет. Я рядом, – хлюпая носом, пытаюсь улыбнуться ему, но губы настолько потрескались, что это причиняет боль.

– Прости меня. Я знал, что это была идиотская затея ехать туда. Но я хотел этого, Мишель. Хотел показать им, что я не изгой. И на меня может посмотреть такая девушка, как ты. Я хотел доказать им, что я нормальный, – он достаёт из заднего кармана джинс платок и сам аккуратно стирает мои слёзы.

– Ты нормальный, тебе не нужно кому-то что-то доказывать, – отвечаю я.

– Недавно я был ненормальным, и это твои слова, – напоминает он.

– Твои пристрастия ненормальные для меня. А сам ты нормальный. У тебя кровь, – замечаю его рану, пока он ласково осушает моё лицо.

– Переживу. Не первый раз, – бросает он и встаёт, отряхивая джинсы.

Он подаёт мне руку, опираюсь на неё, но ноги продолжают дрожать, оступаюсь. Ник с лёгкостью ловит меня, обнимая за талию.

Мои руки лежат на его груди, где происходят глухие точные удары, убыстряющиеся с каждой секундой. Мои глаза медленно скользят по его шее, подбородку, губам и встречаются с глазами. Снова весь мир перестаёт двигаться, ощущаю внутри… глубоко в себе эту связь и наслаждаюсь ей. Хотя это становится делать труднее, потому что голова начинает тяжелеть, а глаза закрываться.

– Чёрт, Мишель, – громко говорит Ник, слышу его голос так далеко, проваливаясь куда-то. Он подхватывает меня на руки, роняю голову ему на плечо.

– Крошка, не отключайся. Чёрт! Я…я покалечил тебя. Я, – говорит он, чуть ли не бегом, неся меня куда-то.

– Всё… хорошо, я переволновалась, – мне удаётся ответить, когда меня сажают в машину.

Нахожусь в каком-то полуобмороке, когда всё тело просто онемело, но мозг работает на полную катушку. Максимум эмоций. Максимум слёз и переживаний.

– Я вызвал Майкла, он приедет примерно через полчаса. Дома будет ждать врач, ты как? – Ник садится рядом со мной на заднее сиденье, и я приоткрываю глаза, облизывая пересохшие губы.

– Всё нормально, правда. Мне не нужен врач. Только спать хочу, – признаюсь я.

– Нет… нет, смотри на меня. Тебе нельзя спать, – Ник берёт меня за плечи и встряхивает, из-за чего я недовольно кривлюсь.

– У тебя болит где-нибудь? – Допытывается он.

– Нет, я не ударялась головой, Ник. У меня нет сотрясения, если ты думаешь об этом. Говорю же это стресс. Я… никогда… ни разу не переживала так, как сегодня. Я никогда так не плакала, не могла прекратить это делать, – признаюсь и вздыхаю, концентрируя зрение на его обеспокоенном лице.

– Прости, всё вышло из-под контроля. Я вышел из-под контроля… не знаю, как так получилось. Для меня прошлое оказалось болезненней, чем я бы хотел. И мать вела себя неподобающе, – говорит он, притягивая меня к своей груди, укладывая на неё.

– Спасибо, что рассказал. Хоть и таким способом, но всё же спасибо, – шепчу, удобнее устраиваясь на нём.

– Знаешь, почему я не хочу, чтобы ты знала об этом? – Он кривит лицо, словно пытается перебороть что-то внутри, и я слышу его шумное дыхание.

– Потому что вот к чему это может привести. Потому что я…я не хочу терять тебя. Хочу танцевать с тобой, да, танцевать. Хочу жить. Хочу, наконец-то, проснуться и увидеть мир твоими глазами. Хочу так же, как и моя мать, найти того человека, который поможет мне забыть прошлое, который поймёт меня и примет. Я не могу туда ездить, эта идеализированная канадская семья меня раздражает пластиковым счастьем. А я хочу реальности. Понимаешь? – Он крепко держит меня за плечи.

Перевариваю его слова, сказанные с такой страстью и болью одновременно. Вижу его. Снова только его. Нет, я не влюблена в него. Я имела глупость полюбить. Сотворила то, во что никогда не верила. И сейчас с каждым замедляющимся ударом сердца понимаю, что на самом деле чувствую к нему. Позволила себе любовь к монстру, которого осуждала. Лицемерка, но готова это признать.

– Я знаю, что это будет недолго. Это неважно, но попытаться сделать это время для нас лучшим я хочу. Знаешь, что мы сделаем, когда приедем домой? – Спрашивает он, качаю головой, всё ещё находясь в оцепенении от его слов. Это не похоже на него. Но мне нравится.

– Мы с тобой обсудим наши отношения за ужином. Пока тайные, но отношения. Согласна? – Он приподнимает моё лицо двумя пальцами. Улыбаюсь, готовая снова расплакаться от счастья. От этого контрольного шага навстречу ко мне.

– Согласна, Ник. Но только после того, как посмотрят твою руку, – ставлю условие, а он приподнимает уголок губ.

– Вот теперь я верю, что ты пришла в себя, – быстро целует меня в нос, и моё сердце издаёт щелчок, который, мне кажется, может услышать и он.

– Сделай это ещё раз, – прошу полушёпотом.

– Конечно. С удовольствием, – отвечает он.

Ник медленнее опускается к моему лицу и оставляет поцелуй на кончике носа, затем на щеке. Его губы, словно лепестки роз, ласкают своим бархатом меня, что я от наслаждения закрываю глаза.

Я люблю его, теперь в этом уверена точно. Люблю так сильно первый раз в жизни, и не хочу, чтобы хоть что-то было иначе. Хочу именно этого мужчину, именно с этими проблемами, именно такого реального и ненормально. Больна. Больна им, и не желаю выздоравливать.

                          Конец первой книги