Застёгивая рубашку, направляюсь по коридору к гостиной. Сначала слышится рычание, а затем радостный лай.

– Привет, Шторм, – улыбаясь, почёсываю подбежавшую ко мне собаку за ухом.

– Здравствуй, Софи, – обращаюсь к другой, лежащей у ног Николаса под столом. Ловлю смех в его карих глазах, когда он откладывает журнал.

– Она ревнует меня ко всем мужчинам в этом доме, – замечая, сажусь на стул и улавливаю аромат клубничного йогурта.

– Женщины. Вы ревнуете всех, даже тех, кто вам не принадлежит, – издаёт смешок, делая глоток кофе. – Принимайся за завтрак, а то опоздаешь на работу, как и я.

– Я не прочь, чтобы ты опоздал, – бубню себе под нос и беру ложечку, набирая фруктовый салат, заправленный йогуртом.

– Что ты сказала? – Переспрашивает он.

– Вкусно, – бросаю на него взгляд исподлобья, хотя вижу в его глазах блестящие смешинки. Услышал ведь. Медленно, словно растягивая время, поглощаю пищу, пока Николас как ни в чём не бывало возвращается к изучению какой-то статьи в журнале про недвижимость.

– Интересно, – доносится от его края стола.

– Что именно? – Уточняю я, промокая губы салфеткой, и подхожу к Николасу. Вновь рычание от Софи, а затем другое уже от Шторма. Но, не обращая внимания на них, смотрю на красочное фото виллы на каком-то острове.

– Ничего, – не успеваю я рассмотреть картинку, как он, захлопывая журнал, отбрасывает от себя.

– Твоя машина, как обычно, стоит внизу, – информируя, он поднимается со стула и, обхватывая мою талию, ведёт от стола к лифту.

– Спасибо.

– Ключи. Сумка. Телефон, я его зарядил. Тебе необходимо купить новый и к нему аккумулятор, чтобы был всегда с тобой. Майкл сказал, что у тебя проблемы с движком, – он так быстро набрасывает на меня удлинённый кардиган, всё вкладывает в руки, словно пытается избавиться от меня поскорее, что я не успеваю даже слова вставить.

– Надо будет показать машину. Ей уже три года, а на обслуживании она ни разу не была. Поищи документы, – нажимает на кнопку лифта, пока я глупо моргаю и совершенно не понимаю, что происходит.

– Хотя не надо. Когда будешь готова обходиться услугами Майкла, дай мне знать. Я своих ребят из салона попрошу, они посмотрят. Лучше раньше, Мишель. Она может заглохнуть, как и твой телефон сломаться, и тогда я тебя не найду. А я должен всегда знать, где ты при непредвиденных обстоятельствах, – подталкивает меня к лифту, оставаясь за пределами кабинки.

– Поэтому обдумай и скажи мне свой положительный ответ сегодня или завтра. Тянуть нельзя, а об остальном я позабочусь. Хорошего дня. До встречи, – резво нажимает на кнопку паркинга и створки уже закрываются, а я так и стою, держа в руках свои вещи.

– Что, чёрт возьми, это означает? – Обескуражено шепчу я, пока лифт везёт меня на нижний этаж.

Может быть, сам опаздывает? А, возможно, я ему надоела… Так, не думай в таком ключе, не порть сама себе жизнь. Всё хорошо. Мы вместе, если было бы что-то иначе, то он не устроил бы романтичное утро в ванной и не рассказал бы мне о своих страхах. Да, всё хорошо.

Киваю сама себе в отражении лифта, распределяя вещи по карманам. И зачем мне новый телефон? Этот меня полностью устраивает.

Двадцать девятый вдох

Как Николас и сказал, моя машина припаркована на том же месте, где и раньше. Завожу мотор и прислушиваюсь к нему, хотя ни черта не смыслю в том, из чего состоит автомобиль. Ничего опасного не расслышав, выезжаю с парковки, двигаясь в сторону работы.

Солнце ярко освещает мой путь, словно даже небо благословляет мои решения и мою жизнь. Наконец-то, и мне улыбается этот день. Я потеряла всё за короткий момент времени, но узнала другое. Насколько необходим другой человек, чтобы увидеть свой путь, опознать, как двигаться дальше и что думать. Взять себя в руки и самой принимать решения. Когда-то я мечтала об этом. Всё сбылось, но как это произошло. И теперь же, улыбаясь и вдыхая ароматы весны, стоя напротив студии, я счастлива. Возможно, это кощунственно к памяти отца, и я скучаю по нему, но счастлива быть той, кто я есть. Пройти именно такой сложный путь, дабы узнать, по какой тонкой и острой грани хожу. Мне нравится. И даже если рухну в пропасть, у меня есть тот, кто подхватит меня, что бы нас ни разделяло. Именно это и придаёт уверенности в каждом вдохе, который я делаю. У меня есть любовь.

– Доброе утро. Прекрасно выглядишь, Эйприл, – с улыбкой прохожу мимо девушки, говорящей по телефону, и поднимаюсь на второй этаж.

– Мишель, доброе утро, – сипло приветствует меня Линда.

– Для тебя оно не особо доброе, – замечаю я, указывая взглядом на салфетки и её покрасневший нос.

– Да, подхватила простуду. Но меня не заменить, – выдавливает улыбку, а затем чихает.

– Будь здорова. У меня сегодня одиннадцатая? – Уточняя, подаю ей салфетку.

– Угу, модель уже там, – кивая, она падает на стул.

– Выздоравливай, – поправляя на плече фотоаппарат, направляюсь в студию.

И начинаю жить, вот так просто жить тем, о чём мечтала. Искать ракурсы, валяться на полу, чтобы поймать кадр, взбираться на стремянку, чуть ли не сорвавшись с неё. Смеяться, в конце концов, вместе с незнакомым человеком. Радоваться, что вышло всё очень даже неплохо, гордо показывая ей снимки, и видеть радость, которая светится в голубых глазах. Знать, что я выложилась по максимуму, и это воодушевляет на вторую съёмку в том же самом ритме. Только вот с парнями работать сложнее, они чаще отвлекаются на пустые разговоры о том, как выцепить меня на чашечку кофе. Приходится обрывать такие предложения, уверенно предупреждая о своей болезни только к одному мужчине. И это согревает, именно то, что я могу открыто признаться – я не одна.

– Мишель? Ты здесь? Хорошо, – в студию входит Дэйв, пока я скручиваю фоны.

– Привет. Кадры я уже отправила.

– Да, знаю. У меня к тебе просьба, – подходит ко мне, помогая завернуть последний фон.

– Какая? – Удивляюсь я, спускаясь со стремянки.

– Завтра у меня накладка по времени. Мне необходимо быть в двух местах одновременно. Здесь и за городом. Первый заказ очень крупный. Бьюти-съёмка на три часа в пяти образах со стилистом, визажистом и постановщиком. А вторая это личная, я обещал отснять день рождения. Так вот, заменишь меня завтра в девять утра. Я оповестил модель, что фотограф будет другой. Моя протеже. Она согласна. У тебя нет никаких важных планов за завтра? – Огорошивает он меня.

– Бьюти? Боже, конечно, заменю. Ничего нет. Я свободна, – быстро киваю я.

– Отлично. Без опозданий. Девять утра, лучше приехать пораньше, – наставляет он.

– Конечно.

– Изучи материалы, я их тебе уже бросил по электронке. Это особая модель. У неё свои люди, работающие с ней, поэтому будет сложно. Уверен, что капризная и избалованная вниманием. Поэтому не подведи. Спасибо, Мишель, – уже скрывается за дверью, а я в себя не могу прийти от радости.

Это же прекрасно. У меня ещё ни разу не было таких крупных заказов, только мелкие, с самой минимальной ставкой. А это… сегодня и, правда, мой день. На учёбу я точно не настроена, вернусь домой и примусь за изучение материала.

– До завтра, – бросаю я Эйприл, забирая свои деньги. Подпевая себе под нос, выхожу на улицу и радостно иду к машине.

Но всё хорошее настроение моментально улетучивается, когда парковочное место занято другим автомобилем. Я точно помню, что ставила свой «Мерседес» рядом с чёрным «БМВ». Вот она стоит, а моей машины нет! Осматриваю каждый автомобиль и не вижу своего. Панически сглатываю, поворачиваясь, и прохожу взглядом по местности. Шумная проезжая часть, серебристый «Астон Мартин» и Николас, здание фотостудии. Стоп. Мой взгляд возвращается к спокойно сидящему на капоте мужчине.

– Николас! – Визжу я, подбегая к нему.

– Привет, – с улыбкой встаёт, а во мне бушует паника.

– Мою машину угнали! Взяли и угнали! Я припарковалась, где обычно, а теперь… – замолкаю, осознавая, что Николас здесь. Стоит напротив меня и улыбается, чуть ли не хохоча.

– Что ты здесь делаешь? Я… ты… на работу же уехал… машину угнали, – уже жалостливо произношу, сбитая с толку.

– Майкл угнал. Отругаешь его позже. И я решил, что грех пропадать такому дню. Поэтому приехал за тобой, – кладёт горячую ладонь на мою талию, подталкивая меня к пассажирскому месту.

– День прекрасно начался. Так отчего бы нам его не продолжить? Тем более погода шепчет о нас, – понижает голос, его дыхание опаляет моё ухо. Моргаю и растворяюсь каждой молекулой своего тела в его тембре.

– Ты очень непредсказуем, – выдыхаю я, оборачиваясь к нему.

– Это меня радует. Садись, – открывает дверцу, и я, юркая в салон, бросаю свои вещи на заднее сиденье.

– Куда поедем? – Интересуюсь я, когда он заводит мотор и выезжает с парковки.

– Куда глаза глядят, – пожимает плечами.

– Николас, – смеюсь я, откидываясь на сиденье, но не выпускаю из вида его мимики, которую с наслаждением поглощаю. Он спокоен, расслаблен и улыбается. Наверное, таким я его не помню уже. Он изменился, действительно изменился, как и я рядом с ним.

Музыка, которая сопровождает нашу поездку и мой мужчина. О чём можно мечтать ещё? Нельзя слишком много просить у судьбы, иначе обидится и вернёт меня в ад. Нет, только слушать, любить и направляться туда, где моё сердце. А оно у него. У Николаса.

Он паркуется рядом с парком и помогает мне выйти из машины. Молча, проходит к багажнику и вытаскивает из неё огромную корзину, плед и две подушки.

– Пикник, – догадываюсь я.

– Это мой первый раз. В интернете прочитал, что девушкам эта ванильная чепуха нравится, – кривится он, захлопывая багажник.

– И мой первый раз. Никогда не была на пикнике с тем, кого люблю, – смеюсь я, а он замирает. Не двигается, а смотрит на меня, стирая своей реакцией напрочь веселье.

– А с другими была? – Напряжённо спрашивает он.

– Нет… боже, ни разу. Я выразилась не так. Это тоже для меня первый раз во всех смыслах. Только с родителями, очень давно, да я и не помню этого. А с парнями нет… нет… – шепчу я и подхожу к нему. Забирая из его рук плед и подушки, напряжённо улыбаюсь ему, пытаясь сгладить свой промах. Его плечи расслабляются, а глаза горят удовлетворением.

– Тогда будем изучать эту тему вместе, – уверенно произносит он, удобнее распределяя в руке корзину, а другой обнимая меня за талию.

– Словно мы нормальные. Без прошлого. Без боли. Радуемся обычному дню. Просто мужчина и женщина, которые делают это каждый день, – приглушённо говорит он и ведёт меня по лужайкам к водоёму.

– Нет. Словно мы пробуем, рискуем, а потом пьём шампанское за победу. Зная наше прошлое и пережив боль, больше ценим настоящее и солнце. И пусть это будет первый и последний раз, но он для меня особенный. Всё, что касается тебя, особенное в моей жизни, – бросаю на него быстрый взгляд, замечая, как ещё теплее стали его шоколадные глаза. Горечь ушла, оставив после себя вкус ванили и корицы между нами.

Найдя удобное место под деревом, раскрываю плед и укладываю его на траву. Мало людей в парке в полдень, и это прекрасно. Никто не помешает нам.

– И как это делается? – Хмурится Николас, открывая корзину.

– Что у тебя есть? – Интересуюсь я, подвигаясь поближе и заглядывая в неё.

– Кирк собрал, – достаёт из корзины газировку, бросая её на плед.

– Кто такой Кирк? – Удивляюсь я, помогая ему разложить ещё хранящие тепло ёмкости из фольги с закусками, как я догадываюсь.

– Моя новая прислуга. Парень из клуба…

– Я его ни разу не видела.

– Поэтому он мне и нравится, – усмехаясь, Николас закрывает корзину и отставляет её.

– Итак, думаю, можно начать с напитков, – указываю на газировку и пластиковые стаканчики.

– Хорошо. Располагайся. Я сам, – указывает взглядом на плед, я улыбаюсь, вытягивая ноги и облокачиваясь на руки. Наблюдаю, как он крутит в руках стаканчики, а затем газировку. О чём-то размышляет, а затем глубоко вздыхает, как будто решается на это. Мне смешно, очень смешно смотреть на него. Но подавляю рвущийся наружу хохот. Неожиданно сладкие брызги разлетаются во все стороны, кричу от испуга, слыша ругательства Николаса.

– Ненавижу газировку! – Белая пена, отдающая ароматом лимона, поливает его руки, капая на брюки, и яркие пятна на его рубашке уже не дают мне возможности держаться. Хохочу, вытирая с лица липкую жидкость, и подползаю к угрюмому Николасу.

– Тут… боже… салфеток нет… – едва могу произнести, продолжая смеяться, пока осматриваю пустую корзину.

– В машине. Мишель, прекрати. Хватит уже. Принеси мне… чёрт бы побрал эту гадость! Придушу Кирка! Своими руками придушу. У меня штаны мокрые, словно я… – он не договаривает, и я перевожу взгляд на его пах, где тёмное пятно уже окрасило серую ткань. Закрывая лицо руками, в голос смеюсь. До слёз.

– Мишель, – обиженно укоряет он меня в моём поведении. Но что я могу сделать? Я счастлива, и это не контролируемо.