– Мишель…

– Хватит, – поднимая руку, заставляю Эмбер замолчать. – Хватит с меня этого. Почему никто из вас не хочет увидеть, насколько ему больно? А мне вдвойне! Поверьте, я увидела большую часть того, кто он есть. И могу заверить, что лучшего человека я не встречала. Вы видите сейчас именно в нём того, кто устроил этот кошмар. Но это ты, Люси. Ты всегда это делаешь, влезаешь между нами, чтобы добиться новой порции невыносимой агонии боли. А мне плевать, поняла? Скажи ещё что-то про него, и я пошлю тебя, потому что люблю его. Вот такого. Агрессивного… злого… улыбающегося… боящегося делать первые шаги ко мне. Я люблю всё в нём, даже когда он в ярости. Я люблю его просто так, потому что если я потеряю это, то и себя лишусь. Да, я цепляюсь за него, потому что он всё для меня. Весь мой мир, и другого я не хочу. У меня никого нет больше, кроме него. Никогда не было. И я тоже не знала, как любовь бывает прекрасна и больна. А ты не имеешь права, поняла меня? Не имеешь права оскорблять ни его, ни меня! Добейся хотя бы чего-то, кроме умения, раздвигать ноги и рожать, тогда поговорим. Только подойди к нему, я не буду останавливать его. Ты недостойна такого брата! Ты… ненавижу тебя! Ты ни черта не знаешь, как бывает больно терять любимых! Не понимаешь ничего! И да, мой отец умер! Умер один без меня! Умер! И рядом со мной всегда был Николас! Всегда, и я не знала об этом… он был рядом… со мной рядом… ненавижу тебя…

– Мишель, хватит. Хватит, крошка, – Николас, обхватывая мою талию, утягивает к себе. А я плачу навзрыд от обиды и боли, которую они причинили нам обоим. Поворачивает меня в своих руках, а я цепляюсь за его рубашку, сотрясаясь от горьких рыданий.

– Довольна, Люсинда? Довольна, мама? Доволен, Арнольд? Пирс, насладился шоу? Вот в этом мире вы заставили меня жить, утянуть её за собой. Но я выберусь. Теперь у меня нет семьи. У меня есть только она. Вы ясно всё слышали, как и я. Это отчётливо показывает, насколько моя вера была пуста. Я совершил новую ошибку, приехав сюда, чтобы наладить отношения, которые мне больше не нужны. Она мне нужна, только она. А вы. Знать вас и видеть больше не желаю. Никого. Никогда, – резко произносит Николас, подхватывая меня крепче одной рукой, и поднимает над полом.

А во мне больше ничего не осталось, кроме желания, оплакивать его слова. Мне стыдно и в то же время горько, от осознания того, что вновь я стала человеком, виновным в очередном разломе нашего мира. И я же за это буду отвечать. Никто иной, а я, потому что не смогу отпустить его. От этого страшно.

Тридцать третий вдох

Тишина. Ничего не слышу, как и не чувствую. Не ощущаю даже рук Николаса, которые подхватывают меня и несут куда-то. Не могу понять, кто говорит вокруг. Тишина и пустота внутри. Даже боли нет. Могу только обнимать его за шею и всхлипывать, вдыхать его аромат и ничего не желать больше делать.

– Всё хорошо, – хрипло подаю я голос, поднимая голову. Бросает на меня острый взгляд и, продолжая идти, смотрит впереди себя. А я не знаю, куда он несёт меня. Боюсь спрашивать. Боюсь даже шелохнуться в его руках. Его пальцы до боли впиваются в мою талию, и я не помню, где мои вещи. Слышу, как быстро бьётся его сердце, а дыхание резкое, обрывистое, от этого сглатываю. Николас, останавливаясь, опускает меня рядом со своей машиной, но поддерживая одной рукой. Замечаю, как судорога сводит его руку, из-за чего ключи падают на землю.

– Давай я, – нагибаясь вместе с ним, первая подхватываю ключ. Поднимает на меня голову. А глаза теперь пусты, совершенно ничего не выражают. Стеклянные. Без эмоций. Устрашающие.

– Николас, всё хорошо. Я…я успокоилась, поведу я. Ладно? А ты садись, – шепчу, пытаясь не показать ему, что вру. Отчаянно и страшно для самой себя вру, но ему в таком состоянии лучше не водить. Я помню, чем закончился первый и последний наш раз, после посещения его родителей. Отстранённо кивает, смотрит на меня и в то же время сквозь. Открывает дверцу и падает в салон, а я смахиваю слёзы со щёк. Горло дерёт от сухости, но плевать. Сейчас необходимо уехать отсюда, подумать, вспомнить, из-за чего всё произошло. Не могу. Ужасаюсь себе, но не могу отмотать плёнку воспоминаний к началу. Я не помню. Когда всё стало таким мрачным и болезненным? Как так получилось?

Дрожащими руками пристёгиваюсь, бросаю ключ рядом и, нажимая на кнопку, завожу мотор. Никогда не водила такую машину, смогу. Должна! Делая глубокий вдох, оглядываю боковым зрением Николаса, так и сидящего без движений. И меня это пугает. До мурашек на коже. Чёрт, меня всю знобит, трясёт нещадно, когда мои руки сжимают руль, и я, надавливая на газ, резко и толчками разворачиваюсь. Я не вижу ничего, словно зрение потеряла. Какие-то белые вспышки по бокам, но усердно держу руль, не замечая, как сильнее надавливаю на газ. Не чувствую скорости, только что-то безумное внутри. Оно не даёт мне мыслить, только смотреть на белые полосы на дороге. А зрение всё мутнеет, боюсь моргать. Всё боюсь… мне страшно.

– Мишель! Стой! – Кричит Николас, но я не слышу.

– Остановись! – Новый его крик, и он ударяет кулаком недалеко от меня. Визжу от страха, что сейчас и мне достанется. Отпускаю руль и закрываю руками лицо. Машину заносит, и она свистит шинами по дороге, скатываясь на обочину. А я продолжаю закрывать лицо от страха и сотрясаться в агонии ужаса его ярости, которая вот-вот выплеснется именно на меня, а салон наполняется запахом палёной резины.

Не понимаю, что со мной. Страшно. До ужаса страшно, в голове проносится только это слово и ничего более. Я знаю, насколько опасен бывает Николас, после встречи с семьёй, а сейчас ещё хуже. Сейчас критично, что дышать сложно. Не могу. Задыхаюсь. Хватаю ртом кислород и слышу грохот. Машина качается. Дрожу, до тошноты боюсь. Мне не спрятаться никуда от него. Меня, хватая за руки, вытаскивают на землю. Кричу, пытаясь драться с ним. Визжа, брыкаюсь ногами. Боюсь. Очень. Его боюсь.

Тишина. Снова тишина и жар, исходящий от машины. Медленно раскрываю руки, обнаруживая, что Николас стоит напротив, тяжело дыша, и с ужасом смотрит на меня. Судорожно всхлипываю, а в ушах шумит.

– Мишель. Всё хорошо, – заверяя меня, пытается сделать шаг. Вздрагиваю и отползаю от него по грязной земле. Не помню ничего, почему я здесь. Сижу на проезжей части, а зад машины опущен ниже в лесную зону. Как так получилось? Перевожу взгляд на мужчину, замечая, насколько бледен.

– Почему? Что? – Шепчу я, облизывая сухие губы.

– Ты не справилась с управлением. Вместо тормоза, ещё сильнее надавила на газ. Мне пришлось отключить подушки безопасности и нажать на ручной тормоз, – сглатывает и бегает по мне глазами.

– Подушки безопасности… ударил… подушки безопасности, – истерично издавая смешок, прикладываю ладони к лицу и провожу ими по волосам.

– Ты думала… – не договаривает, а я ловлю окончание его мысли в своей голове. Поднимаю на него лицо и ужасаюсь, насколько чудовищно представила его для себя. Он понимает всё, буквально все мои страхи сейчас и делает шаг назад.

– Николас, я… прости… я… нет, не думала. Не знаю. Чёрт, не знаю, – пытаюсь встать, но ноги не держат, хотя всё же, удаётся подняться. Шатает немного.

– Не подходи, – выставляет руку, опережая мои действия.

– Николас, – шепчу, понимая, что сама рождаю для него кошмары, как и для себя.

– Нет. Ты правильно всё думала. Я ударил тебя. Избил тебя и теперь ты боишься меня. Так всегда будет. Никогда ничего не уйдёт. Ты будешь дёргаться от каждого моего движения. Я тоже таким был. Когда-то был. Всё было страшно. До безумия. А бросить не мог, потому что причины имел на это. Как ты, – столько боли в его тихом голосе, а я мотаю головой.

– Нет… нет…

– Ты решила, что я ударю тебя, Мишель. Применю физическое насилие, потому что могу это сделать, – запуская ладонь в волосы, смотрит сквозь меня.

– Николас, нет… да, возможно, на минуту. Но я испугалась, хотела помочь тебе. Я… Николас, – проходит мимо меня, двигаясь в сторону леса.

– Николас! – Кричу, поворачиваясь к нему.

– Я, – вздыхая, оборачивается ко мне. Не смотрит в глаза, избегает. – Мне следует подумать, но не виню тебя. Я – то самое чудовище из твоих снов, и я реален. Не сейчас, Мишель.

– Нет, ты неправ, – делаю к нему медленные шаги, а он кривится, улыбаясь своим выводам. – Это я глупая дурочка, которая не знает, как справляться с эмоциями. Думала, что привыкла к ним, ко всему привыкла, но это… Сейчас всё иначе, Николас. Я знаю тебя и о тебе много, и это пугает меня. Я…

– Ты врёшь. Ты отпустила руль, потому что ожидала удара по лицу. От меня ожидала его, а слова твои – пыль, – перебивает меня. Замечаю, как его кулаки трясутся от ярости, разрывающей его изнутри.

– Нет… пожалуйста… не отвергай… – разворачиваясь, продолжает спускаться по невысокому склону вниз.

– Будь в машине. Майкл тебя заберёт. Оставь меня, – не поворачиваясь, приказывает и скрывается между деревьев.

– Господи, – выдыхая, нервно провожу рукой по волосам. Как? Как этот день, который я мечтала провести счастливой, обернулся так ужасно?

И я во всём виновата. Если бы не поехала. Если бы сразу же ушла, поняла намёки Дэйва, то ничего бы не было. Если бы… но именно такой виток судьбы я встретила. Но, чёрт возьми, я испугалась!

Смотрю на деревья и, подходя к машине, опускаюсь на землю возле неё. Пойти к нему или остаться здесь. Ещё больше разозлить или же, не знаю, как он будет реагировать. Это неимоверно сложно принимать реальность такой, где вы никогда не сможете быть вместе. Кто-то или что-то всегда против. А порой ты сама своими руками убиваешь глотки воздуха между вами.

Но я ведь тоже обычный человек, который имеет, как оказалось, собственные страхи. В тот момент я и, правда, усомнилась в состоянии Николаса и хотела помочь. Хотя бы немного помочь ему. Помогла, да так помогла, что теперь не знаю, как быть. Мне больно, и я сама себе причинила эту боль. Дура, но я люблю его. Я убью за него, если потребуется. А как себя убить и свою глупость? Да, виновна, но лишь потому, что хочу быть ближе, глубже забраться в него и не отпускать.

Поднимая голову, решительно встаю с земли. Нет, больше не собираюсь убегать, лгать и выдумать что-то. Нам необходимо доверие, полноценное доверие, и он должен знать, как он важен для меня. Сбегая по склону, вхожу в лесную зону и даже не могу угадать, где его искать.

В такие моменты одиночество губительно, я это знаю по себе. Когда умер отец, то выдумывала Николаса, ждала его, а ничего не получила. Так и сейчас, он не должен забывать, что не один в этом аду. Я рядом и пусть ноги горят, пока буду идти по углям. Пусть дышать сложно, но без него я и не вздохну больше.

Я не знаю, как долго брожу среди деревьев, пытаясь найти знакомую куртку, или хотя бы что-то, что поможет мне опознать Николаса. Ничего. Брожу, обнимая себя руками, заверяя и проговаривая в голове слова, что обязана подарить ему. И забываю.

Неприятный звук доносится до меня, останавливаясь, поднимаю голову и ищу источник шума. Не вижу, только кроны деревьев. Прислушиваюсь и снова этот глухой стук, уже быстрее иду на него. Кружусь вокруг себя, а он всё чётче и чётче наполняет мою душу. Под ногами шуршат ветки, бегу и, хватаясь за дерево, останавливаюсь.

Один вздох и умереть, только бы не видеть с какой яростью мужчина бьёт дерево. До крови. До боли. До страха за его прекрасные руки. Он не слышит ничего, не видит, а я всё. Буквально, как в замедленной съёмке, наблюдаю: заносит руку и бьёт кулаком, а затем снова и снова.

– Хватит, – шепчу, и отталкиваясь от дерева, подлетаю к Николасу. Заносит руку и бьёт. Костяшки все в алой крови, она и на дереве. А он лупит ни в чём не повинную природу.

– Николас, – моя ладонь ложится на горячую руку, останавливая следующий удар.

– Не надо, прошу не надо, – стою позади него, остужая кровь, которая вытекает из него. Вибрации его ярости ярко передаются моему телу. Прижимаясь к нему, обнимаю второй рукой за талию.

– Не надо, любимый мой. Не надо этого делать с собой. Моя вина, что не пережили мы это вместе. Поодиночке нельзя, Николас… нельзя. Я не могу без тебя дышать, так не дай мне умереть без кислорода, – молю, а по щеке скатывается слеза. И плевать, что дёргается, пытаясь освободиться. Плевать, что выпускает шумный воздух сквозь зубы. Держу его руку, не позволяя больше издеваться над нами обоими.

– Уйди, – рычит он, сбрасывая мою руку, как и меня отталкивает от себя.

– Нет. Никуда не уйду. Хочешь бить, бей меня. Ну же, – толкаю его в спину. Оборачивается, а глаза наполнены чернотой его злости. Губы белые, взглядом впивается в меня.

– Бей. Меня бей, Николас. Да! – Вскрикиваю, хотя боюсь внутри, но за него боюсь. За нас. – Да, признаю, в одну секунду подумала, что ты перестал контролировать себя. Мы уже пережили это, а сейчас произошедшее намного болезненнее для тебя. И я решила, что именно так ты отреагируешь. Да! Испугалась! Но бей меня, а не калечь себя за то, что ты невиновен. Меня. Ну же. Давай.