Оказывается, бывает связь между людьми, словно провод, который балансирует эмоции в равной степени в обоих. Это странно, но возможно. И, скорее всего, именно так определяются люди, которые становятся для тебя необходимыми, чтобы жить. Дышать. Двигаться.

– Грегори?

– Уже ожидает, – произносит Майкл, пока лифт везёт нас на самый последний этаж. Краем глаза наблюдаю за этим мужчиной, который бледен. Несвойственно бледен и явно переживает о чём-то.

Дверцы лифта распахиваются, поднимая голову, встречаюсь со знакомым отголоском забытого времени.

– Мисс Пейн, добрый вечер, – приветствует меня кивком Грегори.

– Добрый. Майкл, отнесите его в спальню, – отвечаю тем же и указываю на центральную спальню.

– Но…

– Туда, Майкл. Только туда, – категорично перебиваю его, и сама направляюсь в комнату, на ходу сбрасывая, как оказалось, порванную накидку.

Николаса укладывают на постель, и только сейчас вижу, насколько он грязный.

– Его необходимо переодеть. Грегори, осмотрите его руки. Там… я принесу одежду и мокрые полотенца, – вздыхая, разворачиваюсь и иду в ванную. Как робот, собираю чистую одежду, смачиваю полотенца и возвращаюсь. Майкл уже полностью раздел его до белья, и я забираюсь с ногами на кровать.

– Вызову Кирка. Его помощь будет необходима, – произносит Майкл и оставляет нас с Грегори.

Подхватываю полотенце и обтираю лицо Николаса, его шею, пока врач осматривает его руки и цокает на это. Молчу, продолжая любоваться им, пока вожу полотенцем по груди и обратно. Грегори обрабатывает его руки и перевязывает их тугими бинтами.

– Перелома нет? – Тихо интересуюсь я, накрывая Николаса одеялом, и, скатываясь с постели, собираю грязные полотенца.

– Нет. Сильные ушибы, повреждение тканей, но он переживёт это, – с улыбкой заверяет меня Грегори, собирая инструменты.

– Хорошо.

– Обработал раны и вколол ему антибиотик против заражения крови. Вы молодец, заметил, как пытались ему помочь. Опухоль спадёт через пару дней, – продолжает он. Выдавливаю из себя улыбку, хотя только сейчас понимаю, насколько сильно была подвластна шоку и панике.

– Он звал вас, – неожиданно говорит мужчина, и я, отрывая свой взгляд от Николаса, перевожу на него.

– Звал вас, после той ночи. В бреду звал вас и просил прощения. С ним сложно, хотя более глубокого и ответственного человека я не встречал, – рукой показывает, чтобы мы вышли из спальни.

– С ним работаю уже давно. Мы встретились, когда меня выпустили из тюрьмы. Я не мог найти работу из-за хирургической ошибки, которую на меня повесило руководство. А он нашёл меня и предложил работу. Он хороший человек, – продолжая свой рассказ, Грегори ведёт меня к лифтам.

– Он собрал вокруг себя людей, которым до критической точки невозврата оставалось немного. Он дал нам возможность быть нужными в этом мире. Майкл гей и по образованию учитель. Но когда узнавали о его ориентации, то тут же увольняли, приписывая педофилию, – изумляясь его словам, останавливаюсь. Улыбается мне, кивая и заверяя в этой информации.

– Мы работаем бок о бок слишком долго, а доверие необходимо с мистером Холдом. Мы знаем всё друг о друге, потому что иначе не помочь. Но вы, мисс Пейн, другая. Для него другая и совершенно неотъемлемая часть. У вас всё получится, кошмары имеют свойство исчезать, заменяясь красочными картинками будущего. Научите его мечтать, – нажимает на кнопку лифта, а я тяжело вздыхаю и без слов благодарю его за доброту ко мне.

– Вам следует тоже отдохнуть, примите успокоительное. Он в безопасности. Рядом с вами в полной безопасности, потому что любовь дарит не только боль, но и силу, чтобы оберегать. Завтра приеду, осмотрю его. Доброй ночи, мисс Пейн, – заходит в лифт, оставляя меня одну. Дверцы закрываются, а я тяжело вздыхаю и упираюсь затылком в стену.

Звал меня.

Улыбаюсь этому, ведь и я звала его. Нерушимый провод. Поворачиваю голову, отмечая отсутствие собак. Но сил нет развить эту мысль, и, направляясь обратно в спальню, закрываю за собой двери. Прохожу мимо постели и вхожу в ванную, чтобы смыть с себя неприятный запах и грязь. Когда стою под прохладными струями душа, что-то щёлкает в мозгу. Все слова Николаса возвращаются с шумным вздохом, а затем обречённым стоном и слезами, выкатывающимися из глаз.

Люси. Её толчки в его спину в этот мир, обрёкший его на жажду причинять боль. Непонимание, как это опасно для него и безразличие. Осознавать, что сейчас мы переживаем этот ад только из-за чьей-то корысти и себялюбия, остро ударяет по груди. Кусаю ладонь, разрывая себя от рыданий. Так хочется им всё выложить, ещё больше, чем уже сделала. Хочется показать им, как ужасно они поступили с моим любимым человеком. Через что заставили пройти, и как он борется. Против всех, даже против самого себя.

Истерика понемногу отступает, как и силы вытекают на меня, оставляя усталость. Поднимаюсь и выключаю кран. Выхожу из душевой кабинки и пустым взглядом обвожу пространство. Нахожу халат и, набрасывая на себя, выхожу из ванной. Настраиваю свет, чтобы горел так, как любит Николас. Закрываю двери и, направляясь в постель, забираюсь в неё и сажусь рядом со спящим мужчиной.

Какой он красивый, когда умиротворённый. Любуюсь им и, улыбаясь, ложусь на бок. Я не знаю, что принесёт нам новый день. Но мы существуем, это местоимение теперь стало нами. Слишком много эмоций и слов, за которые стыдно. Слишком глубокий страх потерять его. Слишком сильная любовь к этому израненному изнутри мужчине, который показал мне, что боль бывает порой мнимой. А если настоящая, то не убивает, а даёт понять, насколько ты готова продолжать терпеть, чтобы жить и дышать одним человеком.

Засыпаю, даже не осознав этого, но сквозь сон слышу громкий стон. Распахиваю глаза, а сердце бьётся чаще.

– Нет… пожалуйста… не уходи, – моргая, смотрю на Николаса, мечущегося по постели.

– Тише, тише. Я рядом, – не знаю, кого он зовёт. Не угадать, что снится, но притягиваю его голову к себе и глажу.

– Мишель, – выдыхает в мои волосы, обнимая руками. Улыбаюсь.

– Да, это я. Спи, всё хорошо, – заверяю его и верю в то, что смогу. Смогу помочь ему побороть тот же страх, ведь теперь я знаю больше. Глупая кукла. Возможно, такая и есть. Но для него другая. Его. И это растекается приятной волной по всему телу. Целую его в висок, прижимая ещё ближе. Вот так. Вместе. Только вместе.

Тридцать шестой вдох

Что-то тяжело придавливает меня, дышать сложно. Распахиваю глаза, привыкая к дневному свету, льющемуся из окон позади. Осмысливаю, что произошло и где я нахожусь. Ничего не помню. Только вот тяжело. Дышать тяжело. Пальцами нащупываю волосы, затем голову, лежащую на моей груди. Открываю одеяло, тихо хихикая. Николас, словно лиана, заточил моё тело в свои руки и ноги. Аккуратно снимаю его с себя, бурчит что-то, переворачиваясь на живот. Сползая с кровати, потягиваюсь и зеваю. Голова болит немного и голод. Да, именно он изрезает желудок. Стараюсь бесшумно выйти из спальни, закрываю двери, и моментально раздаётся заливистый лай.

– Тише, Шторм, тише, – улыбаясь, подхожу к собаке, кружащей рядом со мной. Замечаю другую, с презрением наблюдающую за мной.

– Доброе утро, Софи. Где вы вчера были? – Почёсываю Шторма, который пытается лизнуть меня.

– Хороший мальчик. Но тихо, разбудишь хозяина, – похлопывая его по морде, прохожу мимо и раздумываю, как не спалить кухню, когда буду готовить что-то на завтрак.

– Доброе утро, мисс Пейн, – взвизгивая от испуга, даже подскакиваю на месте. Удивлённо смотрю на парня, склонившего голову передо мной. Худенький, невысокий, с русыми волосами, собранными в косу.

– Эм… хм… доброе утро. Кирк, я так понимаю, – произношу я, сильнее запахивая халат.

– Да. Верно, Госпожа. Вы желаете что-то? – Не поднимая головы, отвечает он.

– Я не Госпожа, не называйте меня так, – кривлюсь от этого обращения. Парень поднимает голову. Прищуриваюсь, рассматривая теперь его. Светлые глаза и отчего-то очень знакомые.

– А мы нигде не встречались? – Спрашивая, подхожу к нему. Расплывается в улыбке.

– В клубе, мисс Пейн. Вы отказали мне и испугались меня. Теперь я работаю на Мастера, – улыбается уже шире, а я приоткрываю рот и тут же захлопываю. Точно, это же тот парень, который упал передо мной на колени и просил о сессии. Боже, здесь есть нормальные люди? Хотя, о чём я.

– Понятно. А вы могли бы мне помочь приготовить завтрак? Очень проголодалась, – признаваясь, обхожу его и направляюсь в гостиную.

– У меня всё готово. Майкл сказал, чтобы я был здесь и выполнял все ваши желания. Присаживайтесь, – опережая меня, отодвигает стул, и я сажусь на него, кивком благодаря.

– Что вы хотите? Пирог из яблок. Сэндвич с курицей. Также могу вам быстро приготовить омлет с грибами и помидорами. Или же с беконом. Свежий салат осталось только заправить. Если вы желаете, то рибай. На него уйдёт минут десять. У меня всё готово. Мастер любит рибай с кровью. Чай или кофе. Свежевыжатый сок: апельсиновый, ананасовый, морковный, яблочный. Хотите фруктовый салат или йогурт? – От такого перечня меню, опешив, моргая, смотрю в светящиеся голубые глаза.

– Я… чай… хм, и, наверное, пирог, – медленно произношу. Быстро кивая, убегает на кухню. Поворачиваю голову к Шторму, ластящемуся к моей руке.

– У тебя Софи есть. Неужели, её ласки не хватает? – Журя его, глажу по морде. Отзывается лаем. Смеюсь, шикая на него.

Кирк, возвращаясь с полным подносом еды, расставляет передо мной. От аромата сводит желудок, а слюни собираются во рту.

– Желаете чай с сахаром, молоком, карамелью, или сбитыми сливками? – Интересуется он.

– Обычный, пожалуйста. И надо бы найти таблетку от головной боли Николасу, – с улыбкой отвечаю я.

– Уже всё готово. Майкл приказал. Также просил передать, что ваши вещи на диване.

– Прекрасно. Спасибо, – меня уже ничего не волнует, кроме ароматного чая и пирога, каких-то замысловатых изысков, до которых мой ещё спящий ум не придумал определения. С жадностью закидываю в себя пирог, после второго кусочка вроде бы всё. Да нет, глаза хотят, а я уже не могу. Отпиваю чай, о котором даже забываю, пока не утолю свой голод. Поднимая голову, ловлю заинтересованный взгляд Кирка, стоящего рядом с углом стола.

– Простите. Со вчера… с утра не ела ничего, – краснею от стыда за такое поведение.

– Вы красивая очень, – теперь же Кирк густо краснеет. А я вдвойне.

– Оценку прелестям моей Мишель имею право давать только я, – раздаётся хриплый голос сбоку. Резко оборачиваясь, встречаюсь с серьёзным, даже обозлённым лицом Николаса.

– Мастер, приношу свои извинения. Наказание готов получить, – заявление Кирка заставляет перевести на него взгляд. И…о, боже, парень, падая на колени, ожидает ударов.

– Всё… всё хорошо. Да, Николас? – Испуганно произношу я, отмечая насколько власть садиста сильна даже вне темы. Они живут ей, хотя это обычная жизнь. Подскакивая с места, поворачиваюсь к мужчине, тяжело вздыхающему и прикрывающему глаза.

– Хватит. Прекрати. Я не Мастер. Принеси обезболивающее. Виски горят, – кривясь, Николас подходит к столу и падает на стул.

– Конечно. Минуту, – Кирк подскакивает и несётся на кухню.

Не знаю, что сказать и, молча опускаюсь на стул, наблюдая за Николасом. Руки обмотаны, да и он сам выглядит помятым. Хотя всё же, очень красивым.

– Как ты? – Тихо спрашиваю я. Поднимает голову, а глаза полны усталости.

– Хреново я, – цокает, потирая виски.

Кирк, влетая в столовую, расставляет перед Николасом бокал с водой, различные препараты. Рукой отмахивается от него и происходит диалог без слов. Парень хватает за поводок Шторма и оттаскивает его, скулящего, за пределы этой комнаты.

Наблюдаю, как Николас разводит в бокале шипучую таблетку и выпивает залпом. Облизывает губы и поднимает голову на меня.

– Я должен ещё раз извиниться, Мишель…

– Не надо, – качая головой, перебиваю его.

– Сказал – слушай, – рявкает он, что я вздрагиваю.

– Прости, голова раскалывается. И я помню, как обидел тебя. Не знаю, зачем это сделал. Но совершил, значит, должен извиниться, – вздыхает, а я перевожу взгляд на пирог.

– Знаю, что ты рядом со мной не из-за денег или же чего-то материального. Знаю наверняка. Но, чёрт возьми, не понимаю, зачем тебе это дерьмо, Мишель? Зачем так изводить себя? Ты же говорила, что ничего не стоит физической боли. Что изменилось? – Удивлённо поднимаю голову от такого обвинения.

– Говорила, – кивая, поднимаюсь со стула. – И моё мнение не изменилось. Ни капли. Насильственная физическая боль не покроется подарками, красивыми словами или чем-то фальшивым. Но есть ещё и обстоятельства. И есть любовь. Именно ты показал мне, как глубоко можно любить одного человека и одновременно страдать в своей немощи. Я нуждаюсь в тебе, как в кислороде. Я нуждаюсь только в тебе, хотя не понимаю почему. Но так получилось. Странно как-то, но…