— Ладно, продолжай, я молчу, — цокает Ами.

— В общем, меня всё это безумно бесит. Я не хочу этих гостей. Их очень много, я их даже не знаю. А Райли говорит, что ему по статусу положено. По какому, чёрт возьми, статусу?! Он что кронпринц затерянных земель Марса или Юпитера? Статус. Вот ещё немного такого издевательства, и я отменю приём в честь нашей помолвки, — размахивая пальцем, грозится Сара.

— Приём? — Переспрашиваю её.

— Да, на следующей неделе мы организовываем приём здесь, в Торонто, для своих, а потом — в начале сентября, не знаю для чего, но, видимо, для всех знакомых Райли. Идиотизм, правда? Зачем? Для чего? Такое чувство, что он женится на мне, чтобы гостей пригласить. Я вот…

— Так, стой, — поднимаю руку, и Сара замолкает. — А мы не приглашены? Ты не приглашаешь нас на приём в честь твоей помолвки?

— Ой, я… я забыла. Чёрт, я думала, что сказала вам уже. Мы разослали приглашения с нашей фотографией, они, наверное, задерживаются. Простите, я… вот что со мной делает свадьба. Я психую, и меня всё бесит. Я обо всём забываю, и, в общем, не выходите замуж. Оно того не стоит, — Сара издаёт стон и упирается головой на ладонь, облокачиваясь на диван.

— Мда, вот и приехали. Одна врёт, говоря о том, что ей нужен только секс. А другая советует никогда не выходить замуж, — смеюсь я.

— А ты? На себя посмотрела бы. Ты, вообще, Миша, Королева Драмы, и у тебя под окном два пришельца стоят по стойке смирно, — передразнивает меня Сара.

— Но вы двое переплюнули меня, — хохочу я.

— Вот-вот, Мишель. Нас двое, а ты одна. Тебя с твоими тараканами, вообще, никто не переплюнет. Так что, отвали, — Амалия толкает меня в бедро, отчего я заваливаюсь на диван, но продолжаю смеяться.

Девушки тоже хихикают, а затем заливаются смехом. Чёрт, это прекрасно. Сидеть и смеяться над тем, какие мы дуры. Правда, мы сами ищем себе проблемы и решаем их, чтобы не скучно было жить.

— Значит, на следующей неделе ты официально станешь невестой Райли Вуда? — Немного успокоившись, обращаюсь к Саре.

— Да. Я так волнуюсь, — улыбаясь, признаётся она.

— А отцу сказала?

— Ага, он поздравил и спросил, сколько мне нужно денег. Мне кажется, что он даже не услышал меня. Я давно уже не пользуюсь его деньгами, меня содержит Райли. А отец даже не заметил этого. Не думаю, что он приедет. Как-то так случилось, что мы стали просто чужими людьми друг другу. Меня это даже не задело, понимаете? Ни капли. Мне достаточно Райли и вас. Вы моя семья. Я счастлива… в большинстве случаев, — отвечает Сара, поднимаясь с дивана, чтобы открыть вторую бутылку вина.

— А я бы не приглашала никого на свою свадьбу, — произносит Амалия.

— А тебя ещё никто туда не зовёт, — поддевает её Сара.

— Почему? Даже нас? — С укором смотрю на подругу, а затем на Ами.

— Нет, я бы пригласила только близких и тех, кого я знаю. Я бы не ждала полгода, чтобы выйти замуж, и не тянула бы время. Знаете, надо ковать железо пока оно горячо, а потом уже и интереса нет. Так что, когда мне сделают предложение, не буду заморачиваться. Свадьба должна быть присказкой, а сказка впереди. У большинства — всё наоборот. Свадьба — сказочное мгновение, а потом быт, ссоры, нудная жизнь, — кривится Ами, подставляя свой бокал.

— Но у твоих родителей не нудная жизнь. Они прекрасный пример того, как нужно сохранять отношения и воспитывать детей, — замечаю я.

— На меня посмотри. Воспитали, — цокает Ами.

— Прекрати, они замечательные. Просто в семье не без урода, — Сара отскакивает, хохоча, от подруги, замахнувшейся на неё, а я снова смеюсь.

— Ты, вообще, единственный уродец, — обиженно супится подруга.

Качаю головой и наливаю себе сок под перепалку девочек. Я расслабляюсь и отвлекаюсь от мыслей о Нике. Я хоть и смеюсь, но мои мысли постоянно возвращаются к нему. Бросаю взгляд на телефон и беру его, подруги даже не замечают, как резко портится моё настроение, они полностью увлечены «обменом комплиментов» друг другу.

«Я скучаю. Мне тебя не хватает. У тебя всё хорошо?», — отправляю сообщение и смотрю на экран телефона.

Меня бесит привычка Ника никогда не отвечать вовремя на звонки и на сообщения. Он попросту их игнорирует, считая не такими уж и важными. Я уверена, что на другие он отвечает. По работе и людям, которые ищут для него информацию. Мне бы хотелось получить сразу же: «Я рядом. Я в твоём сердце. Всегда».

Нам, девушкам, необходимо больше эмоций, чем мужчинам. Мы живём ими. Так мы чувствуем себя нужными и незабытыми. Ведь эмоции — это то, что творится в нашем сердце. А у мужчин оно не любит разговаривать. И с этим надо смириться. Ничего не изменить. Они вот такие. Но наших эмоций, женских, должно хватать с лихвой.

Двадцать пятый вдох

Уныло смотрю в окно, ожидая последнего на сегодня клиента для модельной съёмки. Николас не ответил на моё позавчерашнее сообщение, а я до сих пор жду его. Как же это сложно, чёрт возьми. Никакая тема меня не научит терпению. Это или дано, или же нет. У меня второй вариант.

Я безумно хочу спать, когда, натянуто улыбаясь парню, рассказываю ему, когда он сможет получить фотографии. Зеваю, как только за ним закрывается дверь. Чёрт, время обеденное, а я с ног валюсь. Утренняя съёмка была выматывающей. Скакать по лесу, настраивать отражатель, постоянно держать его в руке, а он отличается от студийного, таскать с собой аккумулятор для света, чтобы кадры получились идеальными — нелёгкое и порой выматывающее дело. У меня всё отваливается.

Ложусь щекой на стол и смотрю перед собой. Я даже до машины дойти не могу. Я устала. Мне нужна передышка, и меня радует то, что у меня есть двадцать минут, а потом буду убираться и отправлюсь домой полноценно спать.

Вздрагиваю, когда прямо перед лицом начинает вибрировать мой мобильный. Николас.

Хватаю его и выпрямляюсь.

— Да, — выпаливаю я.

— Крошка, прости, я был занят. Очень занят, — в трубке раздаётся голос Ника, и я облегчённо расслабляюсь на стуле.

— Ты как? Ты в порядке? Ты видел Роберта?

— Всё хорошо. Я вернусь сегодня ночью или завтра ранним утром. Что у тебя с телефоном?

— Хм, я в студии, здесь связь плохая. Ты приедешь ко мне? Я спать не лягу, подожду тебя…

— Мишель, не насилуй себя. Со мной всё хорошо, и я приеду к тебе сразу из аэропорта.

— Ладно. Я всё равно буду ждать, — шепчу я.

— Как знаешь. Мишель.

— Да!

— Ты едешь домой сейчас?

— Да, собираюсь.

— Хорошо. Будь там, никуда не ходи. Я приеду. Скоро приеду.

— Без проблем. Тогда подремлю немного, устала очень, и приготовлю для тебя кексы, — воодушевлённо обещаю я.

— Ты меня соблазняешь кексами, крошка? — Его смех для меня после нескольких дней молчания, словно бальзам на сердце. Если Николас смеётся, значит, всё хорошо. Он встретился с Робертом, поговорил с ним, и всё решил.

— И не только ими.

— Я согласен. И я тоже скучаю, Мишель. Я видел твоё сообщение. До встречи, — Ник отключает звонок, а внутри меня такая радость. Возвращается. Лучше и быть не может. Всё закончилось.

Быстро прибираюсь в студии, прощаюсь с Линдой и бегу вниз, чтобы поскорее получить расчёт у Эйприл и поехать домой. Мои два робота следуют за мной до моей машины.

— Я в супермаркет, и мистер Холд возвращается, скоро мне не придётся болтать со стенкой, то есть с вами обоими. Это невежливо, кстати, постоянно молчать, — оборачиваясь, улыбаюсь и бросаю охране. Ну, правда, могли бы немного улыбнуться или же здороваться каждое утро. Нет. Ни здравствуйте, ни до свидания.

Сажусь в машину и направляюсь к дому. Чёрная машина следует за мной. Рада, что завтра никакой охраны уже не будет, и я вернусь к нормальной жизни. Смогу ходить в кафе с девочками и просто погулять. Хотя на сегодня я нагулялась. Ванна. Мечтаю о ванне. Очень мечтаю о ванне с горячей водой, пеной и тишиной вокруг.

Паркую машину возле супермаркета и выхожу из неё. Двое мужчин следуют за мной.

— Раз уж вы не говорите со мной, то хотя бы поможете, — тяжело вздыхая, толкаю тележку к одному из охранников. Он от неожиданности моментально её ловит.

— За мной, мальчики. Оторвёмся в продуктовом, — довольная собой, иду мимо рядов, бросая в тележку муку, заменитель сахара, шоколад, и решаю, что неплохо бы приготовить что-то с ягодами.

Оплачиваю покупки, и мои безголосые «мальчики» помогают поставить пакеты в мою машину.

Добираюсь до дома и прошу снова их помочь мне. Я знаю, что это не работа охранника, но пытаюсь как-то их растормошить. Я счастлива сейчас. Они тоже должны быть счастливы. Очень счастливы.

Включаю на ноутбуке музыку и, пританцовывая, замешиваю тесто и ставлю его в духовку, одновременно с этим натираю специями стейки на ужин и оставляю их мариноваться. Это классно — уметь готовить. Особенно классно готовить для любимого мужчины. Когда я достаю кексы и выкладываю их из формы, то задумываюсь над тем, как же, наверное, тяжело охране постоянно быть здесь. Они вряд ли уходят куда-то, но ведь в туалет должны хотеть. Странные. Решив, что будет неплохо, если я поделюсь с ними кусочком своего счастья, а не только драмы, складываю кексы в корзинку и наливаю кофе в бумажные стаканчики.

Подпевая себе под нос, сбегаю вниз и вижу чёрную машину. Подхожу к ней и стучусь в окно. Оно опускается. И о боже, они, оказывается, не всегда носят очки, и у них играет «Rammstein» в машине.

— Мисс Пейн, у вас что-то случилось? — Они ещё и говорят.

— Ага, узнала, что вы нормальные, и голос у вас обоих есть. Вот, чтобы вам было повеселее, — стараясь не рассмеяться, протягиваю им корзинку и два стаканчика с кофе.

— Спасибо, но мы на работе. Нам нельзя…

— А мне плевать. Вы работаете на меня, точнее, на моего парня, так что это мой приказ. Приятного аппетита, — всё же смеясь, пожимаю плечами и направляюсь обратно в дом под недоумённые взгляды охраны.

Это же надо. Под конец нашего странного знакомства я услышала их голоса. Удивительно.

Возвращаюсь домой и теперь исполняю свою мечту. Ванна. Ложусь в неё и снова зеваю. Чёрт, спать хочу ужасно. Мне кажется, что я даже дремлю немного, но вздрагиваю и мотаю головой. Вода остывает, и я медленно мою своё тело. Заматываю волосы полотенцем и, надев халат, выхожу из ванной и проверяю мобильный. Ник не звонил, как и девочки.

Ставлю вторую порцию кексов в духовку, чтобы они были самыми свежими для Николаса, готовлю себе салат и ужинаю в одиночестве, ожидая, когда смогу лечь и немного отдохнуть.

От звонка в дверь подпрыгиваю на месте и несусь к ней. Сердце бьётся настолько радостно, что я даже не вспоминаю о том, что у Ника есть ключи, и он никогда не звонит в дверь. У меня все мысли вылетают из головы. Я только им наполнена. Ожиданием встречи. Объятиями. Его губами. Его голосом.

Распахиваю дверь, и меня словно ледяным душем обдаёт, когда я вижу перед собой не Ника. Даже отдалённо непохожего на него.

— Мама? — Шокировано шепчу я.

— О-о-о, наконец-то, вспомнила. Я битый час стою здесь и звоню, ожидая, пока мне откроют. Что за отношение к своей матери, Мишель?! — Она грубо отталкивает меня и обдаёт сладким ароматом духов.

Меня на пару секунд парализует. По голосу Ника я надеялась, что он поговорил и с ней. Но она здесь. Она в Торонто. Она в моей квартире.

— Ты так и будешь стоять там или же проявишь навыки гостеприимства, которым я учила тебя всю твою жизнь, Мишель Пейн? — Вздрагиваю от её резкого голоса и захлопываю дверь.

— Что ты здесь забыла? Ты уехала, — произношу я, оборачиваясь к матери, входящей в мою спальню. Её лицо искривляется от отвращения.

— Какой гадюшник. Бардак и вонь гнили. Почему ты не продала это блядское гнездо твоего отца? — Шипит она, толкая меня и проходя в гостиную.

Если честно, то в данной ситуации я словно превратилась в маленькую девочку, которую она снова отчитывает и унижает. Раньше я этого не замечала и не понимала. Но сейчас, мне так очевиден этот контраст. Она всегда говорила мне, какой я должна быть: спину держать ровно; волосы подстричь и нанести маску. Она вроде бы заботилась обо мне, но теперь я знаю, что такое настоящая забота. Я видела её в семье Ллойдов. А то, что мама делала со мной, называется оскорбительное унижение личности.

— Господи, оставила тебя одну и что я вижу? Живёшь в квартире, которая служила притоном для твоего ублюдка отца. И ни капли сострадания к своей матери. Ты меня всего лишила, Мишель, а теперь даже чая не предложишь! — Возмущённо повышает она голос.

Так, я должна взять себя в руки. Немедленно. Я не боюсь её. Она противна мне.