— Мишель, я не уйду. Я больше не уйду.

— Хорошо. Но договоримся, если ты что-то узнаешь, или у тебя будут какие-то мысли по поводу того, что происходит, и кто подверг нас обоих риску, повредив парашют, то ты мне скажешь. Придёшь и честно скажешь, что боишься, потому что ситуация становится критической. Я хочу знать, Николас, и быть готова ко всему.

— Обещаю. Я буду учиться дальше, — кивает он.

— Пошли, — на его губах появляется слабая улыбка, и Ник поднимается с пола, помогая встать и мне. А потом он неожиданно подхватывает меня на руки, и я охаю, обхватывая его шею.

— Я люблю тебя, Мишель. Я чертовски сильно тебя люблю, и никто не заберёт у меня это чувство, — целует меня в губы и несёт к постели.

Но странное напряжение, которое я ощущаю, никуда не делось. Может быть, это всё из-за того, что сейчас ночь, и все чувства обостряются в ней. Нехватка чего-то ещё. Вероятно, честности, которую требует темнота. Она хоть и скрывает тебя, но вот обманывать её очень сложно, потому что она всё прекрасно знает и лишь ждёт, когда ты решишься. И в то же время давит на тебя, заставляя испытывать укол совести.

Утром я подрываюсь с постели, ещё сонная и полностью не понимающая, что происходит, бегу в ванную. Меня тошнит. Теперь я знаю, по какой причине. Стараюсь не бояться, а просто принять тот факт, что я беременна, и это нормально. Токсикоз. Обычный токсикоз.

— Крошка, ты в порядке? — Вытираю рот и поднимаю взгляд на бледного Ника, стоящего в ванной комнате. Боже, я забыла о том, что он спал рядом.

— Да, нервы. Вчера сильно перенервничала, врач предупреждала, что из-за повышенного стресса, может быть подобное, — обманывая, поднимаюсь на ноги и подхожу к раковине.

— Чёрт, Мишель, ты же понимаешь, что так долго не может продолжаться. Тебе нужна диета, специальная диета, которая поможет войти в нормальный ритм.

— Да… да, ты прав. Диета будет самое то, но я не умею варить кашу и пока не научилась. Может быть, попробую по инструкции, теперь я понимаю больше и…

— И я вновь настаиваю на том, чтобы ты задумалась о переезде ко мне раньше. Кирк сможет тебе готовить всё что угодно. И я буду спокоен, а не просыпаться от страха, услышав, как ты бежишь куда-то. Пожалуйста, не заставляй меня снова бояться за тебя. Мы сами себе самые страшные враги, — ловлю его взгляд в зеркале и киваю.

— Я подумаю.

— Тогда мы сейчас соберёмся и поедем в ресторан на завтрак, идёт?

— Это безопасно? — Уточняю я.

— Да, за нами будет ехать охрана. Они для этого и наняты, чтобы защищать нас. Тебя защищать. И ты будешь со мной каждую минуту, даже если тебе нужно будет в туалет. В твоём холодильнике снова пусто, на кухне тоже ничего нет, — виновато кусаю губу, а горло до сих пор дерёт, как и чувство тошноты никуда не делось. Но я должна преодолеть это ради ребёнка. Должна позаботиться о нём.

— Ты не поедешь в офис? — Спрашиваю, вспоминая о том, что сегодня будний день.

— Нет. Если понадобится, то решу все вопросы по телефону. Работа никуда не денется, как и контракты. И тебе сегодня следует тоже отменить все заказы. В таком состоянии ты не пойдёшь туда, я решу всё с Дэйвом и предлагаю тебе уволиться, Мишель. Я могу дать тебе постоянную работу у себя. Мне нужен штатный фотограф, который будет постоянно рядом с поварами и на мастер-классах. Что скажешь? — Ник подходит ко мне и его ладони проходят по моему животу, отчего мысли идут абсолютно в другом направлении. Он даже не подозревает, что сейчас согревает своими ладонями нашего ребёнка.

— Мишель?

Поднимаю взгляд и пытаюсь припомнить, что мне нужно ответить. Ах да, про работу.

— Я взяла отгул на сегодня, как и вчера. Насчёт твоего предложения я пока не знаю. Мне нужно подумать. Это серьёзный шаг, и мне нравится работать с Дэйвом.

— А со мной нет? — Усмехается Ник.

— С тобой… с тобой всегда всё очень сложно. Я боюсь тебя разочаровать, поэтому не хочу, чтобы ты рассчитывал на меня. Прости, мне нужно принять душ, — снимаю его руки с себя и указываю взглядом на дверь.

— Такое чувство, что ты прогоняешь меня, Мишель. И не только из ванной, но и из своей жизни. Почему? С чего ты взяла, что разочаруешь меня? Мне казалось, что вчера мы всё решили, — он отходит и с горечью смотрит в мои глаза.

— Всё в порядке, Николас. Я просто хочу принять душ, и запах моей рвоты вызывает новые позывы тошноты. Пожалуйста, дай мне привести себя в порядок, — отворачиваюсь и снимаю футболку, бросая её на пол. Он не уходит, а мне плакать хочется. Я люблю его, но сейчас должна думать не о том, чтобы Нику было комфортно рядом со мной, а чтобы мне было комфортно рядом с ним. В данный момент мне некомфортно. Мне хочется остаться одной. Я не знаю, откуда выросла эта стена между нами. И это моя вина.

Включаю душ и замечаю, как Николас закрывает дверь.

Прижимаюсь лбом к стене и не понимаю, что мне делать дальше. Я больше не понимаю, как мне вести себя с Ником в такой ситуации.

Принимаю душ, чищу зубы и выхожу из ванной. Прохожу мимо Ника, направляясь в спальню. Он входит в ванную. Раньше мы принимали душ вместе. А сейчас я боюсь, что Ник заметит странные изменения в моём теле. Хотя их пока нет, но… лучше… я не знаю, что делать, чтобы было лучше.

Переодеваюсь в лёгкое платье и вхожу в кухню, замечая на столе букет роз от Ника, которые он принёс, видимо, вчера. Почему такая горечь внутри? Почему так больно?

Включаю свой мобильный и вижу пропущенные звонки и сообщения от Николаса, от Сары и от Амалии.

Отвечаю девочкам, что ещё не сказала ему и пока не готова. И хочу, чтобы и они тоже молчали. Я должна это решить сама. Не желаю сейчас вдаваться в подробности происходящего и о случае с парашютом.

— Мы можем идти, если ты готова, — сухо произносит Ник.

Поднимаю голову от экрана мобильного, понимая, что я так и стою в этой позе и ничего не слышала.

— Да. Спасибо за цветы, — быстро смотрю на Николаса, насмешливо изгибающего уголки губ, и прохожу мимо.

Хватаю с пола сумку и жду, когда он пойдёт за мной. Мы спускаемся в ужасающей тишине. Даже стоим друг от друга у разных стенок лифта. Я чувствую его взгляд. Злой и обиженный взгляд, а поделать с собой ничего не могу. Мне нужно сказать ему о ребёнке, если я этого не сделаю, то так будет продолжаться и дальше. Кажется, что именно совесть не позволяет мне проявить какую-то ласку или нежность к Нику. Словно я боюсь её отдать, и мне не хватит на ребёнка.

Сколько в жизни нам даётся тепла для других людей? Есть ли лимит любви и нежности? Можно ли его исчерпать? Мне кажется, да. На каждую жизнь даётся определённый «вес» каждого чувства. Кому-то больше злости. Кому-то нежности. Кому-то глупости. Кому-то недоверия. Я думаю, что всё так и есть. Сейчас, полностью не понимая своего состояния и никогда не интересуясь, а что происходит с женщинами, когда они беременны, я боюсь исчерпать свою любовь. Боюсь всего. Буквально всего.

Ковыряюсь ложкой в каше с орехами и тяжело вздыхаю. Никто из нас не произнёс ни слова. Сидя в машине, мы смотрели в разные стороны. Вошли в ресторан, словно незнакомцы. Когда это случилось с нами?

— Мне нужно в офис. На пару часов, — произносит Ник, но так сухо и зло.

— Хорошо, — не поднимая головы, киваю ему.

— Тебя домой отвезти?

— Да.

— Доедать будешь?

— Нет. Я наелась.

— В два часа Майкл привезёт тебе приготовленную Кирком еду. На обед и на ужин. Он знает разные диеты и будет придерживаться твоей. Витаминной и без жареного.

— Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

Вот и всё.

Весь разговор.

Я не знаю, что мне делать дальше…

Откладываю ложку, и официант забирает у меня тарелку. Ник оплачивает завтрак и поднимается со стула. Я за ним. Мы выходим из ресторана и направляемся по многолюдному тротуару к парковке, на которой нас ожидает Майкл.

— Мне придётся задержаться в офисе. Я переночую у себя, — говорит Ник. Нет, ему не нужно там задерживаться. Он это говорит, чтобы обидеть меня. Уколоть. Вывести на эмоции. Затеять ссору. Дать ему возможность накричать на меня. А у меня нет сил для этого.

Киваю ему и пожимаю плечами.

— Делай, как тебе будет удобно. Мне нужно привыкнуть жить одной, — последние слова шепчу. И это правда. Если дальше у нас не сложится, то ребёнок будет моей проблемой, а не его. Я должна буду заботиться о нём постоянно. И надо учиться это делать уже сейчас.

Николас пропускает мои слова мимо ушей и достаёт мобильный. Звонит кому-то и на французском обсуждает свои дела. Как вот этому мужчине сообщить о том, что он будет отцом? Как?

Мы подходим к переходу и ожидаем, когда зажжётся зелёный человечек.

— Ник… — зову его, но он отворачивается. Сбрасывает мою руку с себя и просто отворачивается, говоря о том: «Отвали от меня, я занят».

Это так обидно. Если бы он знал, в каком я сейчас состоянии. Я напугана. Я потеряна. Я чувствую себя ужасно. Моё тело меняется. Всё меняется и внутри меня, и снаружи. К этому нельзя привыкнуть и так страшно одной. А не хочу, чтобы Николас винил меня в том, что я специально забеременела от него, чтобы окрутить его и заставить быть со мной. Однажды он уже говорил об этом. А просто так, даже в порыве злости и страха, выдавать свои мысли человек не будет. Значит, он всё же склоняется к этому варианту. Чёрт!

Потираю лоб и вижу, что зажигается зелёный, но Ник так и стоит ко мне спиной, разговаривая по телефону. Я уже боюсь его трогать, чтобы не слышать, как он кричит на меня. Я боюсь шелохнуться и просто жду. Постоянно жду. А чего жду я не знаю. И даже его слова, вчерашние слова и признания, не спасают ситуацию. Всё потеряно. Буквально всё. Я не знаю, как выйти из этого состояния. Мне, может быть, помощь какая-то нужна. Я не знаю. Никто мне не рассказывал о том, что делать, когда ты беременна. Что предпринимать, как жить, как готовиться к этому. У меня не было нормальной матери и не будет. Больше не будет. Чёрт возьми…

Снова загорается красный.

Слышу звук машин, пролетающих мимо, сотни голосов разных тональностей вокруг. Яркое солнце и звуки уличных музыкантов. Смех и громкие восклицания. Свист…

Сквозь весь этот шум я различаю свист. И это не у меня в ушах, кто-то свистит.

Поднимаю голову и поворачиваюсь к Николасу. Он смеётся, что-то отвечая в мобильный. Смеётся не со мной. К чёрту. Не нужна, так уйду. Просто уйду, раз он так себя ведёт и не хочет войти в моё положение. Да он о нём и не знает.

Снова свист. Хмуро оборачиваюсь, желая узнать, кому приспичило сейчас свистеть. Возвращаю свой взгляд на дорогу, а затем на другую сторону на тротуар в тени домов и магазинов.

У меня всё леденеет внутри. Сначала я не верю своим глазам, но через несколько секунд, когда парень на другой стороне улицы приближается к дороге, я понимаю, что он свистел именно мне. Он поднимает руку и играет пальцами, а на его лице широкая улыбка, от которой мурашки пролетают по позвоночнику от страха.

— Ник… Николас… — одними губами произношу я, глядя на него.

Не слышит.

— Николас! — Хватаю его за руку и тормошу. Снова и снова.

Он дёргает ей, чтобы я сняла свою руку.

— Ник! — Визжу я, поворачиваясь к нему. И ударяю по плечу. Снова и снова. Бью его и кричу имя, чтобы обратил на меня своё чёртово внимание. Бью. Бью. Бью. А внутри меня скапливается чудовищный и липкий страх, наполняя голову шумом.

Пятнадцатый вдох

— Да прекрати себя вести так, Мишель! Хватит! — Николас перехватывает мои руки. Я дышу тяжело и едва стою на ногах.

— Он там… он там… — шепчу я.

— Кто там? — Ник зло отпускает мои руки, и я указываю ей на другую сторону улицы.

— Ты не смотрел на меня. Я звала тебя. Сотню раз звала тебя, а ты на меня не обратил никакого внимания. А он. Он там, — поворачиваю голову и вижу, что никого нет. Только люди смотрят на меня, как на помешанную.

— Он там был. Клянусь, Ник. Он там был. Тот парень, который спровоцировал драку в Монреале. В баре отеля, помнишь? Он пытался познакомиться со мной и специально разозлил тебя, чтобы ты напал на него. Этот парень. Он стоял там и смотрел на меня. Он мне улыбался и помахал рукой. Я звала тебя. Ты дрался с ним в Монреале. Ты сказал, что он это подстроил, — быстро говорю, задыхаясь оттого, настолько скачут мои мысли в голове. Но я всё чётко видела! Я видела!

Николас резко бледнеет и грубо хватает меня за плечи. Кто-то кричит, и всё происходит очень быстро. Меня тащат, что едва мои ноги касаются земли, а затем хлопок двери, от которого я вздрагиваю. Ощущаю прохладную стену за своей спиной и стискиваю рубашку Ника, распахивая глаза.