— Я куплю тебе сотню таких камер, только поехали! — Он уже злится и подходит ко мне.

— Я могла бы на своей… ещё немного. Ну где она? — Отчаянно отбрасываю в багажнике всякую ерунду, которая так и валяется там.

— Мишель, уже половина десятого. У меня переговоры… — Ник осекается, и я оборачиваюсь. Он смотрит на часы. Бледнеет и с ужасом поднимает на меня голову.

Неожиданно он хватает меня за талию и тащит за собой.

— Майкл, уходи от машины! — Его крик застревает в моей голове. Мы выскакиваем на тротуар, мои ноги путаются, а затем раздаётся громкий хлопок. Я не могу сразу понять, что это такое.

Меня ударяет горячим воздухом, и я кричу от страха, обхватывая шею Ника. Он падает прямо на меня, но вовремя подставляет руку, чтобы я не ударилась затылком о бетон.

Двенадцатый вдох

У меня сильнейший звон в ушах. Все звуки происходят словно за каким-то огромным барьером. Всё тело вспыхивает от боли. Тошнота застряла где-то в горле. Звуки сирен очень далеко. Крики. Топот. Всё складывается в какой-то калейдоскоп событий, лиц и ощущений вокруг меня. Он крутится, разрывает голову на части от боли, давит на грудь так сильно, что дышать невозможно.

— Мишель… Мишель, — постоянно моргаю, чувствуя, как ладони Ника обхватывают моё лицо. Именно чувствую, а не вижу его лицо. Вся картинка расплывается…

Я лежу на тротуаре, и вокруг очень жарко. Мотаю головой, пытаясь сбросить с себя этот ужасный звон и восстановить зрение. Мой взгляд носится по небу, и я замечаю тёмную струйку дыма. Большую струю, она нависает над нами, и позади нас всё в дыму. Воняет. Жутко воняет. Где-то недалеко от себя я вижу дверцу. Самую настоящую дверцу машины и она вся искорёжена. На ней вспыхивают огоньки.

Меня поднимают и пытаются поставить на ноги. Но они подкашиваются. Они не желают выпрямляться, как и вся я обмякаю. Какие-то люди окружают меня. Они что-то говорят, кричат, толкают меня. Мою талию обхватывают, и меня поднимают над землёй. Очень быстро несут, и тогда я вижу, что моя машина горит. Только она не просто горит, от неё остались какие-то странные куски, словно скелет, да и тот не полный. Кричу от ужаса. Цепляюсь за кого-то и визжу.

— Крошка, тише… тише, пожалуйста. Не кричи, — лицо Ника мелькает перед глазами, а моя горящая машина удаляется от нас. Он обнимает меня и несёт.

— Мистер Холд, это сейчас самое безопасное место, — раздаётся мужской голос рядом с нами.

— Пошли. Как это могло произойти? Почему никто не проверил её машину? Немедленно проверить салон и найти этих ублюдков! Живо! — Рычит Николас, подхватывая меня на руки. Кровь. У Ника на рубашке кровь. А потом мои пальцы. Они в крови. Моя грудь в крови.

Я только открываю и закрываю рот, облизывая губы. Кровь. На них тоже кровь. Боже мой! Что случилось?

Это хаос. В моей квартире, когда меня туда вносит Николас, начинается хаос. Он сажает меня на диван, что-то отвечает мужчинам и Майклу. А я не слышу. Только сильный взрыв, который произошёл внизу. Сейчас я понимаю, что это был за хлопок. Горячий воздух. Звон… взрыв. Моя машина разлетелась на кусочки.

— Мишель, крошка моя, всё хорошо. Хорошо, — Ник прикладывает мне к носу лёд, обмотанный полотенцем. Это моя кровь. Из носа.

Вырываю взглядом то, что руки Николаса все поцарапаны. Царапины измазаны в крови.

— Вызывай полицию, немедленно. Пусть начинают дело. За что я вам плачу? За это? Я всех вас уничтожу, вам понятно? Вы без работы останетесь! Зачем вы мне нужны, если не можете предотвратить такое? — Вздрагиваю, когда Ник кричит на мужчин.

— Мистер Холд, у нас не было приказа осмотреть машину мисс Пейн…

— Мозгов у вас тоже не было изначально? Вон отсюда! Майкл, займись полицией! — Орёт Ник.

Топот ног, какие-то приборы, проверяющие квартиру, а потом, словно по взмаху волшебной палочки наступает тишина. Только моё сердце стучит от страха в груди, и меня всю парализовало.

— Мишель… чёрт, крошка, ты как? Болит что-то? Ты ударилась головой? — Николас продолжает придерживать у моего носа полотенце, и я поворачиваю к нему голову.

— Я… моя машина взорвалась… она взорвалась… — шепчу, отупев разом. Я в таком шоковом состоянии, что не в силах даже думать, понимать ситуацию и как-то отреагировать на неё. Я пошевелиться не могу.

— Мишель, не паникуй, хорошо? У тебя идёт кровь из носа. Надо её остановить, — медленно говорит Ник.

— Рубашка… твоя рубашка… там кровь… руки твои…

— Всё со мной в порядке. Меня не задело и тебя тоже. Ты в шоке. Подержи, я принесу тебе воды, — он заставляет мою руку подняться и прижимает её к полотенцу. Я даже холода не чувствую. Смотрю перед собой и ничего не вижу, кроме горящих кусков моей машины. И в один момент словно всё включается. Как будто внутри меня есть выключатель, и сейчас по нему с силой ударили, давая мне понять, что мою чёртову машину взорвали. Её взорвали прямо на моих глазах. Её взорвали за несколько секунд после того, как Николас схватил меня и потащил за собой. Её взорвали! Она стала одной большой петардой!

И когда до меня это доходит, то я кричу. Из моего горла вырывается такой громкий крик, что даже меня оглушает. Я подскакиваю на ноги и отбрасываю от себя полотенце со льдом. Мне страшно. Мне настолько страшно, что я хочу бежать.

— Мишель! Нет! Нет! — Николас перехватывает меня и сжимает в своих руках. Извиваюсь в них и кричу. Бью его по плечам.

— Мишель…

Уже не бью. Цепляюсь пальцами за его рубашку и плачу. Слёзы от пережитого ужаса текут по моему лицу, а Ник обнимает меня. Крепко. Очень крепко обнимает меня и целует в висок.

А я не могу остановиться. Плачу и плачу. Меня всю трясёт, и я стоять больше не могу. Меня трясёт. Зубы стучат друг о друга. Ник обхватывает меня сильнее и немного поднимает над полом. Несёт обратно на диван. Всхлипываю. Протирает моё лицо. Нежно так. С огромной болью и страхом в глазах. Он бледный. Очень бледный. У него даже губы побелели и стали сухими.

— Меня хотели убить? — Выдавливаю из себя.

— Да, — прикрываю глаза на несколько секунд. С губ срывается судорожный вздох.

— Машина взорвалась… — повторяю я.

— Да. Твоя машина взорвалась, — подтверждает Ник, садясь рядом со мной. Зарываю рот рукой от ужаса.

— И ты… ты… спас меня… ты…

— Я не герой, крошка. Это…

— Как ты понял? Как ты узнал, что машина взорвётся? — Шепчу, перебивая его.

Николас шумно вздыхает и проводит по волосам рукой, поцарапанной на костяшках пальцев. Я помню, что он защитил мой затылок от удара. И сам закрыл меня собой, когда мы упали. Я только сейчас вспоминаю о том, что он сделал и пострадал.

— Ты ранен, — произношу я.

— Нет, со мной всё в порядке. Это пройдёт, — Ник смотрит на свои руки и опускает голову.

— Как? Как ты…

— Часы. Мои часы. Я подошёл к тебе, чтобы поторопить… если бы я не подошёл… чёрт, — хватается за голову и хрипло дышит. Поднимает на меня взгляд.

— Детонатор. Он был внутри машины. Внизу, наверное. Все стрелки на часах начали странно крутиться. Я уже видел такое. Очень давно… бомба. Когда рядом бомба, то часы показывают на неё. И я это увидел. Я думаю, что, когда ты разблокировала машину, то одновременно активировала бомбу. Ты хлопнула дверью, на что среагировали датчики, и отсчёт начался. Минута. Я смотрел на часы. Ты провела в машине больше четырёх минут, поэтому должен был произойти хлопок двери, словно ты внутри. А когда закрыла дверь, то прошло всего сорок секунд. Минуты достаточно, чтобы взорваться внутри машины. Так есть уверенность в том, что жертва находится близко к бомбе, и от неё ничего не останется. Ничего… куски… куски плоти… и металл… там была бомба, — последние слова он шепчет.

— О, Господи. То есть если бы я села в машину и завела мотор, то взорвалась бы вместе с ней? — Панически пищу я.

— Да… да, чёрт, да, — едва слышно отвечает.

— Кто ждал этого. Кто-то… он ждал, что ты будешь там одна. Кто-то собирается тебя забрать у меня навечно. Кто-то планирует осуществить мой кошмар, — я замечаю, что руки Ника дрожат, когда он тянется к моим и хватает их. Целует мои пальцы, а я плачу, видя, как ему сложно сейчас держать свои эмоции под контролем. Он напуган не меньше моего.

— Они хотят меня убить? Убить хотят, да?

Николас кивает, прижимаясь губами к моим рукам.

— Но за что? Что я им сделала? Это моя мать? Это она заказала моё убийство? — Испуганно шепчу я.

— Нет, Мишель, нет. Это не твоя мать. Она вряд ли сейчас в состоянии что-то сделать сама. Нет, это не она. Это кто-то из моего прошлого, крошка. Они больше не собираются останавливаться. Парашют был предупреждением для меня, как и другое, а я не хотел думать об этом. И я должен был раньше понять, что случайностям нет места в моей жизни. Они долго ждали, очень долго, пока у меня появишься ты, и я обрету слабость. Тебя, — горько произносит он.

— А было что-то другое, Ник? Было ещё что-то, кроме парашюта? — Тихо спрашиваю его.

Отпускает мои руки и отворачивается.

— Николас, что ещё было? Я хочу знать. Это не просто угрозы. Они пытались взорвать меня в машине! Я хочу всё знать, Ник. Говори, что было ещё, и о чём ты мне не сказал. Ты обещал, что будешь честным. Говори, — настойчиво хватаю его руку и сжимаю её пальцами.

— Я не хочу тебя пугать…

— Не хочешь пугать? А я уже напугана, Ник! Я очень напугана и желаю знать, чего мне ожидать дальше! Ты должен сказать, что происходит на самом деле! Кто тот парень? Ты знаешь кто он, да? Ты уже знаешь об этом, но не хочешь говорить мне! Если ты не скажешь, то я сейчас же выйду на улицу, и пусть меня убивают к чёртовой матери! — Кричу я. Прикрывает глаза, а затем с невыносимой болью смотрит на меня.

— Хорошо. Дай мне воды выпить, ладно? Воды только, — киваю и отпускаю его.

Наблюдаю за Николасом, и я знаю, что он тянет время. Ему сложно сейчас собраться и выложить всю правду, которая может просто прикончить меня. Но не меня одну. Я уже не одна, и теперь всё, что касается меня, очень важно. Я должна знать буквально каждый нюанс прошлого. Я обязана защитить своего ребёнка от того, кто хочет меня убить. И почему меня?

— Ты сегодня же переедешь ко мне с вещами, Мишель. Это не обсуждается. В моей квартире ты будешь в безопасности. Там охрана. Там личный лифт. Там постоянно за тобой будут приглядывать, — безапелляционно говорит Ник, отставляя бокал.

— Сначала ты расскажешь мне всё, а потом решим, — отвечаю я.

— Ты готова жертвовать своей жизнью из-за характера и упрямства? Я не готов. Если понадобится, я тебя вытащу отсюда за волосы и запру. Тебя могут убить одним выстрелом. И никто не успеет. О работе тоже можешь забыть. Ты теперь мишень для них, а я понятия не имею, кто это такие, и чего они хотят добиться. Ты не осознаёшь всей опасности…

— Так дай мне осознать, Николас. Я прошу только о том, чтобы ты выложил мне всё так, как есть. Я готова переехать к тебе хоть сейчас, но прежде расскажи. Мне страшно, Ник. Я готова это услышать, чтобы увидеть всю ситуацию такой, какой она есть. Пожалуйста, в данный момент я боюсь, — перебиваю его и указываю взглядом на диван.

— Думаешь, я не боюсь? Мне чертовски страшно, Мишель. Я не помню такого страха ни разу в жизни. Даже в тот момент, когда отец пытался изнасиловать сестру, я не ощущал такого бессилия, как сегодня. Вот причина, почему я постоянно метался. Я знал, что тебе грозит опасность, и всё же люблю тебя. Я ненавижу себя за это. Ненавижу, крошка. Это моя вина. Я не знаю, где мне искать начало. В ком? Если бы не я… — Ник замолкает и падает на диван рядом со мной.

— Николас, не кори себя. Ты не можешь отвечать за действия других людей. Я слушаю тебя. Я рядом, — придвигаюсь к нему ближе и кладу ладонь на его плечо в знак поддержки. Я понимаю, что ему трудно. Я всё это понимаю, но без чёткой картины, я сойду с ума от страха.

— Хорошо. Тогда начну с самого начала. Это будет неприятно, но мне, наверное, уже давно нужно было это сделать. Клуб, — Ник бросает на меня тяжёлый взгляд и вздыхает.

— Та ночь, когда я наказал тебя в клубе. С неё всё началось. Может быть, раньше, я точно не знаю. Но именно с того дня я начал замечать странности в случайных событиях. Когда ты ушла, я направился за тобой. Я кричал, звал тебя, когда осознал, что сделал. До меня дошли твои слова, и я побежал вниз. Но тебя уже не было. Элиза передала мне конверт, который ты для меня оставила.

— Да, твоя записка и видео, которое ты хотел передать моему отцу, чтобы отомстить мне, — шепчу я.

— В том-то и дело, крошка. Записка была не от меня. Почерк схож с моим, но не мой. Я не писал этого. Я бы никогда так не поступил с тобой или с кем-то другим. Это табу. Я не настолько был монстром. И видеозапись. Они все до единой уничтожаются после каждой удачно проведённой сессии. Буквально все. Оставлять видеозаписи запрещено, это прописано в правилах, и я давал стопроцентную гарантию, что в клубе люди защищены. Я вспомнил об этом через день и вернулся в клуб, чтобы потребовать объяснений. Я просчитал, какая смена работала в день нашей сессии, и кто мог передать эту запись. Мне сообщили, что эта смена не выходила. Один из охранников сказал, что не может дозвониться до своего напарника. Я был у него, говорил с ним, и он ничего не знает об этом. Я понял, что этот мужчина ни при чём. Он был сильно напуган и не рисковал бы так, у него семья и ребёнок, а со мной связываться смерти подобно. Оставался второй, который пропал. Он не подходил к телефону и не открывал дверь. Его бывшая жена не знала ничего, прекратила с ним общение. Мне нужны были зацепки, и я послал ребят, чтобы они взломали дверь и обыскали его съёмную квартиру. Они это сделали, — Николас замолкает и сжимает руки в замок.