– Господи, я не хочу тратить время на ссоры. Я счастлив оттого, что провожу свои последние дни с вами, счастлив оттого, что у меня есть вы, я смог смириться с этим, и за 23 дня у меня еще масса дел, я должен оставить после себя хоть что-то.

– Почему ты не начал лечиться? Ты даже не пытался продлить свое время.

– Милая, это неизлечимо, я консультировался со всеми авторитетными врачами, все попытки – всего лишь иллюзия.

Рени лишь печально вздохнула:

– Как ты собираешься сказать об этом маме?

– Я тоже думал об этом, это самое сложное, что предстоит мне в жизни. Ничего сложнее мне еще не приходилось делать.

– Рано или поздно она узнает об этом, только будет хуже, ты должен рассказать ей сейчас, ты должен был рассказать нам сразу, – слезы текли из ее голубых глаз, не переставая, в такие моменты Вуд готов был провалиться сквозь землю, он ненавидел себя, если близкие плакали по его вине.

– Возможно, ты права, но сложно просто так взять и признаться. А знаешь, у меня идея – Вуда словно осенило.

– И какая же? – немного успокоившись, спросила Рени.

– Я столько раз бывал в Европе по работе, но ни разу в жизни не был там для души, даже не успел ничего посмотреть. Я не видел Лувр, Красную площадь, Колизей, Биг Бен, Севильский Алькасар, а Эйфелеву башню я видел только из иллюминатора самолета, я не готов уйти, не повидав всего этого. Вот когда ты была в Европе в последний раз?

– Больше пяти лет назад, – не задумываясь, ответила Рени.

– Вот видишь, мы можем позволить себе летать туда каждые выходные, но из-за постоянных дел мы бывали там считанные разы. Как насчет того, что провести время в Европе? У меня есть знакомый, который через свое турагентство сможет сделать нам все нужные визы за два-три дня.

Идеи мужа всегда казались Рени какими-то безумными, но эта ее чем-то заинтересовала.

– Ты собираешься прокатиться с детьми по всей Европе? Это немного безумно, – Рени говорила уже привычным ей спокойным голосом.

– Мы можем оставить детей моим или твоим родителям.

– А можем отдать Роберта моим, а Стэфи твоим.

– Отличная идея. Только сначала нужно отпраздновать день рождения Стэф.

– И рассказать все твоей матери.

– О, Боже, хорошо, идет. Кстати, а что Стэфи хочет на День Рождения?

– В последний раз она говорила о роликовых коньках.

– Это слишком просто. Купим ей еще красивое белое платье. Как мало нужно для счастья ребенку! – ухмыльнулся Вуд.

– Красивое белое платье – повторила Рени и снова утонула в объятиях мужа, казалось, что так они могут простоять вечно.

Глава

IV

– Милая, нам нужно выезжать, пожалуйста, одевайтесь, – выкрикнул Вуд с порога.

– Мы уже почти готовы, – донесся сладкий голосок Стэфи из спальни.

– Дорогой, сейчас будет торжественный момент, наш выход! – раздался голос Рени.

Вуд попытался наиграть голосовыми связками что-то наподобие торжественного марша, в какой-то момент со второго этажа раздались такты шагов, затем Рени и Стэфи появились на лестнице, они были неотразимы: Рени – любовь всей его жизни, его великолепная жена напоминала всеизвестную модель, сошедшую с обложки популярного журнала мод, одетая в вечернее платье кремового цвета, оно напоминало Вуду молочную реку – нежный молочный поток, впадавший в молочное море. Рени нежно вела за руку маленькое чудо – их дочь в кипельно белом платье с плавно развивающимся на ходу подолом, она расплылась в улыбке, перебирая ногами ступеньки одну за одной, завитые локоны ее длинных волос плыли в унисон с подолом ее платья. Вуд замер от восхищения: его счастье и смысл жизни заключались в счастье его семьи – и в этот миг его жена и дочь выглядели самыми счастливыми на Земле, а его родители нянчили его сына, за которых он был абсолютно спокоен, ведь забота о малыше – то, чего не хватало его матери и отцу, он был уверен, что Маленький принц сейчас сыт и спит богатырским младенческим сном.

Всего три часа назад счастье казалось Вуду недостижимым, в момент его пробуждения очередной день рождения дал о себе знать: на протяжении полутора часов он боролся с приступом, стараясь не разбудить никого в доме – день в который раз начался с уборной и рвотных позывов, как единого целого, боль в затылке ощущалась с четырехкратной силой от той, что он почувствовал в баре, недуг выжигал его голову и глазные яблоки огнем, около получаса Вуд не мог подняться с пола, а после его одолел приступ судорог – в тот момент он совсем не мог представить, что будет счастлив спустя всего девяносто минут, он хотел закончить этот день, только начав его. Дотянувшись до ящика обеими, словно находящимися под напряжением, руками, он вытащил оттуда пачку противосудорожных препаратов, достал две таблетки и вдавил их в ротовую полость сквозь сжатые челюсти, приложив последние усилия.

Спустя полтора часа утренних мучений Вуд смог встать, единственное, чего он желал на тот момент – обезболивающее и ледяная вода, чтобы хотя бы на время остановить жжение в голове.

Наконец придя в чувства, Вуд сделал зарядку, разбудил жену и дочь, позавтракал, принял душ, отвез сына к родителям, а затем надел парадный костюм, который он специально приготовил к этому дню. Прошедшие три часа казались Вуду вечностью, но они прошли – именно на этой мысли он поймал сам себя, когда они садились в машину, он понял, что приступы длятся не так долго, как кажется, он задумался о том, что почти научился справляться с ними, и размышлял об этом всю дорогу. Когда они приехали в развлекательный центр, Вуд договорился с организатором обо всех нюансах, оплатил услуги и заказал десять коробок пиццы. Он и сам не заметил, как родители начали приводить своих детей на праздник, а зал начал заполняться. Пока он занимался организацией детских игровых автоматов и выступления клоуна, Рени встречала гостей.

Стэн и Рени хотели сделать этот день для Стэфи незабываемым, они пытались исполнять в тот вечер все ее желания, собрав ее друзей и пытаясь продлить этот день настолько, насколько это было возможно – они арендовали игровые автоматы, аттракционы , наняли клоуна Носика, который проводил конкурсы, и им удалось затянуть праздник до позднего вечера.

Когда они возвращались домой, Стэфи была настолько вымотана, что уснула сразу же, как только села в машину, Вуд наблюдал за ней через зеркало заднего вида и улыбался, понимая, что праздник удался, а его дочь в тот момент была счастливее всех на свете.

– Это был шикарный день! – заговорила Рени.

– Это точно. Кстати, я хотел поговорить с тобой, не знал, как рассказать тебе об этом, – ответил Вуд, явно переживая из-за сказанного.

– Чем еще ты хочешь меня удивить? – с испугом сказала Рени.

– Завтра я собираюсь проводить Стэфи к алтарю.

– Что?

– Я хочу проводить ее к алтарю, как на свадьбу.

– Боже, я даже не знаю, как на это отреагировать, Стэн. Она же совсем мала, а вдруг это отложится в ее памяти, как нечто грустное, и она будет думать, что свадьба – это плохо и печально?

– А кто сказал, что я собираюсь делать из этого траур? Я буду только счастлив, это ведь праздник!

– Ты сумасшедший, Стэнли Вуд.

– Я знаю, но говорят, что сумасшедшие любят страстнее.

– Возможно, – улыбнулась Рени.

Приехав домой, Вуд уложил Стэфи в кровать, а когда вернулся в спальню, застал Рени спящей. Вуд чувствовал себя несколько уставшим, он лег в кровать к жене, обнял ее со спины, поцеловал ее гладкую теплую шею сухими губами и тут же уснул.

В 6 утра Вуд уже стоял на ногах – жжение в затылке сработало на нем, как будильник, но он решил не тратить это время впустую и, собравшись, к 9 утра он уже успел съездить в турагентство за документами для поездки и вернуться домой, на тот момент Рени уже готовила завтрак, а Стэфи смотрела очередную серию любимого мультфильма.

– Привет, девочки! – крикнул Вуд с порога.

– Привет, папочка! – не отрывая взгляда от экрана, выкрикнула Стэфи.

– Милый, проходи, садись завтракать, – раздался голос Рени.

– Нет, спасибо, я успел по дороге перехватить пару пончиков с кофе. Девочки, через два часа нам нужно быть у алтаря.

– У алтаря? – переспросила Стэфи.

– Именно, сегодня я провожу тебя к алтарю, – ответил Вуд.

– Но я же не выхожу замуж, – наконец оторвав взгляд от телевизора, заинтересованно повернулась Стэфи к отцу.

– Хороший вопрос. Понимаешь, детка, возможно, в будущем я не успею на твою свадьбу, поэтому хочу провести тебя заранее.

– Почему не успеешь? – удивилась Стэфи.

– Возможно, потом я часто буду летать по работе в разные страны, например, уже скоро папа улетит далеко и надолго, – Вуд попытался натянуть улыбку. Он обнял Стэфи, сильно прижав к себе, и прошептал: – Я люблю тебя, детка!

– Папочка, я не хочу, чтобы ты уезжал далеко и надолго, – нахмурясь, ответила Стэфи.

– Я должен работать, Стэф. Беги завтракать, а потом пойдем собираться.

На часах пробило 11.00, и в жизни Вуда наступил один из самых ответственных моментов: он, одетый в парадный черный костюм, вел по белой дорожке под руку свою дочь – маленькую девочку в белом платье с завитыми кудряшками, украшенными заколкой в виде большого белого цветка, она с улыбкой перебирала ногами белую дорожку, а ее голубые глаза сияли от ощущения празднества, уже подходя к ступеням алтаря, она взглянула на свою мать – Рени не смогла сдержать слез, но в то же время она пыталась улыбаться, чтобы не смущать Стэфи. Рени осознавала, что ее дочь даже не понимает, что происходит, в то время как Вуд, можно сказать, вынужден проводить свою пятилетнюю дочь во взрослую жизнь уже сейчас, потому что его жизнь оборвется со дня на день, а ему так и не суждено увидеть самые ответственные моменты в жизни его детей, от одной лишь этой мысли миллионы мурашек покрывали кожу Рени и заставляли рыдать сильнее прежнего. Было сложно представить, что в тот момент испытывал Вуд.

– Папочка, почему мама плачет? – спросила Стэфи.

– Все в порядке, детка, мама плачет от счастья, – ответил Вуд, пытаясь оставаться невозмутимым.

Поднявшись по ступеням, Вуд и Стэфи подошли к священнику – немного курносому невысокому седому мужчине, лет шестидесяти на вид, одетому в черную сутану с колораткой. Священник задал Вуду лишь один вопрос:

– Стэнли Вуд, клянетесь ли вы уважать решение вашей дочери вне зависимости от вашего мнения и принять ситуацию такой, какая она есть?

– Клянусь, – ответил Вуд, еле сдерживая себя, чтобы не заплакать навзрыд, в тот момент его глаза были наполнены слезами.

– Объявляю вас невестой и отцом, – проговорил священник.

Вуд тут же глубоко присел и прижал Стэфи к себе, насколько это было возможно, после чего поцеловал ее в щеку.

– Папа, ты тоже плачешь от счастья? – спросила Стэфи.

– Да, детка, тоже от счастья, – ответил Вуд. – Пойдем, милая, сейчас наш танец.

Вуд и Стэфи сошли по лестнице на небольшую площадку в центре зала, снимавшая всю церемонию на телефон Рени до сих пор не могла остановить слезы. Выйдя в центр зала и услышав мелодичную спокойную музыку, доносившуюся откуда-то из-за дверей, Вуд взял Стэфи на руки и начал кружиться с ней из стороны в сторону, в то время как Стэфи крепко держалась руками за шею отца и положила голову на его плечо, закрыв глаза, она просто наслаждалась. В момент, когда музыка остановилась, а Вуд уже успокоился, он снял ее с рук и поставил на ноги.

– Ладно, моя невеста, поехали, у нас еще много дел, – оживленно сказал Вуд.

– Папочка, теперь я невеста? – полюбопытствовала Стэфи

– Да, милая, теперь ты невеста, – ответил Вуд. – Идем.

Стэфи тут же побежала к Рени и обняла ее:

– Ну же, мам, не плачь, – пытаясь успокоить мать, сказала Стэфи.

– Все в порядке, милая, – Рени вытерла слезы с лица, взяла Стэфи за руку и повела ее к выходу.

Вуд отвез жену с дочерью к родителям Рени, а сам же же направился в дом своих родителей, чтобы поговорить с матерью об их отпуске.


– Вы уезжаете уже завтра, и ты только сейчас мне говоришь о том, что нам с папой нужно посидеть с Робертом!? – повышенным тоном говорила миссис Вуд, со стороны она выглядела, как мать, отчитывающая своего сына-подростка за очередную школьную проказу.

– Мам, я думал, что Роб не разрушит ваших планов, идея отпуска пришла к нам спонтанно, – с застенчивой улыбкой ответил Вуд, сидевший напротив своей матери за обеденным столом, словно тот самый оправдывающийся школьник-проказник.

– Я не понимаю, почему это так срочно, что вы собрались за четыре дня?

– Ладно, я хотел тебе рассказать это после отпуска, чтобы улететь в спокойствии, но, видимо, я должен поделиться этим, как можно скорее.

– Стэн, не пугай меня, – немного замешкалась миссис Вуд.

– Около трех месяцев назад в моем головном мозге обнаружили глиобластому третьей стадии, неизлечимо поразившую мой организм, прогноз врачей колебался в границах десяти лет, однако чуть больше недели назад я узнал, что мне осталось жить один месяц, и я решил закончить свою жизнь, ощущая счастье, а не горе, боль и разочарования.