– Привет, сынок! – раздался родной Вуду протяжный голос.

– Как дела, ма?

– Прекрасно. Сегодня мы со Стэфи готовили утку, она прекрасная помощница. Сейчас она смотрит телевизор вместе с отцом.

– Боже, от этого ее не оторвать, надеюсь, это хотя бы не «Игра престолов», – рассмеялся Вуд.

– Нет, они пересматривают «CSI: Место Преступления», – в ответ рассмеялась миссис Вуд.

– Господи, оказывается, «Игра престолов» был не таким уж плохим вариантом! Хорошо, я скоро буду, на сегодня у нас со Стэфи куча дел.

– Мы ждем тебя.

Вуд завел мотор и направился к дому родителей. По приезде Стэн увидел, что миссис Вуд уже ждала его возле калитки – пожилая невысокая женщина с аккуратной короткой стрижкой слегка прилегла на забор и замерла в ожидании, когда машина Вуда остановилась на обочине возле их дома, миссис Вуд сразу же изменилась в лице и расплылась в улыбке, как только Вуд зашел за границу калитки, она обняла сына всеми силами и расцеловала в щечку.

– Ма, ты не меняешься! Кажется, когда мне будет 50, а тебе 80, ты все равно будешь вот так встречать меня, – с улыбкой сказал Вуд.

– Ты ведь мой сын, Стэн, этого у меня не отнять, – ответила миссис Вуд, любуясь сыном и трепая его по голове, в ответ Вуд мог лишь улыбаться, глядя на мать, легко задетую возрастом.

– Папочка! – вдруг раздался детский голос из глубины дома, и почти в это же мгновение маленькая Стэфи уже бежала по тропинке, ведущей от крыльца до калитки, с такой же скоростью она взлетела на руки отца и застыла в его объятиях.

– Привет, мартышка! Надеюсь, ты себя хорошо вела, пока меня не было.

– Я была самой послушной, – ответила Стэфи, ехидно подмигнув бабушке. Миссис Вуд лишь рассмеялась.

– Пойду, поздороваюсь с отцом, – сказал Вуд, опустив Стэфи на ноги, и прошел в дом. В гостиной на диване сидел отец Вуда – высокий грузный мужчина с остриженной до щетины головой, не отвлекаясь на звуки с улицы, он смотрел телевизор.

– Привет, па!

Мужчина обернулся, увидев Вуда, он расплылся в широкой улыбке, встал с дивана, чтобы крепко пожать сыну руку и обнять его:

– Привет, сынок!

– Как нога, пап?

– Отлично! Стэфи не давала мне соскучиться, разминал ногу, пока бегал с ней на заднем дворе. Как дела у Рени?

– С ней все отлично, завтра утром еду ее забирать. Кстати, надеюсь, вы с мамой тоже поедете.

– Об этом не может быть и речи. Конечно, сынок!

– Тогда договорились на 10 утра возле родильного дома. Кстати, предупреди маму, совсем забыл ей сказать.

– Хорошо, сын. Мы будем вовремя.

– Ладно, нам со Стэфи сегодня еще нужно успеть привести дом в порядок к приезду Рени и Роберта. Надо ехать, удачи, пап! – сказал Вуд и тут же протянул руку отцу для рукопожатия.

– До завтра! – Мистер Вуд пожал руку сыну и обнял еще сильнее прежнего.

Во дворе Вуд обнял мать на прощание и за руку повел дочь к машине.

– Папочка, а где ты был в тот день? – тут же завела разговор Стэфи.

– Я переночевал на работе, Стэф. Был тяжелый день, много работал, – с волнением ответил Вуд, словно отчитывался перед начальником.

– Раньше ты всегда возвращался домой.

– Знаю, малыш, зато сейчас мы заключили сделку с крупным партнером.

– Сделка? – повторила Стэфи – Что такое сделка?

– Сделка – это когда две стороны договариваются сделать что-то, – не задумываясь, ответил Вуд.

– И о чем же договорились две стороны? – спросила Стэфи, перекидывая через плечо ремень безопасности.

– Ну, первая сторона – компания спортивных товаров, а вторая – наша с дядей Вальдо рекламная компания, мы договорились о том, что мы, в свою очередь, рекламируем их товары, а они нам платят много денег.

– Много денег? – вновь повторила за отцом Стэфи.

– Именно! – ответил Вуд, он уже собирался тронуться, но тут же убрал ногу от педали газа и спросил у Стэфи:

– Сначала мороженое, а потом домой, юная леди?

– Да-а! – воскликнула Стэфи.

– Только не долго, у нас с тобой еще куча дел.

По дороге домой они заехали за мороженым к их любимому фургону. Съев по порции вишневого мороженого, они отправились домой.


Бежевый дом семейства Вуд словно переживал затишье перед бурей: все на территории дома подозрительно замерло, будто уже в печали ожидая новых шумных гостей, и только садовый гном по-прежнему смотрел на все с улыбкой.

– Привет, Чарли! – обратилась к гному озорная Стэфи, забегая во двор. Никто не знал, почему она решила назвать гнома Чарли, но именно это имя прижилось к маленькому бородачу на всю его жизнь. – Скучал по мне?


Стэфи забежала в дом и, убедившись, что он сияет от чистоты, спросила у отца:

– Так что мы должны убирать, если дом чист?

– А кто сказал, что мы должны что-то убирать? Мы будем привносить! – загадочно ответил Вуд, подняв руки вверх, и поводил пальцами, словно волшебник.

– И что же привносить?

– Мы будем украшать дом, утром мы едем забирать маму с твоим братиком, – уже заглядывая во все и представляя, что куда повесить, ответил Вуд.

– Ура, я увижу братика уже завтра!

– Именно! Поэтому нам нужно навести здесь красоту.

Вместе они надули шары, повесили бумажную гирлянду, застелили кровать нового жильца, который должен был прибыть в дом уже в ближайшие часы, после чего они решили отдохнуть и заказать пиццу. Съев порцию пиццы «Нью-Йорк», они снова принялись за дело, решив внести некоторые изменения в комнату Рени, – это была ее студия для творчества, на которую распространялся почти такой же запрет, как и на кабинет Вуда. Сам Вуд бывал в этой комнате не больше десяти раз, в то время как Стэфи было разрешено зайти в эту комнату единожды – в тот день, когда она сильно заболела, и ничто не могло поднять ее настроение, Рени решила, что экскурсия по ее творчеству вдохновит Стэфи.

Через огромное панорамное окно, полностью заменявшее внешнюю стену только в этой комнате, был виден сад, находившийся в самом конце заднего двора, в котором красовались зеленые детские качели среди декоративных яблонь и кустарников, ближе к окну располагался просторный бассейн с кристально чистой водой, «прилегший» прямо за окном, а немного левее находилась зона для барбекю и небольшая беседка со столом и лавками для сбора гостей на ужин, чуть дальше зоны барбекю в левом углу протянулась небольшая площадка, покрытая газоном и утыканная лунками для гольфа, – именно через это окно открывался лучший вид на задний двор, и только Рени могла жадно вглядываться в него каждый вечер. В двух метрах от панорамного окна стоял мольберт с незаконченным пейзажем их заднего двора. Стены студии были выкрашены в кипельно-белый цвет и напоминали рай из произведений искусства, по середине самой пустоватой стены красовалась картина семейства Вуд – точная копия их семейной фотографии, сделанной чуть меньше года назад, где счастливые как никогда Стэн и Рени совместными усилиями держат на руках не менее счастливую Стэфи, картина была, словно живая, и полностью передавала теплые чувства их семьи. Картина, которую раньше ни Стэн, ни Стэфи не видели, вызвала у них лишь коллективную реакцию в виде фразы: «Вау!». На стене напротив же красовались разнообразные картины и планы зданий как мелких, так и крупных размеров, разнообразно развешенных на стене, по левую сторону от входа же находились полки с гипсовыми головами.

– Это восьмое чудо света! Как думаешь, мама разозлится, если мы немного украсим ее комнату? – спросил Вуд.

– Думаю, нет, – ответила Стэфи. – Мы же делаем добро, да?

– Именно, Стэф, мы делаем добро.

На пустоватой стене рядом с картиной их семейства Вуд аккуратно написал кистью: «Семья Вуд», затем вымазал ладонь синей краской и оставил отпечаток в нижнем правом углу.

– Что ты делаешь? – спросила Стэфи.

– Здесь будут отпечатки нашей семьи, выбирай любой цвет, какой тебе больше понравится, не стесняйся.

– Я хочу желтый, – сразу же ответила Стэфи, взяла кисть и с радостью вымазала ладонь, последовав примеру отца, оставила свой отпечаток. – Ух, ты!

– Надеюсь, нашей маме понравится, правда, мы не такие художники, как мама.

– Понравится! – беззаботно воскликнула Стэфи.

– Ладно, пойдем мыть руки, – сквозь улыбку сказал Вуд.

Помыв руки, они вставили семейные фотографии в рамки и поставили их на полку рядом с гипсовыми головами, чередуя фотографии, где семейство Вуд дружно дурачилось, измазав лица в торте, где маленькая Стэфи крепко обнимает сразу двух дедушек, с таинственно замершими пустыми взглядами Гая Юлия Цезаря, Сократа, Гудона, Гиппократа и Антиноя. Расставив все рамки, они надули оставшиеся шары и сгруппировали их в центре комнаты.

– Из нас вышла отличная команда, которая сейчас выпьет молока и пойдет спать, – сквозь зевок попытался проговорить Вуд.

Когда они спустились на кухню, Вуд налил два стакана, после чего двумя глотками выпил свой, дождался, пока Стэфи допьет свое, сложил стаканы в раковину, взял ее на руки и понес в спальню.

– Сегодня я прочту тебе одну книгу, – начал разговор Вуд, поднимаясь по лестнице.

– И как она называется?

– «Старик и море». Это очень интересная книга о том, как один старый рыбак несколько дней пытался поймать большую рыбу, ему приходилось очень тяжело, но он ни за что не сдавался.

– Наверное, очень хорошая книга! – философски ответила Стэфи.

Поднявшись в спальню, Вуд включил ночник и посадил дочь на кровать:

– Я схожу за книгой, пока ты готовишься ко сну.

Вуд дошел до кабинета, прочесывая взглядом книги на полках, он отыскал нужную и снова направился в спальню. За пару мгновений, что его не было, Стэфи уже успела переодеться и уснуть, Вуд поправил одеяло, нежно поцеловал ее в маленький теплый лоб, выключил ночник и направился спать. Размышляя о продуктивности и эмоциях, полученных от этого дня, Вуд плавно провалился в сон.

Утром Вуд проснулся раньше будильника, рвотные позывы заставили его подняться с кровати. Дойдя до уборной, Вуд ощутил тяжесть в затылке и новую волну позывов, через мгновение его стошнило. Умывшись, он направился обратно в гостиную, чтобы сделать зарядку и убрать постель. В момент, когда он делал зарядку, зазвонил будильник, и в мгновение со второго этажа спустилась Стэфи, словно ангел сошедший с небес, потягиваясь и прикрывая рот во время зевков, она с трудом перебирала лестницы, одну за одной.

– Доброе утро, папочка! – оборвав свою череду зевков, сказала девочка.

– Доброе утро, моя радость! – ответил Вуд, не отрывая взгляда от дивана, перед которым он выполнял отжимания. – Иди умываться, а я пока что приму душ и приготовлю нам завтрак, хорошо?

– Хорошо!

Позавтракав, они быстро собрались, Вуд заплел Стэфи милые хвосты, торчащие по разные стороны головы, и они направились к родильному дому, попутно заехав за букетом цветов. Они прибыли раньше нужного времени, но мистер и миссис Вуд и мистер и миссис Грэйт, родители Рени, уже были на месте, выйдя из машины, Вуд и Стэфи поприветствовали всех, после чего все их семейство, снаряженное словами поздравления, подарками и букетами, направилось на встречу с Рени и малышом – первыми шли мистер и миссис Грэйт – жизнерадостные и мудрые люди. Рени была их прямым отражением – ее красивый взгляд голубых глаз и ровная осанка были переняты от отца, а грация и женственность перешли ей от матери, в совокупность к необычайной красоте и тонкой фигуре, она поселила в себе талант, ум и духовность, прошедшие сквозь сито воспитания мистера и миссис Грейт – людей, которых Вуд безмерно ценил и уважал, – мужчину , являвшимся для него эталоном воли, острого ума и мужества, и женщину, ставшую эталоном сдержанности, мудрости и женственности, вторым звеном колонны шли мистер и миссис Вуд – безмерно любящие друг друга и рушащие все стереотипы этого мира люди, завершающим звеном шли Вуд и Стэфи, «маршируя» с букетами из белых роз.

Когда Рени и Роберта были встречены многочисленными поздравлениями, подарками и улыбками, а семья была в полном сборе, они направились в дом Стэна и Рени, где нового постояльца ожидало еще большее количество сюрпризов, а весь вечер был посвящен главному человеку семейства – самому младшему из семейства Вуд. Тот день был одним из немногих, когда вся их семья смогла собраться за ужином, и хотя таких дней было немного, они считались самыми важными исчастливыми в году, даже более важными, чем официальные праздники.

Глава

III

Спустя четыре дня, полностью проведенных с семьей, не выходя за пределы своего участка, Вуд и Рени вспомнили, насколько трудны появление малыша в доме и сопутствующий этому событию переменный кратковременный сон. В первый же день появления Роберта в доме, Вуд осознал, что из его сына выйдет отличный командир, ведь его плач мигом заставлял соскочить с кровати не хуже команды «Рота, подъем!», звучащей из уст офицера, который будит с утра сотню солдат, заполняя своим басом всю казарму.