Юлия Резник - 8 историй

Женский день — Восьмое марта. Для кого-то праздник, а для кого-то неплохая возможность подзаработать. Все-таки хорошо, когда твой недалекий одноклассник вдруг становится ни много ни мало владельцем службы такси. Так размышляла Вита, прикручивая шашечки на крышу своей голубой Шкоды. Она редко таксовала. В основном по праздникам, когда от клиентов не было отбоя. Петька Линьков, тот самый недалекий одноклассник, с радостью включал ее в ряды своего таксопарка. Лишние колеса в такие дни были настоящим спасением. Вообще Петька был неплохим парнем. И платил хорошо. Не жадничал. Нет, Виту, конечно, задевало иногда, что она, умница и красавица, была вынуждена работать на туповатого Линькова. Но если разобраться, то подобные мысли были проявлением обычного жлобства. А с этой чертой характера Вита активно боролась. Она вообще много с чем боролась… С лишними сантиметрами на бедрах, с морщинами, которые поперли после тридцати, со своей язвительностью и крутым нравом. Вялотекущие бои то обострялись, то сходили на нет. Тогда Вита, махнув рукой на все, покупала любимые эклеры, ликер и, засев за слезливый романчик, коротала вечерок. А с новым днем приходило раскаяние, и начиналось новое сражение за собственное совершенство. Джудит Макнот в сумочке сменял какой-нибудь шибко умный и такой же скучный Кант, вместо эклеров в меню появлялись зеленые яблоки, а рюмка Бейлиса, как та карета из сказки, превращалась в стакан однопроцентного кефира.

Если честно, то с каждым годом борьба давалась все труднее. Крем не справлялся с тонкими морщинками, а от лишних килограмм и вовсе не было никакого спасения. Хорошо, что нынче, с какого-то перепуга, стали модными попы а-ля Ким Кардашьян. Иногда, в приступе особой сентиментальности, Вита готова была расцеловать заморскую звезду, в благодарность за такой своевременный тренд. Конечно, если признаться, до красотки Ким ей было далеко. Хотя Вита и была на целых два года младше! Ей было тридцать шесть — тот возраст, когда о принце на белом коне уже не мечтаешь, но к топоту копыт все равно прислушиваешься. Только не было его — принца. Впрочем, как и любой другой, менее титулованной особы. В ее жизни было место только для одного мужчины — шестнадцатилетнего сына Сашки. Не по годам развитого парня, который совал свой нос, куда не следует, и распугивал тем самым всех возможных кандидатов в мамины женихи. Собственно, из-за Сашки она и таксовала. Когда растишь сына одна, лишняя копейка всегда нужна. То ему компьютер приспичит поменять, то ремонт в комнате сделать. Да уж… Быстро вырос парень из обоев с человеком-пауком. В общем, деньги были нужны всегда. Особенно, когда в качестве подарка на день рождения сынок заказал новый телефон. Скажете, балует Вита парня? Ну, а как его не баловать, такое-то сокровище? Умница, а не ребенок. Юный гений, изобретатель. Призер всех возможных олимпиад, и лауреат последнего международного конкурса по физике. Кстати, на его разъезды деньжищ тоже уходило немерено. Сашкин отец в этом деле помощником не был. Нет, он был неплохим человеком, да только в новом браке родил три дочки, на которых и уходила вся его скромная зарплата. Сашке не перепадало даже алиментов. Но Вита не огорчалась. И бывшего мужа не проклинала, как это обычно принято среди разведенок.

Телефон запиликал — диспетчер скинул адрес первого заказа. Это был известный в столице ресторан. Женщина завела мотор и выехала на вызов. Несмотря на выходной день, в городе был довольно плотный трафик. Вите даже пришлось кое-где постоять. В общем, она немного задержалась. Совсем чуть-чуть… Минут на пять-семь. Припарковалась. Осмотрелась. Время шло, а клиент, кем бы он ни был, все не выходил. Женщина вышла из машины, толкнула дверь заведения. Та легко поддалась. Зал был пуст, свет не горел. И только из глубины помещения доносилась чья-то ругань. Вита пошла на звук.

— В последний раз предупреждаю! Если я еще хоть раз увижу, что ты работаешь без шапочки и без перчаток, я тебя четвертую и поджарю вот на этом новомодном гриле, на приобретение которого я потратил всю прибыль за прошлую неделю!

— Бачо, ну, виноват…

— А вытяжка! Меня не было три дня. Во что вы превратили мою кухню? Здесь вообще убирали?! Где уборщица?!

— Бачо, не кипятись… Нина Матвеевна приболела, а Ленка на сессию укатила…

— Это не оправдание! В моей кухне должно быть чисто, как в операционной! А здесь следы на полу! Кто вошел в кухню, не переобувшись?!

— Я же говорил. Рабочие! Меняли фильтры в вытяжках. Мы не успели прибраться.

— Они что, не могли надеть бахилы?!

— В следующий раз наденут, — кивнул головой щуплый парень.

Вита с интересом наблюдала за разворачивающимся скандалом. Крепко сбитый грузин (по всей видимости, владелец ресторана) голосом с легким южным акцентом распекал, на чем свет стоит, своих проштрафившихся подчиненных. И если остальные повара и поварешки стояли, пристыжено понурив головы, то самый смелый из них отдувался за всю честную компанию.

— А это еще что за баба? — Мужчина повернулся в сторону замершей Виты и бесцеремонно ткнул в нее пальцем.

— Такси заказывали? — бойко поинтересовалась женщина. — Полчаса уже жду. Кто оплачивать простой будет?!

Здоровяк сверился с часами на широком волосатом запястье и смерил женщину тяжелым взглядом.

— Я буду. Почему не перезвонили, что подъехали?

— Вам выслано sms-оповещение, — нашлась Вита.

Мужчина вытащил из кармана новомодный телефон и проверил обновления. Слава Богу, sms-ка действительно пришла! Он кивнул в направлении выхода:

— Вам тоже не стоит пачкать мою кухню, — заметил мужчина, приближаясь к выходу.

Вита даже онемела от такой наглости! Бросила невольно взгляд на свои довольно приличные замшевые ботинки… Чистые, кстати сказать! И вышла из кухни. Мужчина следовал за ней, нетерпеливо кому-то названивая.

— Отец! Ну, слава Богу… Ты почему трубку не берешь?!

Ну, надо же, какой заботливый! Вита села в машину, завела мотор и посмотрела на пассажира, который все так же болтал, но теперь по-грузински.

— Едем куда?

— Что вы сказали?

— Едем куда?!

— На Ахматовой, тринадцать.

Всю дорогу Вита неловко молчала. Уж больно обидно ей было и за небрежное «баба», и за свою обувь. Давно она не встречала таких мерзких личностей! А ведь он даже мог ей понравиться! Большой, брутальный самец…

Женщина подкатила к обычной серой девятиэтажке, каких миллион, притормозила.

— Вот, возьмите, — мужчина протянул довольно внушительную сумму денег.

— Это слишком много, — заметила Вита, возвращая лишние, на ее взгляд, купюры.

Здоровяк оттолкнул ее руку небрежным жестом и пробурчал, уходя:

— Это за простой.

Буквально пять минут спустя, пришел новый вызов. Вита, которая все еще хмуро рассматривала свой «гонорар», встряхнулась, отгоняя от себя негатив, и покатила по указанному адресу. Это был отель, и, в противовес первому вызову, здесь ее действительно ждали. Худой невысокий мужчина. Волосы немного припорошены сединой, породистый нос… Возраст определить было трудно. Ему могло быть как пятьдесят, так и на десяток лет больше или меньше.

— Добрый вечер. С праздником, — приветливо улыбнулся мужчина. Ну, надо же, какой контраст. Первый — хам, второй — сама любезность! — Мне на Софиевскую. А перед этим в какой-нибудь цветочный, — добавил он, нервно разглаживая полы дорогого, но явно неприспособленного под местные холода пальто.

Вита открыто улыбнулась, задорно поинтересовавшись:

— На свидание?

Мужчина вскинул на нее испуганный взгляд, а потом улыбнулся и кивнул головой:

— Свидание… Запоздалое.

А потом у пассажира зазвонил телефон.

— Мама! — как-то обреченно протянул мужчина, поднося трубку к уху.

— Здравствуй, мама.

— Здравствуй, блудный сын. Не звонишь матери, а меня уже нога замучила. Все болит, и болит!

— Мама, — откашлялся мужчина и неловко взглянул на Виту, которая из-за громкости динамика телефона прекрасно слышала весь разговор. — Твоей ноге уже восемьдесят лет, чего же ты хочешь?

— Другой ноге тоже восемьдесят, но она не болит.

Борис закатил глаза, а Вита улыбнулась, наконец идентифицировав национальную принадлежность мужчины. Еврей, ну, конечно же… И настоящая еврейская мама, судя по всему.

Да… Мама в жизни любого еврейского мальчика — это особая тема. Мама Бори Меерсона — и вовсе величина. Порой ему казалось, что она занимает собой всю его жизнь. И так было всегда. С самого сопливого детства. Борис мог припомнить сотни случаев, которые были тому подтверждением. Например, когда он подрался с Изькой Розенфельдом, мама заорала в окно:

— Боренька, не бей так сильно Изю, а то вспотеешь и простудишься!

В общем, все свое детство и юность он и шага не мог ступить без маминого согласия. Ее одобрение требовалось по любому вопросу, Боря просто не имел возможности принимать самостоятельные решения. Мать окружала сына настолько сильной любовью и заботой, что эта любовь стала непреодолимой стеной между ним и всем остальным миром. Порой, у подрастающего Бориса складывалось ощущение, что его и вовсе нет. Нет собственных желаний, целей, стремлений… А если и есть, то они все равно нивелируются волей матери. Он натуральным образом задыхался от ее вездесущего контроля, но поделать ничего не мог. И так продолжалось ровно до того момента, пока он не влюбился.

Соня. Он встретил ее на Привозе. Тогда, двенадцатилетним пацаном, он и представить не мог, что эта тонкая девочка станет для него целым миром. Мать Бориса придирчиво выбирала курицу, а Соня стояла за прилавком, помогая молодой продавщице. Только потом Боря узнал, что это была мама девочки.

— Скажите-ка мне, любезная, чем вы кормили этих курей?

— А зачем вам это? — удивилась хорошенькая женщина.

— Как это зачем?! Я тоже хочу так похудеть!

Боря сжался от стыда. Ему было жутко неловко за свою острую на язык родительницу.

— Извините, — растерялась продавщица. — Уж какие есть.

Роза, так звали мать Бориса, презрительно отвернулась и пошла прочь. А Борька еще долго не мог забыть наполненный горечью девичий взгляд.

То лето было особенно жарким, они пропадали в Аркадии целыми днями. Загоревшая дочерна ребятня прыгала с пирса в воду. И что только они при этом не вытворяли! Борька так и не понял, как там оказалась Соня. Он только увидел, как дурачащиеся мальчишки столкнули девочку в море. Боря подбежал к краю пирса и посмотрел вниз. Она неумело барахталась в воде. Мальчик не сразу понял, что Соня попросту не умеет плавать! Ну, ей богу, кому придет в голову, что с одесситкой может случиться такая оказия? Он прыгнул в воду, не раздумывая. Схватил девочку за руку и потянул к пирсу. Тут уж оживились взрослые и помогли достать щуплому Борьке несостоявшуюся утопленницу. Она даже испугаться толком не успела. Села прямо на бетон, растерянно хлопая глазами.

— Ты что, живешь у моря, а плавать не научилась?! — справедливо возмутился Борис.

— Мой дядя Вова живет в Борисполе. Но я что-то не припоминаю, чтобы он научился летать! — саркастически парировала Соня. А потом вдруг сменила гнев на милость и улыбнулась. — Спасибо тебе.

А он ничего не мог сказать. Залип на ее улыбке с отсутствующими верхними клыками. И на сверкающих, как море, глазах.

Тогда-то он и влюбился. И погрузился в это чувство со всем своим мальчишеским энтузиазмом. Вот только маме Бориса такая подруга не пришлась по душе. Девочка была из небогатой семьи. Мать — торгашка. Отца вообще неизвестно где носило. Не в тюрьме ли? Опять же, не коренные одесситы, а из тех, про кого говорят: понаехали. И зачем Бореньке такая компания? Роза ополчилась на ни в чем не повинную девочку моментально. И Соня это чувствовала. В общем, знакомство девочки с матерью было самой большой ошибкой Бориса. Соня никогда больше не соглашалась зайти к нему в гости, а мать вставляла палки в колеса, когда он собирался в гости к ней. Радовало только то, что девочка теперь училась в одной с ним школе. Правда, на два класса младше. Они проводили вместе каждую перемену, сидели в столовой, где Борис регулярно скармливал девчонке свой обед, ссылаясь на то, что не голоден. Иначе — Соня бы не взяла. Хуже было летом. Семья девочки действительно была небогата. Мать Сони вкалывала с утра до ночи, и Соне приходилось ей помогать. Как-то, года через три после знакомства, она все лето продавала на пляже кукурузу. И Борька ей в этом активно помогал. Еще бы! Такая возможность побыть с любимой девчонкой! А главное, ничего не нужно делать. Ходи себе по пляжу, да изредка кричи: «Кукуруза, кукуруза…» А потом болтай ни о чем, трави байки, ну или плавай в теплом, ласковом море, когда от жары уже рябит в глазах. Сказка кончилась, когда на них напали грабители. Они с Соней как раз шли сдавать заработанную «кассу», когда их подкараулили. Пятнадцатилетний Борька отбивался, как мог, от более крепких воришек, но все было напрасно. Заработок за день отняли, а его прилично избили. Что тут началось… Роза, подняла на ушу пол Одессы. Начиная от участкового, заканчивая Сониной мамой. Бедной женщине тогда особо досталось. Ее обвинили в том, что она эксплуатирует детский труд, что не в состоянии справиться с воспитанием дочери… Да много чего наговорила Роза в порыве ярости. Сбежавший из-под домашнего ареста Борис полдня пытал Соню, пытаясь выяснить, что еще наговорила мать, но та так и не созналась.