В общем, Женя выросла максимально адаптированным к жизни человеком. Далеко не всем так повезло. Единицам. Большинство так и остались неприспособленными и несчастными, скованными рамками стереотипов. Женька в этом плане мало чем отличалась от сверстников. Нет, у неё, безусловно, были свои особенности, но она действительно жила! Окончила школу, поступила в институт, строила планы на жизнь. Да, кому-то она могла показаться странной — малообщительной, безэмоциональной, зацикленной на последовательности действий и порядке, но все эти нюансы были далеко не смертельными. И уж точно они не стояли на пути его чувств.

Они познакомились на первом курсе университета. Первая пара, на которую он опоздал, потому что не мог найти нужную аудиторию, и она… В старых джинсах и забавной футболке с ярким принтом. Женька выделялась на фоне остальных разрисованных дам своей абсолютной естественностью и необычайно большими, пронизывающими глазами. Его, как магнитом, потянуло именно к ней. Он кинул полупустой рюкзак на лавку возле девушки и тут же примостился сам.

— Привет. Я — Богдан.

— Привет. Я — Женя. — Она даже не повернулась к нему, когда отвечала. И вообще… у нее был странный, будто бы застывший взгляд. Она сосредоточилась на словах лектора, и больше не отвечала ни на один из его вопросов. Честно признаться, тогда Богдан вообще ничего не понял. Просто смотрел на нее квадратными глазами, как на циркового уродца смотрел…

И так каждый божий день. Его взгляд буквально прирастал к Женьке. Впрочем, как и взгляды большей части потока. Это потом они привыкли и к ее повторяющимся ежедневно ритуалам, и к некой чудаковатости… Но в первые месяцы учебы за ней пристально наблюдали буквально все. Кто-то издевался, глупо подшучивая, кто-то просто шептался за спиной, а ей, казалось, все было по барабану. Женя приходила ровно за десять минут до начала пар, садилась на одно и то же место в первом ряду, выкладывала свой ноут и терпеливо ждала начала лекции. Нет, она разговаривала, когда хотела. Отвечала на вопросы, практически ничего не спрашивала сама…И вообще, была малообщительной и зажатой. Правда, со временем все изменилось. То ли Женька наконец-то привыкла, то ли что-то еще… Но постепенно она влилась в жизнь коллектива. Можно сказать, что даже стала его частью. Немного особенной, но все же.

Все началось с Восьмого марта. Ровно три года назад. Точнее, седьмого. Они поздравляли девчонок, каких на их достаточно пацанской специальности было не так уж и много. Богдану выпала честь поздравлять Женьку. Не сказать, что эта идея пришлась ему по душе, но деваться было некуда. Если честно, парни тянули жребий. Сейчас тот день Богдан вспоминал со стыдом. Он был таким придурком…

— Вот, Женя. С праздником тебя. — Богдан протянул девушке сникший букетик Тюльпанов. Видимо, даже они не вынесли нудной лекции по культурологии. Девушка перевела на него свои огромные глаза. Моргнула. Её лицо было непроницаемым.

— Спасибо. Я люблю жёлтый цвет.

И все. Никаких тебе обнимашек и поцелуйчиков, как это было с Настькой или Динкой. Богдан потоптался на месте и собрался, было, уходить, но она вдруг неожиданно заговорила:

— А ты пойдёшь на вечеринку к Кате?

— Эээ… Да, а ты?

— Нет, — покачала головой Женька. — В девятнадцать ноль-ноль мы с мамой начнем печь торт. Мы всегда печём торт в девятнадцать ноль-ноль седьмого марта.

— Да? — удивился Богдан такому постоянству.

— Да. Вот уже одиннадцать лет.

Женька подхватила свой рюкзак и пошла к выходу из аудитории. Непонятно, для чего Богдан последовал за ней.

— Тебе куда сейчас?

— На сорок пятый. А потом в магазин. Мне нужно купить манку на крем.

Женька осмотрелась, выискивая глазами автобус.

— Странно. Мне тоже подходит этот маршрут. Почему же мы раньше никогда не пересекались в автобусе?

— Потому что ты все время опаздываешь. А после пар ещё остаешься покурить. — Женька сморщила нос, и Богдан залип на её лице. Вскоре подошёл автобус, они запрыгнули на подножку, с трудом протиснувшись внутрь. Женя прошла на дальнюю площадку и повернулась к окну.

— Я всегда стою здесь, — зачем-то пояснила она. Богдан пожал плечами, все больше поражаясь Женькиным тараканам. Остаток дороги они молчали. Девушка медитировала, глядя в окно. А он наблюдал за ней.

— Моя остановка, — отмерла Женька.

— И моя. Ты же в магазин? Мне тоже нужно. За сигаретами.

— Зря ты куришь. Это плохо влияет на организм.

Ну, спасибо, капитан Очевидность. Знать бы только, как бросить эту гадость… Мать тоже постоянно ругается, но за год Богдан очень пристрастился к никотину.

— Брошу как-нибудь.

Женька промолчала и пошла в сторону ближайшего супермаркета. Парень последовал за ней. Тогда он не понимал, зачем это делает, и даже злился на себя. Ещё больше он вскипел в отделе круп. Женька пересмотрела все упаковки с манкой, но так ничего и не выбрала. А ведь они топтались там уже минут пятнадцать. Ну, на что там можно смотреть?! Что она там выискивает? Срок годности?! Богдан все больше раздражался, но не уходил. Наконец не выдержал:

— Слушай… Ну что ты так долго?!

Женька повернулась к нему, растерянно хлопая глазами.

— Здесь нет килограмма.

— Прости?

— Смотри, все пачки меньше килограмма.

— Вот же! Девятьсот пятьдесят грамм.

— Это не килограмм.

Богдан пораженно уставился на девушку:

— Тебе нужен именно килограмм на крем?!

— Нет. Из килограмма выйдет очень много крема. На крем мне нужно всего сто грамм.

— Тогда чем тебе не уходила девятьсот пятидесяти граммовая упаковка?

— Мама мне сказала купить килограмм манки. Девятьсот пятьдесят грамм — это не килограмм.

— Это почти килограмм! — вспылил Богдан.

— Но не килограмм.

— Бери эту чёртову манку!

Он не знал, почему так взбесился. Его добивала её педантичность. Тогда он ещё ничего о Женьке не знал… А она глянула на него своими больными глазищами, развернулась и пошла между рядами. Прямо к выходу. Его как-то сразу попустило. И так тошно на душе стало… От самого себя тошно. Как будто он беспомощного обидел. Котёнка там, или щенка… Богдан помчался за девушкой, но её уже и след простыл. Он огляделся, вытащил телефон, еще не осознавая, зачем это делает. Потом позвонил старосте и выведал Женькин адрес. А еще через пять минут забежал в небольшой продуктовый в поисках той самой килограммовой пачки. Но и здесь таковой не оказалось. Черте что. Чем производителей не устраивает килограммовая фасовка?! Наблюдая за метаниями парня, продавщица предложила купить килограмм манки на развес. Оказалось, что и такое бывает! Богдан с радостью согласился и практически побежал по выведанному у старосты адресу. Остановился на третьем этаже. У квартиры с номером сорок восемь. Позвонил в звонок, но тот оказался нерабочим. Громко постучал. Дверь ему открыла красивая молодая женщина. Богдан даже не сразу понял, что это Женькина мать. Она была очень ухоженная, и такая… Классная.

— Здравствуйте. Я друг Жени. Она не нашла килограммовую пачку манки. Вот… я купил на развес.

Женщина удивленно и как-то нерешительно даже на него посмотрела, но потом все же отошла вглубь квартиры:

— Проходите, пожалуйста. Женя в ванной.

— Меня Богдан зовут. Мы учимся вместе. В одной группе, — затараторил Богдан. А потом нерешительно добавил. — Я, похоже, обидел Женю. Она искала эту несчастную манку, а я не мог понять, зачем она ей сдалась. Ну… знаете… именно килограммовая.

— Это моя вина. Неправильно поставила задачу. Знаете, Женя очень буквально воспринимает любые просьбы. — Помолчала немного и неуверенно добавила. — У нее легкое расстройство аутического спектра…

— Оу… — Богдану стало жутко неловко. И еще более паскудно на душе, чем было до этого.

— Нет. Жалеть никого не нужно. Женя — полноценный, здоровый человек. Просто у нее есть некоторые особенности.

Богдан тогда имел слабое представление о том, что такое аутизм, поэтому просто кивнул головой.

— Ты теперь хочешь уйти? Только я попрошу, не распространяясь об этом в университете… Не знаю, зачем тебе это рассказала… — заволновалась женщина.

— Богдан? — послышался тихий голос из глубины квартиры.

Парень оглянулся и застыл. Женька была красивой. Но в свободных невзрачных кофтах и джинсах, которые она надевала в институт, ее красоту рассмотреть было практически невозможно. Сейчас… После душа… В коротких шортах и обтягивающей майке она выглядела совершенно иначе. Вау! Просто вау…

— А что ты здесь делаешь?

— Принес манку. Ровно килограмм. Мне взвесила продавщица. Ты знала, что ее можно купить на развес?

Женя осторожно покачала головой из стороны в сторону и замолчала. Богдан не знал, что делать дальше. И понятия не имел, зачем вообще пошел за ней.

— Может быть, выпьем чаю? А, Жень? — предложила Женькина мама, переминаясь с ноги на ногу. — А вы, Богдан? Вы не спешите?

— Ко мне на «ты», если можно, — заметил парень, расшнуровывая кроссовки. Он понятия не имел, чем закончится его визит, но уходить почему-то расхотелось. И он не пожалел, что остался, хотя Женька оставалась замкнутой и немногословной. А потом и вовсе ушла к себе в комнату.

— Ты извини ее, Богдан. У нее несколько нарушен навык общения. Жене тяжело сходиться с людьми, тяжело нарушать привычный уклад жизни. Она такая… Особенная. Но она старается. Я понимаю, что для тебя непривычно это все…

— Да. Немного, — признался Богдан. — Она всегда так уходит?

— Нет. Мы нарушили ее расписание своим чаепитием, — немного грустно улыбнулась Ирина Васильевна. — Если бы оно было включено в ее график, все было бы иначе. Женя не любит, когда что-то идет не по плану. Это выбивает ее из колеи.

— Понятно… Я тогда, пожалуй, пойду, чтоб ее еще больше не смущать.

В тот день, наспех попрощавшись, Богдан рванул домой. Он не пошел на вечеринку к Катьке Демидовой, а уселся за компьютер и проштудировал несколько научных статей про аутизм. Потом зашел на соответствующий форум, и завис там на несколько часов. Только теперь он нашел объяснение нестандартному поведению Жени. И только сейчас понял, какой же она в действительности борец. То расстройство, с которым Женька жила, многих людей превращало практически в инвалидов. А Женька… Она мало чем отличалась от полностью здоровых сверстниц. Это не могло не восхищать.

Той же ночью он нашел страничку Женьки в Фейсбуке. Завис на фотографии профиля. На ней Женька была смеющейся и такой красивой… Постучался в личку:

«Привет. Это я. Богдан Белов — твой одногруппник. Я повел себя, как дебил, сегодня в магазине. Мне очень жаль. Можно я снова приду к тебе?»

Женя не ответила. Еще бы… Она, небось, спит, и десятый сон видит, а он шарится по ее страничке и выискивает крупицы, по которым сможет понять, что это за человек такой — Евгения Лисянская. Непостижимая загадка, которую вдруг так сильно захотелось разгадать.

«Тебе нравится Muse — я тоже люблю эту группу. А что еще тебе нравится? Эти фото Барселоны… Ты сама фотографировала? Я обожаю Гауди».

Богдан не заметил, как уснул. Проснулся восьмого, ближе к обеду. Тут же вошел в приложение. Она ответила!

«Привет, Богдан Белов. С двадцати двух ноль-ноль до семи ноль-ноль я обычно сплю. Так что ответить в эти часы не имею возможности. Спасибо, что купил манку. Я забыла тебе вчера сказать. Рада, что у нас похожие предпочтения. Меня тоже восхищает Гауди. Ты можешь прийти к нам в пятнадцать ноль-ноль. Мы будем отмечать восьмое марта и есть торт с кремом из манки, которую ты купил».

Как он летел, в тогда еще не понятном страхе опоздать! Богдан уже практически добежал до места назначения, когда до него дошло, что на Восьмое марта как-то неправильно заваливать в гости с пустыми руками. Черт, у него то и денег ни на какие подарки толком не было. Забежал в небольшой цветочный, что примостился тут же на углу дома. Цены на цветы были просто космические. Они, часом, не из золота?!

— А дешевле у вас ничего нет?! — в отчаянии огляделся он.

— Вот… Кактусы!

Ну, кактусы — так кактусы! На Женьку похожи… Прямо символизм. Схватил небольшой горшок с круглым колючим цветком и метнулся к дому. Ему открыла Женя.

— Ты опоздал. На четыре минуты.

— Я больше не буду, — как ребенок, ответил Богдан, и тут же на себя разозлился. Парню его возраста такое поведение было совершенно не к лицу. — Это тебе, — добавил резко, протягивая горшочек с цветком. Женька его поблагодарила и проводила в кухню. Тогда он еще не знал, что ему, такому неорганизованному оболтусу, скоро понадобится полностью пересмотреть свои привычки. В тот день они просто устроились за празднично накрытым столом, и пили чай. В присутствии мамы! Потому что Женька так привыкла. На Восьмое марта мама должна была быть при ней. Однако, Богдан не зря столько времени вчера провел на форуме. Теперь он во многом понимал поведение девушки. А когда ты понимаешь, что движет человеком, то он уже и не кажется тебе таким странным. Вот и присутствие мамы на их первом, по большому счету, свидании уже не казалось таким нелепым. Они разговаривали о путешествиях, любимой музыке и фильмах. У Женьки были довольно специфические вкусы в кинематографе. И на этом они тоже сошлись — оба любили Иньярриту. И вообще все испанское. Об архитектуре Гауди они вообще могли говорить часами. Богдан и не заметил, как на улице стемнело. Уже ближе к ночи встрепенулся, и пожалел, что нужно уходить. Постепенно Женька стала для него привычной и понятной. С ней было легко. Только по дороге домой до Богдана дошло, что за время их разговора, ему ни разу не пришлось подбирать слова или как-то пыжиться в попытке произвести впечатление, как это бывало с другими девчонками. И это было так естественно, так правильно… Он и представить не мог, что с кем-то можно быть настолько открытым. Ему вообще было непривычно, что чудаковатая Женька оказалась такой… настоящей. Возможно, дело было в том, что по своей природе она априори не умела притворяться или лукавить. Женя была прямой, как рельса, и если в некоторые другие моменты с ней было тяжело, и приходилось себя перекраивать, то в этом — она была идеальной. Совсем не такой, как другие девчонки, которые считали, что парень должен догадываться о том, что у них в голове. С Женькой все было просто. Если ей что-то не нравилось — она об этом говорила. Она никогда и ничего не делала через силу.