– Я настаиваю, – сказал Борис, – чтобы ты больше не надевала свои старые украшения. Не знаю и не хочу знать, кто тебе их дарил, но мне важно, чтобы ты носила только мои подарки.

– Спасибо, – Арина почти не слушала его. Она была расстроена и пыталась это скрыть. Она понимала: раз среди подарков нет кольца – значит, можно считать, что нет и предложения.

– Разочарована?

– Что ты, спасибо! – повторила она, надевая серьги.

Они вернулись к столу. За то время, пока их не было, гости успели и выпить и закусить. Зита, уже немного хмельная, за спиной Карла наклонилась к Арине и громко прошептала:

– Раньше он дарил женщинам бриллианты побольше, правда, и женщины были помоложе.

Арина в ответ только грустно улыбнулась.

Когда гости разошлись, от усталости она еле держалась на ногах: разница во времени давала себя знать. Борис притянул Арину и посмотрел ей в глаза:

– Я счастлив!

В спальне горел камин. Огромная кровать возвышалась на постаменте. Когда Борис и Арина остались одни, усталость мгновенно улетучилась, и уснули они уже под утро.

Днем ее разбудил шум волн и стук в окно. Только теперь она увидела, что окна спальни выходят прямо на океан. Борис заглядывал к ней в открытое окно с двумя бокалами шампанского. Он был одет и, кажется, только что вернулся с прогулки. Сияющий Алеша был с ним. Арина подошла к окну.

– С добрым утром, любовь моя, по тебе соскучились я и «Дом Периньон», – сказал Борис, протягивая бокал.

– И я, и я! – подпрыгивал Алеша. – А можно мне попробовать? Я тоже люблю шампанское!

– Нет, малыш, детки это не пьют!

– Я знаю, они пьют только кока-колу и другие вредные напитки!

– Я бы предпочла, чтобы ты пил сок.

– А я уже был сегодня в «Макдональдсе» и пил колу!

– Извини, я свозил Алешу в «Макдональдс», потому что он признался мне, что съесть гамбургер и выпить кока-колу – его рождественская мечта.

– В «Роллс-Ройсе» в «Макдональдс»! Думаю, вы произвели фурор! – засмеялась Арина.

Так началась рождественская неделя. Арина постоянно ловила себя на том, что мысли ее совсем не соответствовали святости праздника. Только теперь она обнаружила, как мало себя знает. Когда она слушала разговоры подруг о мужчинах и сексе, ей представлялось, что они просто фантазируют, так непохожи были их рассказы на то, с чем ей приходилось сталкиваться в реальной жизни. В юности Арина была очень сексуальна и имела, как ей казалось, достаточный опыт, однако замужество с тоскливыми постельными встречами раз в месяц сотворило с ней злую шутку, она даже убедила себя в том, что секс – не такая уж важная составляющая жизни, что с возрастом потребность в нем убывает, перестает быть острой, а сексуальное удовлетворение – ярким. И только теперь, с Борисом, она обрела полноту чувств, какая прежде представлялась ей досужим вымыслом, открыла для себя банальную истину: все зависит от партнера. Между ней и Борисом существовало то, что в Америке называли химией, и для Арины это был совершенно новый, прежде не испытанный опыт.

Они ходили в рестораны, встречались с его друзьями, и теперь Зита задавала ей все те же вопросы, что и Гита. Арина удивлялась, что сестры так похожи не только внешне, но и внутренне: они даже формулировали свои вопросы одинаково. Обе были зациклены на качестве подбора персонала компании и обе считали, что взгляду постороннего, благожелательного к Борису человека могут открыться какие-то важные истины, незаметные для тех, кто непосредственно занят этой работой. И хотя Зита нравилась ей гораздо меньше, Арина старалась честно отвечать, рассказывала о том, что думает о людях в офисе, о помощниках, водителях и даже домработницах Бориса.

Утром Арина и Борис, взявшись за руки, гуляли вдоль океана, потом плавали в открытом бассейне с подогретой морской водой. Погода стояла теплая, и было приятно думать о том, что в Москве сейчас зима, а здесь лето. Ночью, под звездами, они вновь купались обнаженными в бассейне, и пар, который шел от морской воды, казался Арине седым туманом.

В один из таких романтических вечеров Борис рассказал, что семь лет назад был влюблен в молоденькую девушку, «вице-мисс Москвы». Арина молчала, испытывая целую гамму чувств, а Борис все говорил и говорил – о том, что где-то растет его дочь, которую родила ему эта девушка, что случилось это здесь, во Флориде, в доме, где они сейчас находятся. Арина хотела было спросить, куда подевались «вице-мисс» и ее ребенок, но Борис опередил ее, сказав, что они расстались, что их жизнь его не интересует и дочь он видит редко, хотя она замечательная, «впрочем, как все дети».

– Она любила не меня, а мои деньги.

– Почему ты так решил? – удивилась Арина.

– Моя служба безопасности прослушивала ее телефонные разговоры, они и посоветовали мне с ней расстаться.

Арина почувствовала, как в ее жизнь вползает что-то чужое и мерзкое, и что ей почему-то придется смириться с таким странным способом проверки чувств. Арина не ревновала Бориса к прошлому, не удивлялась, что он плохо говорит о девушке, которую любил, что редко видит ребенка, который ни в чем не виноват. Ее в ту минуту поразила возможность вторжения в личную жизнь некой службы безопасности, которая почему-то может давать Борису рекомендации, как жить, с кем встречаться и расставаться. И еще ее расстроила его внушаемость, то, что он легко мог принять на веру самые неприятные предположения относительно близкого ему человека.

Но здесь, во Флориде, в эти прекрасные теплые дни она была так счастлива, что плохие мысли быстро отступили, к тому же Арина была уверена, что у них-то все будет по-другому, все будет очень хорошо, потому что она любит Бориса, а он – ее! Да и как можно было его не любить, если и душа и тело стремились только к нему. Правда, она иногда вспоминала историю с прозрачной дверью в подмосковном доме Бориса, а теперь, узнав историю «вице-мисс», она решила: по телефону следует говорить аккуратнее, похоже, здесь вообще любят полную прозрачность и хотят, чтобы все было не только на виду, но и на слуху. Это было для нее не так-то просто: будучи человеком публичным по профессии, публичность в личной жизни была для Арины неприемлемой.

Однажды, когда они ужинали с Зитой, Карлом и еще двумя американскими семейными парами, Борис обратил внимание на украшения дам. Флорида – не Нью-Йорк, и в небольшом городке, где они жили, существовало не так много мест, куда можно было надеть драгоценности, зная, что их не примут за стекляшки и оценят по достоинству. Церковь, синагога, свадьбы или похороны, еще два-три вида мероприятий – и все, так что ужин в богатом доме относился к немногим приятным возможностям проветрить бриллианты.

Борис посмотрел на Арину, которая с первого дня не снимала его подарка, потом на дам за столом. Их серьги, кольца, браслеты с крупными бриллиантами по несколько карат весело сверкали. Он по-детски шепнул ей:

– Знаешь, мне кажется, я ошибся с размерами. У тебя должно быть что-то другое.

– Ты о каких размерах? – не поняла Арина.

Назавтра они целый день встречали Новый год. Сначала по карагандинскому времени потому что там родился Борис, потом по московскому, потому что там родилась Арина, а несколько часов спустя опять пришли гости – сотрудники американского офиса, соседи, врач-гинеколог, которого Арина уже видела, а теперь еще и знала, что у него рожала безжалостно отставленная семь лет назад «вице-мисс Москвы».

– Когда наконец забеременеешь, я хочу, чтобы ты рожала у него, – вновь напомнил Борис.

Гости уходили, приходили новые. В одиннадцать вечера они сели за стол, чтобы встретить Новый год по американскому времени, а за несколько минут до полуночи Борис позвал Арину в спальню.

«Не самое худшее место провести новогоднюю ночь», – подумала Арина, но она ошиблась.

Борис усадил ее на кровать и как волшебник высыпал перед ней груду украшений.

– Я хочу, чтобы у нас были традиции. И было что-то, что передавалось бы по наследству. И еще хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее.

Он взял кольцо с огромным бриллиантом и надел ей на палец. Кольцо было немного мало´, Борис не обратил на это внимания и причинил Арине боль, но она промолчала.

– Значит так, – начал он. – Во-первых, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Предложение было сделано так по-деловому, что Арина растерялась. В этот момент их позвали к столу: приближался Новый, 2007-й год. Он крикнул:

– Идем! – и взял с кровати другое кольцо, тоже с большим бриллиантом, только желтого цвета и другой формы, и надел ей на другую руку со словами: – А во-вторых, это тебе. С Новым годом!

К кольцу прилагались серьги с желтыми бриллиантами и браслет.

– Ну а это так, на черный день, – и он, как семечки, высыпал на кровать колье и разные мелкие украшения с крупными бриллиантами.

Они вернулись к гостям. Арина сияла новыми украшениями, как елка, и ее встретили аплодисментами. И хотя предложение руки и сердца было произнесено будничным тоном, Арина чувствовала, что это не шутка, и за подарками стоят серьезные намерения. Ей было приятно, что о ней думают и заботятся и что она – в надежных руках. Впервые со всей очевидностью Арина поняла, что назад, к Толику, дороги нет.

Несмотря на то что стрелки неумолимо приближались к двенадцати, Зита тут же уволокла ее в угол и стала поспешно разглядывать подарки. А Арина стояла неподвижно и думала только о том, как вернется в Москву. То, что после возвращения она переедет к Борису, уже не обсуждалось.

Поздно ночью она позвонила Толику и, ничего толком не объяснив, повторяла лишь одно слово: «Прости». В Москве давно было утро, и он отвечал ей пьяным голосом: «Бог простит». Арине казалось, что она говорит сейчас с Толиком не как с мужем, а как с младшим братом, родным человеком, за которого она ответственна. И чем более счастливой она себя чувствовала, тем тяжелее становилось у нее на душе. Она была растеряна и даже не могла решить для себя, радоваться ей или расстраиваться оттого, что Алеша вообще не вспоминает об отце и так сильно привязался к Борису.

Они катались на яхте, ездили в Орландо, в Диснейленд, и было трудно разобрать кого больше увлекло это путешествие, Бориса или Алешу. На Арину не произвел особого впечатления музей с фанерными домиками и макетами мировых столиц. Когда она призналась в этом Борису, он на нее по-детски обиделся. Этого она совсем не хотела, она прекрасно помнила о том, что у Бориса, выросшего без отца, не было счастливого детства, и понимала, что сейчас, с Алешей, он, возможно, переживает мгновения, которых ему не хватило, когда он был ребенком.

Арина осталась поджидать в кафе, пока Борис и Алеша путешествовали по искусственным городам. Вернулись они часа через три, увешенные всевозможными пакетами. Борис купил для нее одежду: для дома и отдыха кипу вещей от Диснея с фигуркой Микки Мауса, а когда она поинтересовалась, зачем ей шесть одинаковых костюмов, он ответил:

– Для дома. – И увидев на ее лице удивление, добавил: – У нас много домов, и везде должна лежать одежда, чтобы ее не приходилось возить туда-сюда. Что-то останется здесь, что-то увезешь в Сочи, что-то приедет в Москву. А еще у нас есть дома в Европе…

К такому Арина, конечно, не привыкла, и, хотя одевалась она изысканно, тратилась осторожно, жизнь вела экономную и денег на ветер не бросала. Под платье покупались туфли. Под туфли – сумка. Вещей было немного, но всегда хорошего качества, красивых и дорогих. И вот теперь такое изобилие ее обескураживало.

Борис любил ходить по магазинам, eго хорошо знали и в дизайнерских бутиках, и в соседнем молле. На ценники он не смотрел, и пока Арина переодевалась, приносил ей новое платье со словами: «Возьми, это тебе подойдет». И платье действительно подходило. Так было и с бельем, обувью, сумками, вечерними платьями, костюмами. Как-то в бутике он купил ей не одно платье, а десять. Скупалось все.

Поведение Бориса казалось Арине странным, и в конце концов она перестала заходить с ним в магазины. «Quicky, – думала она, – покупки для него самый быстрый способ достичь результата. А ему нужен только результат». В этом было нечто болезненное, похожее на невроз. Когда, желая его успокоить, она отговорилась от походов по магазинам тем, что не знает, куда складывать обновки, Борис не раздумывая купил дюжину чемоданов.

Когда тринадцатого января, со всем этим скарбом, они вернулись в Москву, в доме на берегу океана остались расставленные повсюду фотографии их короткого счастья.

Глава 14. Уход

Был канун Cтарого Нового года, Арина отправила Алешу к Толику, а сама, оттягивая встречу с мужем и окончательное объяснение, не заезжая домой, поехала к Борису. Дома Борис попросил Арину пригласить всю ее семью. Она отговаривала, советовала отдохнуть после перелета, но Борис отмахивался от ее доводов и торопил. Арине эта черта в нем нравилась, она и сама не отличалась терпением, любила все получать быстро.