Воспоминания накатывают потоком, я не могу их отогнать. Мне нужно срочно всё забыть. Мне нужен кто-то, кто удержит меня в настоящем. Кто-то, кто сотрёт плохие воспоминания. Я не простила Исайю за предательство. Я ни разу не разговаривала с ним с тех пор и не уверена, что готова это сделать.

Но даже если вынести за скобки наше недавнее прошлое, я не уверена, что мне нужен Исайя. По какой-то необъяснимой причине меня тянет к кому-то другому… И это меня пугает, а страх лишь усиливает тяжёлые воспоминания.

Я снова слышу голос того ублюдка. Снова чувствую на себе его руки. Пальцы сами собой растопыриваются над головой, как когти. «Уйди, уйди, уйди!» Я встаю так резко, что стул накреняется и с грохотом падает на пол.

– Пошёл ты в задницу, Скотт! Я сама куплю себе краску.

Райан

Джордж посмотрел на эту девушку новыми глазами. Нет, не новыми, скорее, глазами из прошлой жизни. Попытался понять её не головой, а сердцем.

Её улыбка ласкала его, как будто она проводила пальцами по его руке. Она постоянно поражала его – человек, захотевший подружиться с зомби. Полная противоположность ему, которая вдруг придала смысл его пугающей новой жизни. Но больше всего его поражало то, что она великодушно подарила ему второй шанс.


Довольный собой, я откидываюсь на спинку кресла и складываю руки на груди. Джордж и представить себе не мог, какие повороты готовит ему жизнь! Сначала он проснулся зомби. Потом оказалось, что другие зомби хотят видеть его своим вожаком, а ещё через какое-то время он с ужасом понимает, что ему нравится его новое могущество.

А потом появляется девушка.

Девушки всегда всё осложняют. Я невольно улыбаюсь, вспомнив Бет. Да, они всё осложняют, но по-хорошему.

Мой телефон оживает, я смотрю на экран. Номер незнакомый, поэтому я не отвечаю, жду, когда включится автоответчик. Через несколько секунд телефон звякает, сигнализируя о получении сообщения. Хватаю телефон и улыбаюсь.

Друзья, да? – Бет.

Отвечаю: Да.

– Тогда впусти меня, – сексуальный голос Бет раздаётся прямо из-за моего окна.

Я смотрю на часы – одиннадцать. Мама и отец уже легли. На всякий случай я запираю дверь своей спальни, прежде чем поднять раму и выставить противомоскитную сетку.

– Что ты здесь делаешь?

Бет закидывает в мою комнату сначала одну ногу, потом вторую, проделывая это с такой лёгкостью, что я сразу понимаю: ей это не впервой.

– Соскучилась.

– Могла бы позвонить.

Поставить сетку на место совсем не так просто, как вытащить.

– Я звонила.

Бет рассматривает мою комнату. Берёт бейсбольный мяч с комода, подбрасывает в воздух и с трудом ловит.

– Ты не ответил.

– Ты звонила тридцать секунд назад.

Она кладёт мяч на комод.

– Но звонила же.

Реальность происходящего доходит до меня, только когда она наклоняется и включает люминесцентную лампу, которая скоро год как не работает. Её майка задирается, обнажая гладкую кожу с татуировкой. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь отвлечься на что угодно, лишь бы не дотронуться до неё.

– Твой дядя знает, что ты здесь?

– Нет, – Бет подходит к компьютеру. – Что делаешь?

– Задание по литературе.

Она роняет голову и щиплет себя за губу.

– Чёрт! А нам это задавали? Это обязательно? Чёрт, чёрт, Скотт меня убьёт! А я-то думала, что наконец-то стала прилично учиться!

Вот засада. Я до сих пор никому об этом не рассказывал.

– Нет, это не обязательное задание. Это типа… ну, скажем, дополнительная работа. Миссис Роув попросила меня сделать.

Плечи Бет заметно расправляются, как будто ей только что отменили смертную казнь.

– Можно прочитать?

Кроме учительницы, никто никогда не изъявлял желания прочитать мою писанину, поэтому я молчу… так долго, что Бет приподнимает брови. Ну что ж, если кто-то и прочтёт это, то пусть это будет она. Что-то мне подсказывает, что она поймёт.

– Конечно.

– Распечатай мне.

Бет плюхается на мою кровать и сворачивается клубочком в подушках.

Она разглядывает меня своими голубыми глазами, изводит меня своим задумчивым взглядом. В джинсах у меня становится тесно, мне нестерпимо хочется оказаться с ней рядом, но я проявляю похвальную сдержанность, пусть даже она меня прикончит.

– Собираешься побыть у меня?

– А у тебя другие планы?

Нет.

– Да, хотел скоро ложиться. Завтра в школу.

– Последние два года я спала вдвоём на койке, которая была гораздо у́же твоей. Можешь мне поверить, я мастер спать без контакта, если тебя это так волнует. Так что давай распечатывай скорее.

– С кем это ты спала… без контакта?

Бет хихикает и мотает головой.

– Ага, ревнуешь? Ты же вроде хотел что-то напечатать.

«Терпи, Райан». Подобно всем хищникам, Бет обладает способностью чуять страх. Не говоря ни слова, я распечатываю свой текст, и Бет нетерпеливо выхватывает листы у меня из рук. Я смотрю на неё. Она смотрит на меня.

– Я не смогу читать, если ты будешь подглядывать. Это странно.

– Ты у меня в комнате, Бет. Ты прошла пешком полмили, чтобы сюда прийти. Среди ночи. Сама.

Вот что такое странно.

– Мне уйти?

– Нет.

Не уходи. Почему-то её приход кажется мне самым правильным поступком на свете.

И опять эта колдовская улыбка.

– Я первая девушка в твоей постели?

Да. Я глубоко вздыхаю и отворачиваюсь к компьютеру. Я встречался с девушками. С несколькими из них у меня были особенно близкие отношения, но я всегда был достаточно сдержан, чтобы неторопливо двигаться шаг за шагом. До некоторых шагов я так и не добрался. Девушка в моей постели – один из них. Если Бет твёрдо решила остаться там, значит, я приму это и не покажу, что нервничаю. Пожалуй, мой Джордж нашёл девушку, которую он любит и хочет придушить в одно и то же время.


– Это здорово, Райан.

Далёкий голос Бет вытаскивает меня из рассказа, мои пальцы замирают над клавиатурой.

– Спасибо, – отвечаю я.

Бет лежит на животе, опираясь на локти. Ложбинка в вырезе её майки смотрится потрясающе. Я опускаю глаза в пол.

– Нет, правда, просто здорово. Прямо как в настоящей книжке. Я полностью понимаю этого парня.

Да, я тоже.

– Я вышел в финал литературного конкурса на первенство штата.

Я говорю об этом как бы между прочим, как будто в моих словах нет ничего такого.

Бет шуршит листами.

– И я отлично понимаю, почему. Они там совсем обдолбались, видать, раз не присудили тебе первое место.

Сейчас небо рухнет на землю. Что это было? Неужели Бет сделала мне комплимент?

– Победитель ещё не объявлен. Через две недели состоится второй тур конкурса.

– Ого! – говорит Бет. – Тогда я уверена, что ты выиграешь.

В животе у меня всё сжимается, и я поспешно отворачиваюсь к компьютеру. Да, я написал короткий рассказ, но до сих пор не отправил его на конкурс. Как я могу это сделать? У меня же матчи и отец…

Я не додумываю эту мысль до конца. Я отказался от состязания, от конкурса, который могу выиграть. Интересно, победить в литературном конкурсе так же приятно, как выиграть матч или пари? Похоже, этого я никогда не узнаю.

Когда я оборачиваюсь, Бет уже лежит на спине, откинувшись головой на подушки. Она сбросила башмаки и скрестила руки на животе. Колечко пирсинга на её пупке сверкает в свете лампы. Листы с моим рассказом она аккуратно сложила стопочкой на тумбочке.

Мы – друзья. Друзья, которые встречаются и в конечном итоге непременно поцелуются. Интересно, четыре дня – это уже итог? Нет, я не такой дурак, чтобы в это поверить.

– Я ложусь спать, – говорю я, давая ей возможность уйти.

– Ты обычно спишь в одежде? – интересуется Бет.

Нет. Обычно я сплю без майки.

– Так спокойнее.

– Ладно.

Ладно. Я выключаю свет и забираюсь в кровать. Как Бет, ложусь поверх покрывала. Жар её тела согревает меня. Она права. Она может лежать в постели, не касаясь меня. Я вдыхаю её нежный запах, он обволакивает меня.

В прошлом году наш учитель естествознания развеял миф о том, что мысль о сексе приходит в голову парням каждые несколько секунд. Он, похоже, неправ. Пальцы покалывает от желания погладить нежную кожу Бет. Я хочу шептаться с ней, приблизив губы к её губам.

– Так вот, этот мой друг, – говорит она в темноте, – Исайя. Ты его видел.

– Угу.

Мои мышцы напрягаются, соблазнительные картины её тела, двигающегося вместе с моим, мгновенно исчезают. Я знаю, что означает наш с ней уговор, и понимаю, что она может видеться с другими парнями, но мне совсем не нравится, когда она обсуждает этих парней, лёжа в моей кровати.

– Он меня предал, и теперь я не знаю, что мне делать. В Луисвилле он был моим единственным другом, а когда я переехала сюда, он купил мне этот телефон. Мы с ним каждый вечер разговаривали или посылали друг другу эсэмэски, он и теперь каждый день звонит мне и написал уже миллиард СМС. Я не отвечаю и думаю, что нашей дружбе конец, но сегодня я разговаривала со Скоттом, и разговор получился совсем не такой, как я ожидала.

У меня мурашки бегут. И не только оттого, что Бет лежит так близко со мной. И не оттого, что желание и влечение раздирают меня изнутри. Бет готова открыть мне что-то важное. Она готова выйти из-за своей стены. И я подталкиваю её.

– Чего ты не знаешь?

– В Луисвилле всё было гораздо проще, – тихо отвечает она. (Трудно не заметить грусть, звучащую в её голосе.) – Мне не хватает той простоты.

– После игры я тебя отвезу, куда скажешь. (Мне невыносима эта мысль, но я готов сделать всё, чтобы завоевать её.) А потом мы сходим куда-нибудь поужинать или в кино. Ну как?

Я слышу, как она сглатывает.

– Пожалуй, я не против.

Я делаю глубокий вдох. Полный глоток свежего, чистого воздуха ощущается так остро, словно это мой первый вдох за долгие дни.

– Иногда, – начинает Бет, потом надолго замолкает. (Я ощущаю тяжесть этого молчания, я хочу ей помочь, утешить её.) – Иногда я просто хочу…

Чего она хочет? Я знаю, чего хочу я: убедить её поверить мне, почувствовать то, что чувствую я. Но сейчас, в эту секунду, я хочу только, чтобы ей стало хорошо. Я протягиваю руку в сторону Бет, стараясь не прикасаться к ней.

– Если я тебе нужен, то я здесь, рядом.

Один удар сердца. Второй. Бет лежит в темноте так неподвижно, что я невольно спрашиваю себя, не приснилось ли мне всё это.

Раздаётся шуршание покрывала, Бет шевелится. Сдвигается на дюйм в мою сторону. Пауза. Потом ещё на один дюйм. Моя кровь вскипает от нетерпения. Это сказочная минута. Я предложил ей опереться на меня, и она фактически согласилась.

«Ну же, Бет, ты можешь мне доверять!» Наконец одним быстрым движением она кладёт голову мне на грудь и сворачивается клубочком рядом. Меня охватывает острое желание, и если бы Бет опустила руку чуть ниже, она бы сразу об этом узнала. Я хочу дотронуться до неё, но боюсь всё испортить. Её дыхание щекочет мою грудь, она тихо шепчет:

– Ты мне нравишься.

Я закрываю глаза, наслаждаясь каждым словом. Я ей нравлюсь. Нравлюсь.

– Ты мне тоже нравишься.

Очень.

Я хочу её, но не позволю своему естеству решать за меня. Медленно, осторожно я обнимаю её одной рукой, а вторую кладу себе на живот, рядом с ней. Пожалуй, это лучшее прикосновение, допустимое для «друзей, которые встречаются».

На самом деле я мечтаю ласкать её нежную кожу. Пылко воображаю, как возьмусь рукой за её подбородок и слегка запрокину её голову, чтобы поцеловать. Я давлю в себе эти мысли. Целоваться, может быть, – очень здорово. Мне бы так нравилось целовать её пухлые губы, мне бы нравились её тихие стоны. Я мог бы целовать её так, чтобы она и не думала о своём Исайе. Я мог бы целовать её до тех пор, пока сам не забыл бы о своей девственности. Я крепче сжимаю её плечо. Она меня убивает. Я сам себя убиваю.

– Сэнди Куфакс был левшой, как и ты. Он был самым молодым питчером, включённым в Зал славы бейсбола.

– Это самое дикое, что я от тебя слышала, – шепчет Бет.

Так и есть, зато это помогло мне не поцеловать тебя.

– Загадками говорю не я один.

– Вот тут ты меня поймал.

Тело Бет расслабляется, тает рядом с моим. Молчание длится, секунды превращаются в минуты, и я спрашиваю себя, не уснула ли она. Часть меня хотела бы уснуть. Во сне я перестану воображать, как дотронусь до неё, как поцелую или как прикоснусь ещё смелее. Но при этом мне не хочется спать. Мне нравится лежать как сейчас – обнимая её.

– Райан, – шепчет Бет.

– Что? – шёпотом откликаюсь я.

– Можно я останусь у тебя? Я поставлю будильник на четыре утра и вернусь до того, как Скотт меня хватится.

Я рассеянно поглаживаю её спину, она ещё теснее прижимается ко мне.

– Да.

Бет зарывается лицом в мою грудь, сворачивается клубочком, как кошка. Её рука прижимается ко мне, и я на миг сдаюсь – собираю её волосы в кулак, целую её в макушку. Конечно, я всегда могу сказать, что для «друзей, которые встречаются», это допустимо, но сейчас уже слишком поздно, и я слишком устал, чтобы врать самому себе.