Матвей на заднем сидении начинает шевелиться. Тихо стонет, и мы со Штормом оборачиваемся, чтобы проверить пассажира. Парень морщится, с трудом разлепляет веки, пытается сфокусировать взгляд на одной точке, но у него ничего не получается. Приподнимается на локте, снова падает обратно. Иркутский бледный, думаю, его вот-вот стошнит, а мне бы не хотелось присутствовать при этом. У меня и так желудок скручивает из-за волнения.

— Очнулся? — громко спрашивает Штормов, и Матвей морщится ещё сильнее.

Находит взглядом Егора, прищуривается, словно не узнавая.

— Где я? — язык заплетается, и приходится напрячься, чтобы разобрать слова.

— В машине, — коротко бросает Егор. — Я надеюсь, что ты будешь хорошо себя вести, иначе мне придётся тебя вырубить и запихнуть в багажник.

Тот не отвечает — ему требуются неимоверные усилия, чтобы сесть. Откинувшись на сидение, парень шумно вздыхает. Переводит взгляд на меня, смотрит такими пустыми и неестественными глазами, что становится страшно.

Матвей отворачивается в сторону окна, озлобленно осматривается, начинает усердно расчёсывать правое предплечье, будто бы укус комара. Я не знаю, на сколько ясно и чётко парень сейчас соображает и сможет ли он держать себя в руках, пока мы не доберёмся до столицы.

— Я серьёзно, Матвей, — продолжает напирать Егор. — Хотя бы одно неправильное движение…

— Я понял, — продолжает смотреть куда-то в окно, щурясь, словно от яркого света.

Так и кажется, что он вот-вот откроет дверь и сбежит, а Штормов рванёт за ним вдогонку, оставив меня в машине.

Цокнув языком, Шторм отворачивается, и я делаю то же самое. Теперь, когда Иркутский очнулся, у меня такое чувство, словно опасность подкрадывается с двух сторон, загоняя нас в угол как стая диких животных. Мне неуютно с ним, страшно. И навязчивые мысли о том, что парень может накинуться на меня в любую секунду и вцепиться в горло, не хотят покидать мою голову.

Мы сидим долго, не разговаривая друг с другом, смотрим в окно, выискивая подозрительные машины и людей, думаем каждый о своём. Мне здесь тесно и душно, не смотря на то, что я мелко дрожу из-за прохлады. Хочется выйти на улицу, но страх оказывается сильнее, и я продолжаю сидеть, нервно покусывая губы.

Так длится около часа, пока громкий сигнал машины позади не заставляет меня вздрогнуть, да так сильно, что я прикусываю губу до крови. Металлический вкус наполняет рот, и я мысленно матерюсь.

— Чёрт, — Егор не оборачивается, лишь смотрит в зеркало заднего вида, и я следую его примеру.

В боковое я вижу авто, остановившееся позади нас. Водитель сигналит ещё несколько раз, затем высовывается в окно, что-то кричит.

— Спокойно, — бурчит Шторм, медленно заводя двигатель. — Просто случайный водитель.

Парень не спеша отъезжает чуть в сторону, чтобы позволить машине проехать дальше. Мои пальцы сильно сжимаю сидение, а сердце отчаянно трепещет в груди, не способное выровнять ритм. Почему я никак не могу избавиться от мысли, что моё горло вот-вот перережет острое лезвие? Словно враг стоит вплотную у меня за спиной, дожидаясь подходящего момента. Где же Маша? Почему они так долго добираются до сюда?

Егор тормозит, но не выключает двигатель. Машина позади нас приходит в движение и медленно проезжает мимо. Мы все, словно завороженные, наблюдаем за ней, вглядываясь в пассажиров, словно думая, что сможем узнать приспешников Арчи.

Мы встречаемся взглядом с пассажиром, устроившимся на переднем сидении с таким видом, словно сегодня у него самый удачный день за всю жизнь. Рыжие волосы, веснушки на лице. Кольцо в правом ухе, тёмные глаза, цвет которых отсюда разобрать не получается. Он смотрит прямо на нас так пристально и внимательно, и мне кажется, что время замедляется.

Авто проезжает дальше, но я не успеваю перевести дыхание. Егор матерится, меняет передачу и резко сдаёт назад. Свистят шины, авто впереди резко останавливается.

— Что?! — в ужасе выпаливаю я, смотря на Шторма. — Что случилось?

— Это Антон, — парень рывком разворачивает транспорт, снова меняет передачу и со всей силы давит на газ.

Матвей на заднем сидении заваливается на бок и почти падает, умудряясь схватиться за моё сидение.

— Антон? — не понимаю я. — Погоди, тот рыжий? Племянник Арчи, с которым ты дрался?

— Он самый, — сквозь зубы рычит Шторм.

Мы выезжаем на главную дорогу и несёмся мимо машин чёрт знает куда.

— Ты уверен? — оборачиваюсь, чтобы найти взглядом автомобиль, но его нигде нет.

— Уверен, — скрипит зубами. — Пристегнись.

Следующая передача, ускорение. Послушно пристёгиваюсь, но руки так сильно дрожат, что получается не с первого раза. Если это действительно был Антон, тот самый Антон, про которого рассказывал Егор, то нам конец. Точно конец. Вот, почему у меня было такое плохое предчувствие…

Мысли превращаются в рой пчёл и жужжат в голове, сводя с ума. Зажмуриваюсь, крепко хватаюсь за ручку, чтобы так сильно не бросало из стороны в сторону, распахиваю веки лишь в тот момент, когда Шторм сбавляет скорость. Оторвались?

— Что будем делать? — в панике спрашиваю я, ища взглядом преследующую нас машину. — Маша с Тараном ещё не вернулись, но если останемся здесь, снова нарвёмся на Антона. Егор, — резко оборачиваюсь к нему.

— Дай подумать, — рычит он.

— Нет у нас времени, чтобы думать!

— Соня!

— Что? — почти плачу. — Надо валить отсюда. Остальные и без нас справятся. Уедем на безопасное расстояние и свяжемся с ними…

— Дай. Мне. Подумать, — сквозь зубы тянет Егор.

— Ребята… — Матвей пытается привлечь к себе внимание, но мы даже не оборачиваемся.

Сто пудово предложит, чтобы мы его высадили или же ехали спокойнее.

— Ты можешь потом подумать? — не унимаюсь я. — Господи…

Отворачиваюсь, нервно стуча пальцами по коленке. Перед глазами стоит самодовольное лица Антона, которого мы видели несколько минут назад, и я зажмуриваюсь, пытаясь прогнать его. Ещё немного, и у меня случится панический приступ. Я так напугана, что даже соображать не могу.

— Ребята!

А потом всё превращается в кучу.

Скрежет металла, толчок, ремень сильно сдавливает мою грудную клетку, и я не могу дышать. Хватаю ртом воздух, но ничего не получается, словно кто-то сжимает моё горло, перекрывая доступ кислорода. Меня швыряет в сторону, я ударяюсь головой о стекло. Кажется, машина переворачивается, срабатывает подушка безопасности, Егор стонет, в ушах звенит.

Я открываю глаза, когда мир, наконец, перестаёт крутиться. Вижу яркий свет, слышу шум, сигналы. Закрываю веки, снова открываю: теперь передо мной чьё-то расплывчатое лицо. Руки пытаются отстегнуть мой ремень, кто-то что-то говорит.

Медленно моргаю.

Смотрю в сторону Шторма — он в сознании, но вряд ли нормально соображает, на его лице кровь, дверь открыта, и возле нашей машины кто-то стоит. Вот только кто? Помощь?

Меня хватают за одежду и начинают вытаскивать из машины. Прежде чем я теряю сознания, слышу:

— … найдёшь меня… побудет со мной… останется в живых… Шторм…

Это не помощь. Это то самодовольное лицо, что до сих пор стоит перед глазами. Заберите меня хотя бы Ад, я не хочу просыпаться. Не хочу знать, в чьих руках окажусь и что со мной случится дальше. Не хочу.

56

Asking Alexandria — Where Did It Go?

Флешбэк 27.


Вот она, необузданная и сводящая с ума боль, пробирающаяся в самые глубины души и сбивающая с толку. Нет причин. Нет последствий. Лишь сдавливающее грудь неприятное чувство, которое заставляет метаться в собственной голове словно животное в клетке.

Лицо Егора мелькает перед глазами будто вспышки в клубе, только музыки не хватает и напитков. Если честно, я бы сейчас не отказалась отправиться туда и отдохнуть. Потанцевать рядом с девчонками в откровенных нарядах, почувствовать на себе чужие взгляды, да хотя бы просто выпить, сидя напротив бармена и жалуясь ему на свои проблемы.

А ещё мне хотелось бы закутаться в тёплый плед, взять ноутбук и включить какой-нибудь сериал. Или фильм. Да и просто мультику я тоже буду рада. Плед, чай и конфеты.

Но лицо Шторма продолжает мельтешить перед глазами, сводя с ума. Голова раскалывается, мозги разрываются на кусочки, такое чувство, что кто-то упорно, но безрезультатно пытается просверлить мне череп дрелью.

Меня тошнит. Я то падаю, то взлетаю.

И лишь когда прихожу в себя, понимаю, что всё это был только сон. Хаотичный, несвязанный, бессмысленный кошмар.

Я сижу, и моя голова опущена так низко, что подбородок упирается в грудь, а мышцы сводит из-за неприятных ощущений. Я пытаюсь дышать, но из моего рта вырывается хрип. Открыть глаза не получается — веки будто намазали клеем — пошевелиться тоже.

С трудом совладав с собственным телом, я делаю глубокий вдох, собираю все силы и откидываюсь назад. Чуть приоткрываю веки, фокусирую взгляд на своих руках и понимаю, что они привязаны верёвками к подлокотникам стула. Не пошевелиться…

Дёргаю ими, но тщетно.

Где я? Что произошло? Где Шторм?

Последнее, что я помню, как в нас врезалась машина, а перед тем, как я потеряла сознание, меня кто-то вытащил из салона. Что случилось с Егором и Матвеем?

Здесь комната. Кровать справа, напротив занавешенное окно, телевизор у стены. Свет выключен, полумрак.

— Очнулась?

Тихий спокойный голос раздаётся позади меня, и я замираю. Волосы на затылке встают дыбом, горло сжимает невидимая мощная рука. Я хочу обернуться, чтобы взглянуть на незнакомца, но тело отказывается подчиняться.

Шаги останавливаются прямо позади меня. Вот-вот вцепится и придушит или же воткнёт нож в горло, а, может быть, просто выстрелит.

Мне кажется, он нагибается ко мне, нюхает или просто пытается прикоснуться, но, возможно, это просто воображение. Я не слышу его движений, одежда не шуршит, дыхание не достигает меня.

— Мы с тобой ещё не знакомы, — он медленно обходит стул, наконец, попадая в поле моего зрения.

Я вскидываю голову, испуганно впиваясь взглядом в лицо, настолько сильно покрытое веснушками, что те видны даже в полумраке. Рыжие волосы, серьга в ухе. Холодный самодовольный взгляд.

— Софья Розина, — словно пробует моё имя на вкус. — Вот из-за кого весь кипишь.

Сжимаю пальцами подлокотники, пытаясь сделать уверенный и безразличный вид, но ничего не получается. Я узнаю его, в курсе, кто стоит сейчас передо мной и смотрит сверху вниз так, словно я раненое животное. Это он. Парень, который помогал Малийскому. Человек, подставивший Егора. Чокнутый племянник Арчи.

— Антон… — удивляюсь, как ровно звучит мой голос.

— О, ты знаешь меня, — коротко хохочет. — Это хорошо.

Прячет руки в карманах, подходит почти вплотную, останавливаясь так близко, что наши ноги почти соприкасаются. Я вжимаюсь в спинку стула, надеясь просочиться сквозь него и раствориться во времени, но вместо этого надо мной нависает безразличное и немного брезгливое лицо Антона.

Это с ним дрался Егор? Его тренировал?

— Да расслабься, — он смягчается, скалясь в улыбке. Легко хлопает меня по щеке, словно показывая превосходство. — Я тебе ничего не сделаю. По крайней мере, пока, — отступает. — По крайней мере, не убью точно. Но будешь буянить, легко не отделаешься…

— Где Егор? — перебиваю его, не в силах выслушивать угрозы.

Молчит.

— Не знаю, — наконец, пожимает плечом. — Я ж ему не нянька. Окей, — хлопает в ладоши да так громко, что я даже вздрагиваю. — Тебе я могу рассказать свой маленький секрет. Ну, это и не секрет вовсе, да и не маленький… У меня, по крайней мере, — кривлюсь, понимая его пошлый намёк. — Твой возлюбленный… блять, как это отвратительно звучит… твой ёбырь! Должен найти тебя до завтрашнего утра, иначе…

Иначе что? Почему он молчит и так пристально смотрит на меня? Убить хочет?

— Не понимаю, что они в тебе нашли, — Антон отходит к кровати и присаживается на неё спиной ко мне. Включает телевизор. — Баба как баба. Ничего особенного.

Щёлкает каналы, совершенно забывая обо мне, а я продолжаю прожигать его спину взглядом, пытаясь мысленно испепелить этого урода. Что там про него рассказывал Таран?

Антон помогал Саше разносить карточки с бредовыми посланиями, а после так втянулся, что решил сам учинить свою месть. Егору за то, что из-за Штормова Малийский оказался в тюрьме. Мне за то, что бросила Сашу. Матвею за то, что был заодно со Штормом. Маше… Кажется, она просто оказалась сестрой не того человека. Если бы не я.

Если бы не я…

— Что ты собираешься делать с нами? — сдавленно спрашиваю.