Ta Ne - А ты не такой?

Янка шла, как на эшафот, но твердо знала, что не уступит ни миллиметра своего счастья.

Кто-то выходил из подъезда, и она зашла в открытую дверь. Через минуту Яна нажала на звонок. Почти сразу мама открыла и удивилась:

– Яночка? Что-то случилось? Что-то с малышом?

Она засуетилась, подхватила дочь под руку и повела в зал. Посадила на диван, сбегала за водой на кухню и теперь махала на Яну полотенцем. Все это время та сидела, как оглушенная, и смотрела во все глаза на свою маму.

– Все нормально. Ничего не случилась. Просто приехала поговорить.

Света уже махала полотенцем на себя.

– Господи, как ты меня напугала! Яна!

Она села рядом с дочкой на диван. Обняла ее, прижала к себе.

– Скажи мне еще раз, что все нормально.

– Мама, все хорошо, а не просто нормально. Что ты так разволновалась?

Света смахнула с ресниц слезинки.

– Ничего. Я так. Просто.

Она положила голову на плечо Яне, продолжая крепко обнимать ее.

– Ты же беременна? – шепотом спросила она.

– Да, но не думай женить нас! Мы сами…

– Да что ты, Яна! Живите, как вам нравится. Я уж давно тебя ни о чем не спрашиваю. А сегодня ночью приснилось. Я тебе и позвонила.

– И не будешь заставлять? Требовать свадьбу?

– Ну, мне бы хотелось с твоим папой повальсировать в качестве родителей невесты… Мы еще можем с ним покуражиться.

– Мама! – Янка удивленно смотрела на свою мать, а потом они вместе начали смеяться, хохотать…

Чуть позже перешли на кухню, Света готовила ужин. Ян предупредил, что будет поздно.

Около десяти вечера Янка позвонила Марату, пора было ехать домой. Она тепло попрощалась с мамой и со спокойным сердцем покидала родительскую квартиру. На улице уже стемнело, Марат ждал прямо у подъезда.

Яна заулыбалась.

– Слушай, Марат! Когда ты влюбишься, ты, наверное, не дашь своей любимой ни шагу сделать без твоего контроля. Так и будешь ее везде за ручку водить?

При этом она шла за руку с Маратом… Он усмехнулся. Казалось, все сожжено внутри до основания, и не может больше болеть, но нет – было адски больно от ее слов.

– Да, Яна. Буду за ручку водить, на руках носить, укладывать спать, кормить, лечить… Любить… Все буду делать. Лишь бы она была счастлива.

– Будет, Марат, – с уверенностью сказала Яна. – Тебя невозможно не любить. Ты лучший! После моего Мартина, конечно.

– Это – само собой, – поддержал ее слова Марат.

И только к одиннадцати вечера Яна добралась до дома.

Она очень устала, больше от эмоционального напряжения: ехала к родителям с одним настроем, возвращалась с совершенно другим. Янка никак не ожидала от мамы такого легкого принятия ее беременности. Сейчас все было по-другому. Оттого ли, что мужчины из прошлого и настоящего отличались друг от друга, как белое и черное? Или были какие-то другие причины? Яна и в нормальном-то состоянии старалась не вспоминать то далекое прошлое, а уж сейчас тем более.

По дороге домой она просто прилегла на бок в кресле «Мерседеса», повернувшись в сторону Марата, и смотрела, как он ведет машину. Он думал о чем-то грустном, изредка вздыхая. Спрашивать его о причинах такого настроения Яна не решилась. Ведь в их семье не принято лезть в дела друг друга. Она не заметила, как задремала.

Автомобиль давно стоял на подземной стоянке, а Марат никак не мог себя заставить разбудить ее. Сидел и смотрел на свою спящую мечту.

Где-то неподалеку кто-то хлопнул дверью, закрывая авто. От этого звука Яна и проснулась. Она поморгала глазами и посмотрела на Марата.

– Давно я сплю? Почему ты меня не разбудил?

– В порядке поступления вопросов: ты не спала, а дремала в течение последних двадцати минут – это первое. А второе – не разбудил, потому что сладко спала. Всё. Но раз уж проснулась, выходи. Дальше пойдешь пешком. А то я хотел тебя на плечо взвалить…

– Меня нельзя так носить.

– Это я знаю.

Так, тихо разговаривая друг с другом, они поднялись к квартире Мартина. Яна посмотрела вопросительно на Марата. Он спокойно ответил:

– Уложу тебя спать и пойду к себе. Тоже что-то устал.

Он встряхнул головой, словно хотел свои мысли упорядочить. Яна погладила его по плечу, выражая свое сочувствие. Под пальцами ощутила вздрогнувшие мышцы.

– Марат, скоро Мартин вернется, и ты уедешь отдыхать. Ты просто устал. И я еще свалилась тебе на голову в нагрузку. Отдохнешь, выбросишь из головы все лишнее, наберешься сил, и все станет по-другому.

Он посмотрел в ее доверчивые глаза и улыбнулся.

– Ты можешь утешить здорового сильного мужика! Я сейчас ощутил себя измочаленным стариком.

– Ну, прости. Я сказала, как чувствовала.

Включенный в коридоре свет во всем своем великолепии представил злого голодного кота, который, выгнув спину, шел на нерадивую хозяйку. Янка спряталась за Марата и шепотом сказала ему в спину:

– Я забыла про него. Он сейчас меня загрызет.

– Давай так: вместе – до кухни, потом я отвлеку его кормом, а ты делай свои дела, и бегом спать. Как тебе план?

– Отлично! Вперед.

Пока Марат воевал с котом, Яна успела умыться, пробраться в спальню и… уснуть. Самый лучший в мире брат накормил злобное животное, на всякий случай насыпал ему еще корма – на ночь, налил водички, убрал его личный санузел и пошел проверить Яну…

Она спала, свернувшись клубочком. Даже съехала с подушки. Дикий черный зверь с шарфом Мартина уже сидел на кровати и облизывался, глядя на Марата.

– Что? – шепотом спросил он кота. – Сыт? Доволен? Вот и ложись спать.

Он подошел к спящей Янке, присел на край кровати и долго смотрел на нее, словно хотел впитать в себя каждую ее черточку. Тихо, едва слышно прошептал:

– Если бы ты только знала, как я тебя люблю…

Осторожно встал и вышел из комнаты, а потом из квартиры.

Яна медленно открыла глаза, обвела комнату взглядом, вздохнула и, засыпая снова, проговорила:

– Приснится же такое…

Незаметно пролетела неделя. Каждый день Яна говорила с Мартином, несмотря на разницу во времени и постоянный недосып. Ей показалось, что он похудел. Ему показалось то же самое о ней. Они просто считали часы до встречи.

В ночь с пятницы на субботу Яна долго не засыпала, словно ждала чего-то.

– Вот и тридцать первое мая, кот, – говорила он, лежа в кровати и трогая пальчиком котенка.

– День рождения Мартина уже наступил. Меня пригласили в гости к его родителям, а тебя нет, потому что ты плохо себя ведешь. Тебя надо к Дине отправить на перевоспитание.

Коту надоело, что его трогают, и он начал огрызаться.

– Ладно, тогда спим.

В пять часов утра в дверном замке тихо завозился ключ. Кот поднял ушки, прислушался, потом спрыгнул с кровати и, крадучись, пробрался в коридор. Дверь открылась, и в проеме появилась фигура мужчины. Котенок попятился и рванул в спальню. Через несколько секунд он вернулся, таща за собой шарф к ногам вошедшего.

– Ну, привет, разбойник.

Мартин, уставший и измученный, присел на корточки перед котом, погладил его по голове. Котенок сам ласкался к человеку, которого считал «своим». Но долго мирных отношений с котом не получалось, он начинал кусаться.

– Ты не меняешься, бандит. Шарф отдашь или просто похвастаться принес?

Мартин попробовал отобрать изодранную тряпку у кота, но ничего не вышло: трофей переместился во дворец Дракулы. Кот освободил хозяйское место на кровати.

Мартин снял с себя легкую куртку, в которой приехал, разулся и пошел в спальню. Сердце в груди и висках билось так, что закладывало уши. Он несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. И только после того, как немного успокоил сердцебиение, зашел в комнату…

Комок подкатил к горлу, слезы защипали глаза. Слезы! У него! У индейца! Но смотреть спокойно на спящую Яну было невозможно. Она лежала, как тогда, в ночь корпоратива, на спине, чуть отвернув голову в сторону. Покрывало сползло, открывая взгляду белую майку на узеньких бретельках, прозрачно-розовую кожу, тонкие ключицы. Мартину показалось, что она еще больше похудела. В полумраке комнаты казалось, что под глазами залегли глубокие тени. Но скорее всего, так казалось из-за длинных ресниц…

Мартин подошел ближе, протянул уже к ней руку, но остановился. Цвет его кожи стал еще темнее от загара. Но и с дороги не мешало бы ополоснуться. Яна лежала перед ним такая чистенькая, точно – как капля росы. И он после почти суток пути со всеми пересадками, машинами, вокзалами… Мартин развернулся и пошел в душ.

Проходя мимо домика кота, увидел его мордочку, выглядывающую из спаленки.

– Не мешало бы тебе закрыться, маленький еще, – прошептал ему Мартин.

Он потратил на водные процедуры пять минут, стараясь не шуметь и не включать сильный напор воды. Вообще, после месяца пребывания в дикой природе Мартин научился ценить блага цивилизации и экономить природные ресурсы.

Он заплел одну косу из мокрых волос, бедра прикрыл полотенцем и снова пошел в спальню. Надеялся, что не разбудил Яну шумом воды.

Нет, она спала все так же. Откуда было знать Мартину, что ночью Янка долго возилась и не могла уснуть. На прикроватной тумбочке лежал кулон, который он оставил перед отъездом. Значит, ей было здесь сложно, если эта вещица не была убрана. Мартин обошел кровать со своей стороны и лег на бок рядом с Яной, подставив руку под голову. Он не мог насмотреться, ему не верилось, что она лежит рядом. Чуть наклонившись, тронул губами ее подбородок, потом, едва касаясь, щеку. Отодвинулся, чтобы посмотреть, не проснулась ли она. Яна спала, но брови сдвинула, словно не понимала, что происходит. Мартин улыбнулся и снова наклонился к ней, целуя в кончик носа. Волшебная кнопка сработала, и Янка заулыбалась во сне.

– Маартиин… – прошептала она еле слышно. – Когда ты приедешь, Мартин?

– Я уже приехал, Янааа…

Она замотала головой во сне, губы задрожали – по всему выходило, что она сейчас заплачет. Мартин обнял ее и прижал к себе, целуя нежно и осторожно, чтобы не напугать. Яна продолжала спать, но уже как-то беспокойно.

– Янка, росинка моя, просыпайся. Я здесь уже.

После слова «росинка» она открыла глаза и смотрела прямо на него, моргая и моргая. Наконец, взгляд ее стал осознанным, удивленным. Она подняла руку, провела по контуру его лица, по линии носа, по любимым пухлым губам, а он поцеловал ее пальцы. Янка вздрогнула.

– Ты не сон?

– Нет. Я здесь, с тобой. Видишь – кота нет рядом. А я есть.

Мартин стянул с нее покрывало, провел рукой от шеи до колен и обратно, попутно поднимая майку. Все это время он смотрел Яне в глаза. Рука под майкой легла на грудь – Янка тихо застонала, потянулась к нему. Он сел и потянул ее за руки, приподнимая с кровати. Она тут же обняла его, целуя шею, плечи, скулы.

– Мартин, ты, Мартин… – между поцелуями шептала она прерывающимся голосом.

Он снял с нее майку, обнажая тело до пояса. В рассветном полумраке ее кожа казалась перламутровой. Мартин снова уложил ее на спину, снял с себя полотенце. Яна увидела его полную готовность. Ее губы сложились в букву «О». А он только усмехнулся:

– Я скучал…

Мартин аккуратно подцепил ее шортики и тоже потянул их вниз. Янка помогала ему ногами.

– Милая, ты еще больше похудела.

– Не отвлекайся, Мартин.

Он наклонился к ней и влажно поцеловал живот чуть ниже пупка. Потом еще, рядышком, и еще.

Находясь между ее ног, стоя уже на локтях, Мартин продолжал возбуждать Яну, целуя ее грудь, шею, уши – везде, где мог дотянуться. Его дыхание разгоняло мурашки по коже и всполохи горячего желания внутри. Янка постанывала, закусив губу. Она гладила его руками. Приподнимала колени и касалась ими его тела. Внутри все скручивалось в тугие спирали.

– Яна, хочу тебя…

Его слова прозвучали, как команда. Она раскрылась ему навстречу и почувствовала, как он входит в нее, аккуратно, не глубоко, совершая плавные движения, словно боится сделать ей больно. Янка обвила его ногами, двигаясь навстречу. Целовала мощные загоревшие плечи, хваталась руками за шею, спину, впиваясь несильно ногтями.

Мартин не ускорял движения, но менял глубину и угол проникновения. Он хотел почувствовать, как зарождается дрожь в ее теле, как накатывает волна и откатывается назад, а Янка балансирует на этой волне. Все для нее, и не важно, чего это стоило его выдержке.

– Мартин, Мартииин… я… ты…

Она не могла закончить свою мысль, потому что огненный шторм уже подхватил ее и понес куда-то, и только Мартин был рядом. Янка держалась за него, чувствуя, как их вместе подняло высоко-высоко и закружило, сотрясая и вырывая стоны из горла.