Сергей беспомощно корчился, зажатый стальной рукой. Извивался и видел себя в зеркале прихожей: вихляющуюся задницу в модных трусах, волосатые ноги…

— Пусти! — прохрипел Сергей. — Отпусти! Хватит!

— Хватит так хватит, — покладисто ответил Лёня и отпустил Сергея.

Почему-то Сергею заложило нос, будто слезы собрались, и он гнусаво спросил:

— Теперь что?

— Чай пить будем. Или пива. Нет у тебя пива? Всю ночь с эмчээсовцами квасили. Сильные ребята. Трубы горят. Есть пиво?

— Есть. Иди на кухню, вот сюда. Ботинки сними, полы за тобой мыть не обязан.

Лучше бы Лёня не снимал своих ботинок. От его носков шибануло тухлой рыбой. Но леший с ним, с запахом. Главное вспомнить: Таня — какая Таня? Имя нередкое. Да и вообще у нас девушек называют как в детдоме — Маши, Тани, Наташи да Лены. Мгновенно имена из памяти улетучиваются и стираются. Вот была одна Аврора, на троечку с минусом по всем статьям, но облик благодаря имени врезался навеки. Таня… Таня… Таня… Из библиотеки иностранной литературы, что ли? Или ассистентка из команды Газманова?

Пока Сергей безуспешно вспоминал, одевался, Лёня хозяйничал на кухне. Достал из холодильника баночное пиво. Прихлебывая, толстыми ломтями нарезал хлеб, колбасу и сыр, сделал бутерброды.

— Угощайся, — предложил он Сергею его же продукты. — Пиво достать?

— Нет, с утра кофе предпочитаю.

— Тоже правильно, — одобрил Лёня, в три укуса поглощая огромные бутерброды.

Сергей молол зерна кофе, высыпал порошок в джезву, заливал водой, держал над пламенем газовой плиты. И все время думал, как умно спросить у Лёни про его сестру. Не фотографию же просить. Хотя именно фотография сейчас бы пригодилась. Почему-то неловко было признаться, что не помнит девушки, которой создал большие проблемы.

А расслабившийся Лёня благодушно говорил:

— Квартирка у тебя нормальная. И с ребятенком не тесновато будет. За мной — кроватка и коляска. А мои с Танькой предки тесно живут, на головах друг у друга. Еще и бабушка парализованная. Жалко бабулю, она нас вырастила, если бы не инсульт, и вам бы сейчас нянчила. Но! Шерше ля фам, ничего не попишешь.

— Ищите женщину.

— В смысле?

— Шерше ля фам означает «ищите женщину».

— Ну ты, Серега, свою отыскал. Без вариантов. Понял? Лед к фингалу приложи, быстрей пройдет.

— А сестра твоя, Таня, она… вообще… брюнетка или блондинка? — спросил Сергей и внутренне покорежился от нелепости вопроса.

— Хрен его знает, — спокойно ответил Лёня. — От природы чернявая была, потом заблондинилась. В отпуск приезжал — она в полосочку. Слушай, теперь, говорят, и мужики красятся? И ты, вроде того, крашеный?

— Не твое дело! — Сергей нервно провел по волосам, недавно подвергшимся мелированию в модном салоне.

Еще он хотел добавить, что и жениться не собирается с бухты-барахты. Ситуация требует проработки и осмысления. Никаких обязательств он не давал, ответственности на себя не возлагал. Но Лёне-дуболому всего этого говорить не следовало. Нужно разобраться с Таней. Только как ее вычислить?

— Брось, Серега, эти пидорские штучки, — отечески посоветовал Лёня. — Ты ведь мужик, точно? Или сделаем таковым, — загоготал он.

И принялся описывать Сергею его же дальнейшую жизнь:

— Значит, так. Заявку подаете сегодня. У Таньки справка о беременности, надо — взятку дадим, но чтоб расписали без волокиты, пока у меня отпуск. Свадьбу будем играть? У нас родни как грязи. Положительный момент — денег подарят, вам на первое время хватит. Ты вообще прилично зарабатываешь?

— Не жалуюсь.

— Жаловаться тебе, голубь, раньше надо было. Так, что у нас еще? Значит, жить тут будете, свадьбу справим…

Безумные планы прервал звонок в дверь. Прибыли в полном составе — мама, бабушка и сестра. Они случайно столкнулись у дома Сергея. Мама и бабушка с инспекторской проверкой нагрянули, а сестра, как водится, на жизнь поплакаться и денег занять.

Никакой возможности выпроводить их не было. Дверь перед носом не захлопнешь. Сергею ничего не оставалось, как проводить их на кухню и познакомить с Лёней.

— Это моя бабушка, Маргарита Николаевна. Мама, Тамара Игоревна. Сестра Лена.

— Леонид Пескарев, Российская армия, сержант, десантник, — вытянулся в полный рост и отрапортовал Лёня. — А также брат невесты вашего сына и внука, и брата.

— Кого? — выпучила глаза бабушка.

— Невесты? — ахнула мама.

— О-ля-ля! — присвистнула Лена.

— Да вы проходите! — по-хозяйски распоряжался Лёня. — В ногах правды нет. Присаживайтесь. Удачно получилось — по-родственному познакомимся.

Бабушка выразительно посмотрела на пустые банки из-под пива.

Мама спросила Сергея:

— Что у тебя с глазом?

— Упал ночью с кровати, — соврал он.

Когда расселись за столом, посыпались вопросы. Обращались к Сергею, но вместо него отвечал Лёня.

— Ты решил жениться? — уточнила мама.

— Решил, решил, — подтвердил Лёня.

— Давно? — поинтересовалась сестра.

— Сегодня утром и сговорились, — гыгыкнул десантник. — Сосватались.

— Но почему такая спешка? — настаивала Лена.

— Потому что сестра моя Танька от вашего Сережи беременная.

— Кого? — переспросила бабушка.

— Кого носит? — повернулся к ней Лёня. — Вариантов только два: парня или девку. У нас тоже бабушка есть, но ее уже парализовало.

— Кого?

Маргарита Николаевна была интеллигентной женщиной с хорошо развитой речью, но ситуация настолько ее поразила, что она, кроме просторечного «кого?», ничего не могла произнести.

— Мама, не нервничай, у тебя давление, — попросила Тамара Игоревна, сама покрываясь пятнами от волнения. — Ваша сестра, она вообще — что, где, какое образование, культурный уровень?

— Уровень нормальный, — слегка обиделся Лёня, — образование школьное. Но вам тут, гражданки, не в уровнях ковыряться надо, а приданое младенцу готовить.

— Срок? — спросила Лена.

— Не мотал, — ответил Лёня.

— Я спрашиваю, какой срок беременности у вашей сестры.

— Третий или четвертый месяц.

— Кого? — опять некстати вставила Маргарита Николаевна.

— Бабуля! — по-свойски посоветовал ей Лёня. — Надо бы вам дом советов, — он постучал по голове, — проверить. У нашей бабушки тоже незаметно началось — варила брагу и в чан головой тюкнулась.

— Оставь мою бабушку в покое! — Сергею удалось вставить слово. — Эта, твоя сестра, где работает?

— Ты что, забыл? В мясной палатке на оптовом рынке.

Бабушка, мама и сестра издали дружный вздох разочарования.

Сергей не мог припомнить среди своих подружек работников прилавка. Но ведь девушки могли и скрывать профессию. Он, например, нередко представлялся звукорежиссером, хотя был звукооператором.

— Кого, кого… кого ты нам в семью, — бабушка наконец справилась с заиканием, — хочешь привести?

— Бабуля, мама, Ленка! Не волнуйтесь! Это не факт, что я женюсь. Далеко не факт, — заверил Сергей.

— Второй раз с кровати упадешь! — пригрозил Лёня. Протянул руку через стол и ткнул мощный кулак в нос Сергею.

— Не хулиганьте, молодой человек! — бабушка стукнула по руке сухонькой ладошкой. — Мы несем полноту ответственности, но обязаны разобраться в обстоятельствах.

— Какие обстоятельства? — Лёня убрал кулак. Бабушку в этой компании он явно считал главной. — Раньше про обстоятельства надо было думать, когда ваш внук моей Таньке приплод засобачил.

— Не помню я никакой Таньки! — отчаянно воскликнул Сергей. — Вернее, не помню продавщицы. У тебя фото случайно с собой нет?

— Ну, ты ухарь! — возмутился Лёня.

Сережины родственники тоже посмотрели на него неодобрительно.

— Насколько нужно быть неразборчивым в связях! — сказала Лена. И тут же выступила на защиту брата. — Мы потребуем генетической экспертизы.

— Кого? — не понял Лёня, который знал только про генетическую экспертизу покойников, обезображенных после боев.

— Дразниться нехорошо, молодой человек! — попеняла бабушка. — Лена имела в виду, что если после анализов окажется, что ваша сестра беременна от Сережи, то мы всячески будем помогать и способствовать.

— Но сначала он женится! — упрямо заявил Лёня. — Я маме обещал и бабуле, что Танька законно родит. Мужик! — повернулся он к Сергею. — Не будь сволочью крашеной!

— Мой сын благородный человек! — воскликнула мама.

— Мой внук достойный представитель! — вслед заявила бабушка.

— Хоть и разгильдяй, — добавила сестра, — но все-таки не подонок. Рано или поздно такое должно было случиться. Мама, бабушка! Вы прекрасно знаете, что при том образе жизни, который ведет Сергей…

— Да не хочу я жениться! — взревел он.

— Пусть временно, чтобы внучек законно родился, — проговорила мама.

— Разве мы не прокормим? — саму себя спросила бабушка. — Я бы пенсию вам отдавала.

— У меня от детей много хорошей одежки осталось, — добавила Лена.

Их куда-то уносило. В сторону, совершенно для Сергея невозможную, за него решали, планировали, не оставляя ему путей бегства. У бабушки, мамы и сестры на лице скорбная покорность судьбе. Кроманьолец Лёня улыбается, демонстрируя крупные, но желтые зубы.

— Замолчите! Стойте! — вскочил Сергей. — Это ошибка! Что я, олух полнейший, чтобы не помнить, с кем спал?

— Да, Сереженька, — печально кивнула бабушка. — Ты такой. В дедушку. Признаюсь, он от семнадцати лет до двадцати одного года был совершенно ненасытен. Мы поженились, когда ему исполнилось двадцать два.

— Скольких я тут у тебя заставала? — не осталась в долгу мама. — Разговаривала с ними, фото показывала. И где они? Лена права, рано или поздно подобное должно было случиться. Мальчиков трудно воспитывать. Девочек легче. Хорошо бы девочка у тебя родилась. В честь мамы назовем Маргаритой.

Бабушка благодарственно всхлипнула и попросила:

— Только чтобы не звали Марго! Мне никогда не нравилось. Рита — приличнее.

— Договорились! — продолжал улыбаться Лёня. — А пацана в честь моего с Танькой батяни — Вовой. Он у нас хоть и закладывает нешуточно, но мировой мужик. И мама вам понравится, она добрая. Вот только бабушка… ну, я уже говорил. Серега? Чего торчишь? Сядь. Видишь, по-хорошему слепилось.

— Ничего не слепилось! Прекратите меня женить! На ком? На ком, вас спрашиваю? Я даже мысленно, — он быстро-быстро помахал перед лицом ладонью, — не представляю.

— Тут не мысли твои, — благодушно, чувствуя поддержку, заметил Лёня, — скрипку сыграли. Другой орган, при женщинах не станем называть, — галантно улыбнулся он бабушке. — Давайте по пивку за знакомство? Не хотите? А я еще выпью. Ленка, достань из холодильника, ты ближе сидишь.

И Лена подчинилась, смиренно проглотив быстрый переход на «ты».

Сергею казалось, что погружается в вязкую бездонную трясину. Она чавкает, засасывая, а самые любимые близкие — мама, бабушка, сестра — не только не протягивают руку помощи, глубже заталкивают. Он должен не захлебнуться, остаться на поверхности, за первую попавшую соломинку схватиться.

Первым пришедшим на ум вопрос был:

— Лёня! Как ты узнал мой адрес?

— Танька сказала.

— Она тут была, да? Когда? Какой адрес?

— Жених у нас все-таки нервный. Не мельтеши, голубь. По телефону сказала. Серега, то есть ты, проживающий по Заречной семнадцать, квартира двадцать три.

Далее случилось то, чего Лёня никак не ожидал. В четыре голоса и на полную мощь глоток Сергей и его родственники завопили:

— ПЯТНАДЦАТЬ!

— Кого? — не понял Лёня.

— Наш дом пятнадцать, — сказала бабушка.

— Вы перепутали, — облегченно вздохнула мама.

— Семнадцатый следующий, — уточнила Лена.

— Пронесло! — сипло возрадовался Сергей.

Впервые в жизни у него возникло желание перекреститься — поблагодарить Бога, что отвел от него злую судьбу.

Его родственницы, одна кровь, испытали аналогичное желание. Первой перекрестилась бабушка:

— Уберегла, Царица небесная!

Мама, перепутав, в какое плечо после лба тыкать, вслед поблагодарила:

— Спасибо, Господи!

— Тьфу, тьфу, тьфу! — сплюнула через плечо сестра.

Лёня стремительно трезвел и вбуравливался в спинку кухонного диванчика, словно хотел приклеиться навечно.

— Вы чего креститесь и плюетесь в натуре? Мы же сговорились! Серега, скажи! Бабушка Маргарита, в смысле Рита, мы в вашу честь и так далее… Народ! Все назад! Как решили, так и будет!

— Молодой человек, — попеняла бабушка, — мой внук не может жениться на не им беременной девушке. — Секунду помолчала, уловив грамматическое несовершенство словесной конструкции, поправилась. — На девушке, беременной не от него.