Ну, а дальше, по закону подлости, он умудрился собрать все мелкие неприятности, которые имеют привычку случаться с жителями городов, передвигающимися на личном автотранспорте. Для начала его машину заперли во дворе, и он долго бегал, выясняя, что за гад встал не на своё место и перегородил ему выезд. Потом попал в небольшую, но противную пробку. Затем понадобился работникам то ли ГАИ, то ли ГИБДД – бог весть, как их теперь называть, – проводившим очередной рейд, и те долго и нудно выясняли, есть ли у него огнетушитель и аптечка, а также растолковывали необходимость строгого соблюдения правил дорожного движения. Ясень, который в это утро, что удивительно, правила как раз умудрился не нарушить, пыхтел, страдал и удручённо кивал. Наконец, воспитательная беседа была закончена, и его отпустили с миром. Но за это время на пустой до этого улочке откуда-то взялась целая толпа машин, и, как следствие, образовалась очередная пробка. Поэтому, когда один из хозяев модной, быстро развивающейся компании «Авто&мотошик» влетел в свой кабинет, к своему удивлению почти не опоздав, вид он имел крайне дикий и свирепый.

Заглянувший к нему через пару минут Павел посмотрел на мрачного, всклокоченного друга, жадно поглощавшего бутерброды, подсунутые ему любящей младшей сестрой, и запивавшего их холодной водой прямо из чайника, хмыкнул, устроился в кресле и принялся с интересом наблюдать за Ясенем. Тот злобно зыркал на компаньона, но молчал, занятый делом, требующим большой сосредоточенности, – пережёвыванием и глотанием пищи. Проглотив, наконец, последний кусок, он чуть посветлел лицом, плюхнулся в своё кресло и буркнул:

– Проспал я, видишь?

– И только лишь? А то я, глядя в окно, с каким остервенением ты сначала парковался, а потом скакал через лужи, аж испугался и пришёл тебя проведать. И куда мчался? Ну, проспал и проспал, с кем не бывает.

– Со мной не бывает, – Ясень энергично порылся в ящике стола и достал папку с резюме соискателей, – у нас через… – он глянул на часы, – через восемнадцать минут собеседование начинается, а я чуть не опоздал. Хорошо, Вера обо мне позаботилась, бутербродики привезла. А то бы я сидел, общался с людьми, а в животе бурчало от голода.

– А чего она тебя не проконтролировала? Не разбудила?

– Она сегодня у родителей ночевала. Они вчера с мамой и Светкой по магазинам до ночи ездили – свадебное платье Веруне выбирали. Вера маму отвезла и у них и осталась, поздно уже было домой ехать. А я из-за неё проспал!

– Выбрали?

– Что?

– Платье.

– Не-а, ясен пень. Приехали в растрепанных чувствах, а потом позвонили Олежке в его буржуйский Ингольштадт, а он сказал, чтобы не мучилась, здесь не искала, а прилетела к нему и выбрала там. Зря вечер угрохали на магазины. А я из-за неё проспал!

– Слушай, ты, рабовладелец, ты Веруню замучил уже. Она с тобой носится, как с малым дитём. Отвыкай. У неё в октябре свадьба, и уедет наша верная Вера на неметчину.

– И не напоминай. Я и так весь в тоске. Что я без неё делать буду? Ну, Груша, ну, гад! Втёрся в доверие и умыкнул сестру младшую, любимую… А я так радовался, когда он приехал. Пригрели змею на груди!

– То есть пусть бы Груша женился на немке, а Вера куковала в девках?

– Не. Ну, это тоже не вариант. А вот если бы они поженились и Груша вернулся к нам… – Ясень мечтательно посмотрел на потолок, ничего, отрадного взору, на нём не увидел и грустно вздохнул.

– Ладно, сиротинушка, пойдём работать, – встал Павел.

– Пойдём, – Сергей тоскливо посмотрел на папку с резюме, которую так и держал в руках, и снова вздохнул.

– И не вздыхай так, ты меня не разжалобишь, – хмыкнул жестокосердный друг и компаньон.

– Злой ты, уйду я от тебя.

– Да? И куда же?

– В гаражи к Ашоту наймусь жестянщиком.

– И будешь под покровом ночи ворованные тачки разбирать? А, ну да, прекрасная карьера для дипломированного инженера и бывшего хозяина преуспевающей и динамично развивающейся фирмы.

– Почему для бывшего? – насупился Ясень.

– Ты же только что принял решение уходить, – невинно посмотрел на него Павел.

– Фу. Какой ты нетактичный, негибкий, прямолинейный, как деревянный транспортир у моей школьной математички Раисы Яковлевны!

– Транспортир, как минимум, не полностью прямолинейный. Ты, наверное, забыл, как он выглядит.

– Отвянь!

– Бедный мой, в каком обществе тебе приходится вращаться! Как же страдает твоя нежная, деликатная душа!

– Вот именно! Осознаёшь, наконец?

– Осознаю, осознаю! Пойдём уже, трепетный мой. Выберем тебе для разнообразия чутких, с тонкой душевной организацией подчинённых. Глядишь, и жизнь наладится.


Фирма их развивалась с невероятной скоростью. Сначала они занимались исключительно мотоциклами и автомобилями. Но как-то раз их очередной клиент приехал получать расписанную аэрографами машину вместе с женой. В это время в дальнем углу мастерской Павел занимался тем, что малевал, как он сам это называл, на новом холодильнике апельсины в разрезе. Злата придумала, а он воплощал в свободное от работы время. На небывалый холодильник бегали смотреть всей фирмой. От ярких цитрусов становилось веселее на душе, и все наперебой хвалили Злату и Павла.

Жена клиента, увидев расписной агрегат, пришла в неописуемый восторг, и уже на следующий день в «Авто&мотошик» привезли огромный холодильник и стиральную машинку с вертикальной загрузкой с просьбой «нарисовать клубнички и малинки». И понеслось. Пришлось даже открывать ещё одну мастерскую, чтобы не перемешивать спортбайки, чопперы и крутейшие машины с бытовыми помощниками. А то как-то странно смотрелись навороченные «Ямахи», «Кавасаки» и «БМВ» рядом с холодильниками и стиральными машинками.

Дальше больше. Год назад Павел, удручённый пасмурной, дождливой осенью, сделал финт ушами и в знак протеста против плохой погоды покрасил двухскатную красную крышу их особнячка в нежно-голубой цвет и «намалевал» на ней такие натуралистичные облака и яркое летнее солнце, что все только диву давались.

Ближе к весне обрушился вал заказов. В Подмосковье, с их лёгкой руки, наряду со стандартными крышам бордового, красного, зелёного, синего и шоколадного цветов стали появляться кровли, расписанные самым невероятным образом. Каких только заказов не поступало! Делали и горный и морской пейзажи, и стадо гигантских божьих коровок, и прекрасных нимф, и свирепых волков. Последним заказом было выполнить натуралистичное изображение банкноты в сто долларов с обеих сторон двухскатной крыши небольшого магазинчика на Рублёвском шоссе.

И вот теперь требовалось увеличивать штат художников-аэрографов и найти инструктора по промышленному альпинизму. Сначала пытались набирать именно верхолазов и обучать их аэрографии. Но это оказалось почти невозможно, всё-таки художником надо родиться. А вот обучить основным приёмам промышленного альпинизма опытных сотрудников – дело вполне реальное. Именно поэтому на сайте «преуспевающей и динамично развивающейся» компании «Авто&мотошик» появилось объявление о вакансии инструктора по промышленному альпинизму.

Собеседование прошло довольно удачно. Из нескольких претендентов на работу у них выбрали пятерых, особенно понравившихся, в том числе и искомого верхолаза. Оказался он весёлым загорелым черноволосым парнем с невероятно синими глазами и открытой щербатой улыбкой. Вообще вид он имел такой располагающий и свойский, что и Павел, и Сергей, увидев его, всерьёз пытались вспомнить, не были ли они знакомы с Васей Воропаевым – а именно так звали их нового сотрудника – раньше.

Воропаев, которому предложили выйти на службу завтра же, согласился и попросил разрешения не уходить, а сразу включиться в работу, познакомиться с коллегами и осмотреть «Авто&мотошик». Ему, разумеется, разрешили, и новообретённый инструктор отправился в свободное плавание по фирме.

К вечеру он успел со всеми перезнакомиться, сделать несколько дельных предложений и очаровать буквально всех. Посмеиваясь, Павел смотрел в окно, как Вася помогает Елизавете Фёдоровне тащить коробку с какими-то документами из их служебной машины внутрь здания, а она, обычно неприступная и холодная, идёт рядом и с милостивой улыбкой кивает в ответ на какие-то его слова. Это королева Елизавета, которая даже к Ясеню до сих пор относится как к постоянно досаждающему ей детсадовцу!

– Какой хороший парень! – не выдержал Павел.

– Я тоже в восторге, – согласился Ясенев, – по-моему, редкая удача, что мы его заполучили. Как хорошо, что он решил подыскать новую работу поближе к дому и увидел наше объявление.

– Да уж. Народ он очаровал. Надеюсь, что и профессионализм его будет на таком же уровне, как умение общаться.

– Я звонил на его прошлую работу. Там волосы на себе рвут из-за его ухода. Кадровичка, жуткая мымра, судя по голосу, узнав, кем я интересуюсь, сразу начала щебетать и вибрировать: ах, Васенька, ох, Васенька! А это о многом говорит. Кадровички – они редко кого любят и ещё реже хвалят.

– Полностью с тобой согласен. Вот видишь, жизнь и вправду начинает налаживаться.

– Надеюсь, – буркнул Ясенев, доставая из кармана зазвонивший телефон, – да! Алё! Да, мам… Что? Фу-у, ну это ерунда. А то ты меня напугала сначала. Сделаю, ладно… Не волнуйся… Сделаю, сделаю… Я же обещал…

– Что случилось?

– Да смех и грех. Светкины архаровцы мамины лекарства от давления стащили и в унитазе утопили. Сестрице сегодня по каким-то делам надо было съездить, вот она этих обормотов родителям и подкинула. Ну, а тут как всегда: не понос, так золотуха.

Двухлетние сыновья-близнецы старшей сестры Ясеня, ангельской внешности молодые люди, отличались феноменальной шустростью, невероятной фантазией, устойчивой тягой к экспериментированию и умением ускользать из-под любого бдительного ока. Бесконечные истории про их похождения Павел любил и теперь с интересом слушал, задавая уточняющие вопросы:

– И что? И как?

– Да лекарства эти по часам пить надо, обязательно. Вечером второй приём. Мама побежала в аптеку, там нет, сказали, что только в Москве купить можно. Вот она и просила привезти по возможности.

– Ну, так давай, поезжай искать.

– Ты не против?

– Против, конечно, а что, незаметно?

– Лунь, ты, ясен пень, самый лучший начальник изо всех начальников! – Сергей подошёл к другу и звонко чмокнул того в бритую щёку.

– Конечно, – кивнул Павел, демонстративно достав кипенно-белый носовой платок и тщательно вытирая щёку, – особенно если учесть, что тебе-то я всего-навсего компаньон, а уж никак не начальник. И хватит целоваться, несдержанный мой! Что о нас подумают?

– Фу-ты ну-ты! Что ты вытираешь? Ну, что ты там вытираешь? Я тебя что, обслюнявил, что ли? Я ж не собачка породы боксёр! Что подумают, что подумают?! Правду подумают! Что я тебя люблю!

– Ой, Ясень, слава богу, мы с тобой не в звёздной тусовке вращаемся, а то не избежать бы нам ненужной славы.

– Да ради бога! Мне от этого ни горячо ни холодно. Это ты у нас человек женатый и должен заботиться о спокойствии Златика… А я… А, впрочем, что я? Какое у нас сегодня число? Двадцать первое?

– Двадцать первое, – кивнул заинтригованный Павел.

– Ну, до четырнадцатого октября я ещё подожду, раз обещал, а там… – он многозначительно замолчал.

– Что там?

– А вот не скажу! Ты от меня Златку скрывал? Скрывал! И я тебя, гада ползучего, помучаю! О, почти стих вышел!

– Ну-ка, колись! – Павел, угрожающе растопырив пальцы на обеих руках и шустро шевеля ими, поднялся из кресла и пошёл на друга.

– Люди добрые! – заголосил Ясень, не очень, впрочем, громко. – Спасите! Помогите! Хулиганы щекоткой угрожают.

– Не блажи! Я тебя не больно защекочу. Но если опасаешься, то лучше всё-таки признаться. Сдавайся!

Ясень вскочил, обежал вокруг кресла и прикрылся его высокой спинкой, как щитом, пискнув:

– Русские не сдаются!

– Сдавайся! Ты не русский! У тебя дед – белорус…

– А белорусы – тем более!

– У тебя бабушка – украинка!

– Украинцы тоже стойкий народ!

– Короче, – фыркнул Павел, не выдержав, и опустил руки с уставшими от постоянного угрожающего шевеления пальцами, – сдаваться ты не намерен? И будешь молчать?

– Да ладно, – насмешливо протянул Ясень, выбираясь из-за стула, – так и быть, расскажу. А то помрёшь ещё от любопытства.

– Давай, выкладывай.

– Короче, я решил, что если до четырнадцатого октября Лёлька не соизволит появиться в моей жизни, то я буду помогать Господу Богу, как ты и советовал, и сам её найду.

– Да ты что? – изумился Павел. – Решился? Ну, молодец! Давно пора. А то вон одичал совсем, на меня с поцелуями кидаешься. И как будет хорошо… – мечтательно протянул он. – Станешь себя плохо вести, а я Лёльке буду звонить, жаловаться. Пусть меры принимает!

– Сейчас я передумаю! – злобно рявкнул Ясень.

– Молчу, молчу! – притворно испугался Павел. – Не буду, не буду жаловаться. Веди себя плохо, можешь даже безобразно! Только позвони Лёльке.