Но тут из кустов вдруг выскочила Лёлька – Ясень аж застонал в голос – и удивлённо, но радостно спросила:

– Иван Николаевич, дорогой, вы?

– Я, Оленька, – с нескрываемой нежностью сказал всё тот же голос, и Ясень, не отпуская своей слабо рыпающейся добычи, медленно повернулся к ним. В паре метров от них стоял высокий, худой, немолодой уже человек, за его спиной виднелись пятеро крепких парней. «Один не справлюсь, – безнадёжно подумал Ясень, но потом в нём взыграл азарт, и он мысленно махнул рукой, – но и без боя не сдамся. Жаль, Пашки с Грушей нет рядом. Тогда ещё вопрос, кто бы победил…»

– Как вы себя чувствуете? – Лёлька подошла и ласково тронула мужчину за рукав. Тот притянул её к себе и чмокнул в щёку:

– Спасибо, моя любимая девочка, гораздо лучше. И я подозреваю, что ещё и гораздо лучше, чем все здесь присутствующие, понимаю, что происходит.

– Видимо, да, – кивнул Ясень, – так, может быть, поделитесь информацией?

– Непременно, – согласился Орехов, с симпатией глядя на него, – но лучше бы в другом месте. Оля, мы можем поговорить где-нибудь в тепле?

– Конечно, можно поехать к моей бабушке.

– Поехали, – скомандовал Иван Николаевич, и все развернулись в сторону дороги. Сергей дёрнул за шкирку своего пленника.

– Дядя! – робко окликнул тот.

Орехов обернулся, брезгливо посмотрел на него и приказал:

– Освободите парня от этого… слизняка.

Сергей напрягся. Двое из его свиты шагнули к застывшему Ясеню, аккуратно вынули у него из онемевшей уже руки Павла и под руки, волоком, потащили вслед за Иваном Николаевичем.

Пленник заверещал, причитая:

– Дядя! Что происходит, дядя?! Пустите! Пустите меня, уроды!

– Молчи, слизняк, это я у тебя хотел бы узнать, что происходит, – презрительно процедил его дядя и тепло позвал замерших в изумлении у сарая Ольгу и Сергея:

– Пойдёмте, ребята. Уже совсем поздно, а у нас ещё долгий разговор впереди.


Выйдя на дорогу, они увидели две большие чёрные машины, стоявшие под старой ветлой неподалёку от того места, где Сергей бросил велосипед. И ещё один джип мокро блестел под фонарём в отдалении, на дороге, ведущей к карьерам.

– Твой конь? – доброжелательно спросил у Ясеня, кивнув на валяющийся на траве «Салют», один из сопровождавших Орехова.

– Мой.

– Сейчас прихватим с собой, – хмыкнул парень, – и ловко закинул звякнувший велосипед на крышу «Гелендвагена», быстро прицепив к дугам, специально приспособленным для перевозки двухколёсного транспорта. Безобидные дуги эти забавно и трогательно смотрелись на машине агрессивного дизайна и соответствующей репутации. Сергей и Ольга дружно фыркнули. Парень обернулся и подмигнул им – в свете нескольких фонарей это было хорошо видно – будто поняв причину их веселья.

Другой молодой человек порылся в карманах у понуро стоящего под фонарём Павла, достал связку ключей от машины и пошёл к джипу, стоящему поодаль. Вскоре мигнули фары и заурчал мотор, автомобиль, переваливаясь на неровной дороге, подъехал к ним. Все погрузились по машинам. Ольгу и Сергея Иван Николаевич позвал к себе в «Хаммер», а Павла засунули на заднее сидение его собственного автомобиля. Совершенно ничего не понимающий Ясень стиснул руку Лёльки и шепнул:

– Не боись, прорвёмся.

– Спасибо, милый, – тоже еле слышно промолвила она.

Машины тихо зашуршали по песку и выехали на асфальт. У дома Матрёны Ильиничны процессия оказалась буквально через несколько минут. Дорогу у Ольги никто не спрашивал. Удивлённо переглянувшись, Лёлька и Ясень выбрались наружу и пошли к крыльцу. Навстречу им выскочила бледная бабушка:

– Нашёл! Нашёл, Серёженька, родненький ты мой! Вот спасибо! – она бросилась их обнимать, не замечая за их спинами гостей.

– К нам гости, бабуль.

– Да? – растерянно всполошилась она. – Конечно, конечно! Здравствуйте! Проходите в дом. У меня там тепло и пироги ещё горячие.

Войдя в ярко освещённые сени, Иван Николаевич остановился на пороге и, смущённо кашлянув, сказал:

– Здравствуйте, Матрёна Ильинична!

Бабушка, побежавшая было накрывать на стол, замерла и медленно повернулась на голос:

– Здравствуйте… – она повела глазами по хорошо освещённому лицу гостя, узнавание вдруг тронуло её губы, и бабушка удивлённо и недоверчиво улыбнулась:

– Ваня? Ваня Орехов?

– Я, Матрёна Ильинична, – Иван Николаевич широко, радостно улыбнулся в ответ, как-то сразу вдруг помолодев.

– Но как? Откуда?! – всплеснула руками бабушка Ольги.

– Я всё вам расскажу, но чуть позже, ладно?

Она внимательно и встревоженно посмотрела на него и кивнула:

– Хорошо, Ваня, конечно, проходи, мой дорогой.

Ольга, ровным счётом ничего не понимавшая, попыталась спросить у Ивана Николаевича, что происходит. Но он лишь многозначительно улыбнулся и повторил другими словами:

– Всё потом, Оленька.

Они все гуськом вошли в большую светлую комнату и расселись у стола. Только Сергея и Ольгу бабушка погнала переодеваться. Отец Ольги, одежду которого за неимением другой выдала Ясеню Матрёна Ильинична, был человеком некрупным, и Сергею пришлось выйти к гостям в виде довольно комичном. Старые, списанные «на дачу» тренировочные заканчивались выше, на середине икр, футболка, тоже давно уже годная только для сельскохозяйственных работ, чересчур плотно облегала торс, а сверху сердобольная бабушка накинула на до костей продрогшего Сергея свой тёплый оренбургский платок.

Лёлька, увидев его выходящим из комнаты, не выдержала и прыснула, улыбнулся по-доброму и Иван Николаевич, его ребята, скромно рассевшиеся вокруг стола, лишь зыркнули быстро, но сдержались. Вообще Сергею показалось, что они смотрят на него с явной симпатией. По-прежнему ничего не понимая, он тоже устроился на свободной табуретке. Рядом, почти прижавшись к нему, села Лёлька.

Павел, тот самый Павел, о котором он столько слышал, но которого увидел только этой страшной ночью возле сарая, сидел, нервно ёрзая на венском стуле и поглядывая на дядю. Тот его ищущий, боязливый взгляд игнорировал, что, очевидно, ещё больше нервировало племянника.

Бабушка, пока внучка с прошлым и будущим внучатым зятем переодевались, накрыла на стол, выставив огромные блюда с пирогами, чашки и самовар. Гости не без удовольствия пробовали угощение, лишь Павлу никто ничего не предлагал. Матрёна Ильинична потянулась было к нему, но Иван Николаевич мягко тронул её за руку с чистой чашкой:

– Не надо.

Она удивлённо покачала головой, но больше попыток накормить странного гостя не делала.

– Ну, что ж. Все на месте, – прервал тишину Иван Николаевич, – давайте поговорим. Оленька, расскажи-ка нам, что сегодня стряслось?

Ольга помолчала немного, закусив бледную губку, но потом, словно взяв себя в руки, начала.

– Я гулять пошла где-то в половине восьмого. Хотела на почту сходить, Серёже позвонить. Мы договаривались, что будем вечерами созваниваться. Шла себе по улице. Тут около меня остановилась машина, «пятёрка» тёмная какая-то, чёрная или синяя, может быть. Уже темно было, цвет точно не разобрать. Я даже не испугалась, потому что у нас в посёлке всегда тихо было, все свои, никто никого не боится. Дверца приоткрылась, и шофёр ко мне потянулся, будто спросить что-то. Мне даже показалось, что уже спросил, да я не расслышала. Ну, я и шагнула поближе…


Ольга шагнула поближе и нагнулась:

– Что вы говорите?

– Как в Павлово-Посад проехать?

Говорил водитель тихо и чуть сдавленно, но её это совершенно не насторожило. Ольга чувствовала себя в Больших Дворах в полной безопасности. Она наклонилась ещё ниже, начав объяснять:

– Смотрите, вам вот до той развилки, а дальше дорога пойдёт большая, та, что правее…

В этот момент её сильно дёрнули за руку, она оступилась, неловко, боком влетела в салон и уткнулась лицом в какую-то тряпку. Очнулась в полной темноте на чём-то твёрдом и грязном. Невыносимо дуло, болело затёкшее связанное тело и сильно ныли челюсти, между которыми была вставлена тряпка. Судя по вкусу и запаху, тошнотворно-грязная.

Она ничегошеньки не понимала. В голове билась мысль:

«Вот теперь я пропала. Совсем пропала».

Было так темно, что она почти ничего не могла рассмотреть. С трудом покатавшись по полу, напряжённо вглядываясь слезящимися от поднятой пыли глазами во мрак, определила лишь, что она в каком-то сарае, совершенно незнакомом. Было безумно страшно, так страшно, как не было ещё никогда. То есть абсолютно никогда.

Вдруг ей показалось, что где-то вдалеке кто-то закричал, залаяли собаки. Она, вытянувшись в струнку и с трудом оторвав голову от пола, попыталась разобрать хоть что-то. Но снова наступила тишина. Такая угрожающая и опасная, что Ольгу стало трясти. А потом раздались шаги, кто-то подошёл так близко, что через тонкую дверь было слышно даже дыхание…

– Ничего себе, я пыхчу, оказывается, – покачал головой Ясень.

Парни Ивана Николаевича, не сдержавшись, дружно хрюкнули, интеллигентно попытавшись сдержать смешки. Лёлька нежно улыбнулась Сергею и продолжила:

– И тут я поняла, что это смерть моя пришла…

– Гайморитная, – добавил неуёмный Ясень.

– Ну, с насморком точно, – согласилась Лёлька, его Лёлька, живая и почти невредимая.

– Да я вымок до нитки, и с волос ручьями текло. Вот я и отфыркивался.

– Но я-то не знала, что это ты. И меня эти душераздирающие звуки просто в ступор ввели. Потом что-то так… вжжжи-и-ик! И дверь стала раскрываться.

– Это я ломик из металлических скоб выдёргивал.

– Теперь-то понятно. Но тогда звучало ужасно угрожающе. Вот я и не сдержалась и запищала от ужаса.

– А я это услышал и очень испугался, что и здесь тебя нет, а только крысы прячутся.

– Слава богу, это была я. Одна, без крыс. Я бы с ума сошла, если бы там ещё и крысы были! – в ужасе передёрнула плечиками Ольга. – Ну, и всё… Ты меня спас, любимый. А больше мне сказать нечего.

– Ясно, – протянул Иван Николаевич, – тогда давайте послушаем версию Сергея.

– Да моя версия проще пареной репы. Пропала Лёлька, моя Лёлька, которая согласилась выйти за меня замуж!

– Как?! – вскинулся не подававший до этого признаков жизни Павел.

– Слушай, сам не верю, да? – хмыкнул Ясень. – Я, бросив работу и дела, нёсся к ней на крыльях любви, а она пропала! Ну, я и поехал её искать.

– А чего на велике? – не выдержал один из парней.

– На машине не везде проедешь. Я же в этой деревне все дорожки и тропинки знаю, в детстве часто у дяди отдыхал. Вот и решил, что на двух колёсах мне будет сподручнее. Всё проклял, конечно. Потому что промок до костей. Но в итоге прав оказался. Будь я на машине, Лёльку бы точно не нашёл!

– А как ты на меня вышел?

– Он нашёл на дороге что-то, – пояснил блондин, грузивший на машину «Салют», и в ответ на изумлённые взгляды Лёльки и Сергея пояснил:

– Я в кустах сидел, за ситуацией следил.

– Ну, мне это совершенно ничего не объясняет, – хмыкнул Ясень, – но я так понимаю, что разгадка будет позже, поэтому продолжаю. Да, я нашёл Лёлькину стрекозу, которую сам ей накануне подарил, – он встал, сходил в комнату, где переодевался, и принёс бирюзовую стрекозку, показав её всем. Ольга обрадованно взяла её с ладони Сергея и моментально заколола ей узел волос.

– И я понял, что, возможно, Лёлька где-то близко. Так и оказалось. Не успели мы выйти из сарая, как послышались шаги и явился вот этот в высшей степени достойный молодой человек, который, как я понимаю, и похитил мою Лёльку, – Ясень широко указал на Павла. Тот вздрогнул и ненавидяще посмотрел на него. – Когда он выходил из сарая, я его схватил, а потом появились вы. Всё, моя версия закончена.

– Спасибо, Серёжа, – кивнул Иван Николаевич. – Ну, что ж, теперь предоставим слово моему племяннику.

– Я ничего не знаю, – буркнул тот, – я вообще ничего не понимаю, дядя! Что это за спектакль вы тут устроили? Что происходит?

– Ты не нервничай, Павлик, сейчас во всём разберёмся. Расскажи-ка нам, как ты у этого старого сарая оказался.

Павел раздражённо дёрнул уголком рта, но всё же заговорил:

– На днях мы с Олей очень поссорились.

– Мы не ссорились, Паша! Мы поговорили, и, как мне показалось, ты понял, что нам действительно надо расстаться.

– Неважно, – взгляд, который Павел кинул на Ольгу, был каким угодно, но только не взглядом любящего мужчины, – но сегодня я вдруг почувствовал какое-то беспокойство и решил съездить проверить, как ты тут.

– Но как…

– Я знал, где ты. Волновался за тебя, следил за тобой и видел, куда этот, – он дёрнул головой в сторону Сергея, – тебя увёз.

– Подожди, Паша, но это невозможно. Потому что мы уехали из Реутова позавчера утром, после пожара. У нас входную дверь подожгли, – пояснила она бабушке и Ивану Николаевичу.

Старушка в ужасе всплеснула руками, а Орехов молча кивнул.

– Ну, так вот. Мы уехали утром после пожара. Потом весь день были в Никольском, вечером я поехала ночевать к Серёже, он не хотел меня одну оставлять. А на следующий день мы только за вещами заехали ко мне. Ты же не робот, чтобы так долго за нами следить.