– Мы всё представляем, Ольчик! Расскажи нам про дом!

– Дом хороший, Лика, большой. Нам с мамой даже слишком просторно в нём. Мама так красиво его обставила…

– Ну, мы всё переделаем под нас. Мамин вкус – это мамин. А вкус жены важнее. И я не Лика, а Анжелика, – проворковала гостья, страстно заглядывая Олегу в глаза. Для этого ей пришлось несколько скукожиться.

– Так и он не Ольчик, не Ольгунчик, не Олегочка и даже не Олегушка, – ласково, так ласково, что у Павла свело челюсти, улыбнулся Ясень, – он Олег. В крайнем случае Олежа. Но это только для своих.

Анжелика мазнула по нему невидящим взглядом и продолжила:

– Ты ведь отселишь маму, когда мы поженимся?

– Куда? – растерялся окончательно деморализованный Олег.

– Лучше всего в Россию. Чем дальше родственники, тем сильнее любовь.

– А давайте споём! – Коля Осоргин схватил гитару и, не дожидаясь согласия остальных, ударил по струнам. Злата благодарно посмотрела на него и длинно выдохнула. Все вразнобой, преувеличенно громко запели.

Ясень, воспользовавшись ситуацией, не без труда отцепил Анжелику от Олега и голосом искусителя шепнул ей:

– А вот Коля, ну, тот, который поёт, владеет сетью автомагазинов.

Девушка с интересом посмотрела на Колю, который, кстати, был давно и счастливо женат на их же однокурснице Ире Самойловой, сидевшей сейчас рядом с ним. Но об этом факте биографии владельца автомагазинов хитрый Ясень умолчал.

– Олигарх? – спросила она с придыханием.

– Ну, не так чтобы уж олигарх… Но вполне состоятельный человек… Нам всем до него далеко. Рекомендую.

И коварный Ясень, оставив Анжелику переваривать информацию, удалился на кухню. Там Сергей и присоединившийся к нему Павел устроили Олегу форменный допрос:

– Кто это?! Что это?! – шипел Ясень, зверски вращая глазами. – Ты что там, на неметчине, ополоумел совсем?

– Да, Олеж, ты откуда её взял? Она же думает только о том, как тебя на себе женить, переехать в твой большой дом, купить новую большую машину, желательно американскую, и отправить тётю Аню обратно в Россию.

– А потом она заведёт себе «фрица», обдерёт тебя как липку и будет жить припеваючи в твоём доме. Ты что, этого не понимаешь?

– Теперь понимаю, – Олег совсем приуныл, – я всё понимаю. Кто ж знал, что она такая? Мы когда с ней познакомились, она себя по-другому вела.

– Где вы с ней познакомились и как вела?

– Да в Кашире…

– Где?!

– В Кашире, когда я ездил бросать курить. Она тоже к этой бабульке пришла.

– Зачем? Венец безбрачия снимать?!

– Не знаю. А что такое венец безбрачия?

– Понятно. Потом объясню, про венец, в смысле. Пришла, сняла и на месте поймала лоха. То есть тебя. Что ты ей про себя рассказывал, наивный ты наш?

– Ну, про то, что живу в Германии, что работа хорошая…

– Всё ясно.

– Да нет, она славная девушка. Она совсем по-другому себя вела…

– Как?! Ну как она себя вела?

– Слушала так внимательно…

– Ага. Вот всё, что нам, мужикам, нужно. Она тебя на это и поймала. А заодно и много интересного про тебя узнала.

– Ой, Ольгунчик, боюсь, нам теперь от неё отвязаться просто так не удастся. Или ты в неё и вправду влюблён и отвязываться не хочешь?

– Не называй меня Ольгунчиком! Ребят, что же делать-то? Я не влюблён. И отвязаться хочу. Очень! Только совсем не знаю, каким образом. Я, когда её сегодня увидел, чуть не упал. Не пойму, что со мной там, в Кашире, было. Мне она тогда показалась такой милой, такой непосредственной…

– Ага, вот так мило и непосредственно чуть не взяла тебя в оборот и не изуродовала тебе жизнь. Ты в Кашире случайно не пьяный был?

– Нет, вы что?!

– Мы не что. Это ты что. Может, тебя бабка та чем опоила? Давала она тебе что-нибудь?

– Давала. Настой какой-то.

– Вот, наверное, с настоя тебя и повело. Ударил он тебе по шарам. Да так, что ты не нашёл себе никого лучше, чем Анжелика Криволапова. У вас, надеюсь, ещё не слишком далеко зашло?

– Нет! – совсем испугался Олег. – Гуляли только, разговаривали, в ресторан сходили.

– В «Макдональдс»?

– Почему в «Макдональдс»? В «Пушкин».

– О боги! Что ж ты такой наивный-то у нас?

– Ребят, что делать-то?

– Что-что? Надо как-то ситуацию в нашу пользу отыгрывать.

– Как?!

– Ну, пока мы её на Колю переключили. Теперь надо с ним и Иришкой договориться, чтобы они подыграли.

– А дальше-то что? Она же станет к нему липнуть.

– Да пусть липнет. Это ровно до того момента, как он из дома выйдет. А там у него охрана. Вон, в машине сидят. Хорошие ребята, крепкие. Уж как-нибудь они с ней справятся. А тебя она затопчет. Это ж не женщина – это боевой слон Александра Македонского!

– Ты не переживай, – пожалел совсем сникшего Грушина Павел, – до завтра продержимся, а утром мы улетаем в Геленджик.

До утра они продержались. Введённый в курс дела Коля Осоргин развеселился и охотно согласился подыграть, сказав:

– Ну, наконец-то появилась возможность Олежку отблагодарить за экзамен по сопромату. Помнишь, ты меня выручил? А я, между прочим, до сих пор тебе не отплатил. Вот и поквитаемся.

– Отпусти меня, Емеля, я тебе пригожусь, – хохотнул довольный тем, что всё так удачно складывается, Ясень.

Ирочка Осоргина тоже согласилась подыграть, старательно делала вид, что она Коле лишь старая приятельница, и заговорщицки шептала Анжелике:

– Он очень состоятелен, Анжеликочка. Олег что? Ну, голова светлая, ну, в Германии работает. Но ведь наёмный работник. А Коля – сам себе хозяин.

– Но ведь Европа! – возбуждённо восклицала охотница за мужьями.

– Европа – это мелко, – не соглашалась Ира, – за Россией будущее. Или вы его любите, Олега-то?

– Нет, моё сердце совершенно свободно, – проворковала обольстительница, плотоядно глядя на высокого широкоплечего Осоргина, – пожалуй, он мне куда больше подойдёт, чем этот задохлик.

В этот момент к ней подсел проинструктированный друзьями «задохлик» Олег и завёл:

– Анжелика, душа моя, приглашаю тебя к себе в Германию. Познакомлю с мамой. Мама у нас глава семьи, она…

– А у Николая родители есть? – проигнорировала его бывшая невеста. Почему-то спросить о наличии жены ей даже не пришло в голову.

– Есть, – улыбнулась Ирина, – но они живут у сестры Осоргина, в Питере.

– Чем дальше, тем роднее, – удовлетворённо кивнула Анжелика Криволапова, – а сестра замужняя или бобылка?

– Замужняя. Муж владеет автомойками. У них четверо детей.

– Пойдёт, – гостья потёрла ладони и, не сказав больше ни слова ни Ирине, ни жестоко покинутому Грушину, пересела к Николаю, обольстительно прижавшись к его руке выдающимся бюстом.

– Мадам Грицацуева, – снова вспомнил Ильфа и Петрова начитанный Ясень и закатил глаза, – знойная женщина, мечта поэта. Тебе, Груша, не жаль такую упускать?

– Не жаль, она не мой идеал женщины, – буркнул всё ещё не верящий в своё счастье Олег, – спасибо, Ясень ты мой дорогой.

– Не за что, – Сергей хлопнул его по плечу с такой силой, что Грушин закашлялся.

– Это у тебя от курения! – не упустил возможности позанудствовать Ясень. – Эх, Олежа, хорошо-то как, что ты приехал!

Отвратительно начавшийся вечер дальше покатился вполне приятно и весело. Анжелика старательно строила глазки Осоргину. Николай, давно и прочно женатый, неумело флиртовал с ней. Ирина хохотала до икоты, глядя на мужа и обольстительницу, и шепталась со Златой. Остальные просто весело проводили время.

Поднимали тост за тостом. Пили за Олега, за хозяев дома, за всех гостей по очереди. В основном народ собрался непьющий или малопьющий, но это веселью не мешало. Разливали сухое вино, компоты, морсы. Только Анжелика Криволапова с удовольствием употребляла водку, при этом практически не пьянея.

Павел, которому досталась роль тамады, вспомнил буквально всех. Когда произносил тост за Ясеня, Сергей шумно пыхтел, краснел и смущался, делая вид, что это всё вовсе не про него. Зато, как только Рябинин предложил выпить за их бесценного Серого Фиму, друга юности, и второе лицо на фирме громче всех поддержало тост за лицо под номером три. Павел, никогда не упускавший возможности похвалить своих сотрудников, а тем более друзей, произнёс целый спич:

– Влад, Сима ты наш, спасибо тебе за всё. За твой каторжный труд на благо родной «шарашкиной конторы», за светлую голову! Вот честное слово, ты да Ясень с Верой – моя поддержка во всех начинаниях. Не было бы вас, не было бы нашей фирмы. Я всегда говорю – Злата не даст соврать – что ты третий человек у нас. Но совершенно незаменимый. За тебя, Сим! Какое счастье, что ты с нами!

Серый Фима опустил глаза. Ясень подскочил к нему, облапил так, что тот пошатнулся, и горячо добавил:

– Вот тебе я Пашку могу спокойно доверить! Золото ты наше… самоварное, как говорила моя бабушка.

Все засмеялись, и вечер продолжился ещё и ещё тостами, песнями, танцами.

Наконец, Коля Осоргин поднялся, ловко и ненавязчиво стряхнул с онемевшей руки Анжелику, попрощался с хозяевами и другими гостями и направился к выходу. Оторопевшая Криволапова, у которой из-под носа уводили желанную дичь, быстро отыскала в прихожей сумочку и, не сказав никому ни слова, выскочила вслед за удаляющейся по тропинке целью. Остальные высыпали на большое крыльцо.

Николай шёл быстро, навстречу ему из «Мерседеса» поднялись охранник и шофёр, из машины сопровождения выскочили ещё двое. Обольстительница, оступаясь на высоченных каблуках, не предназначенных для передвижения по дачным дорожкам, никак не могла догнать Осоргина. Пара секунд – и он был уже в автомобиле. Анжелика Криволапова кинулась было за ним, но путь ей мгновенно преградили охранники. Ещё минута, и обе машины с буксом стартанули в сторону Москвы. Неудачливая охотница растерянно постояла пару минут, потом повернулась и хотела было направиться обратно к дому Рябининых. Но налетела на Сергея Ясенева, ткнувшись ему в широкую грудь.

– Ой… Яков!

– Я не Яков.

– Ну, простите. Как вас там? Я… Яс… Ясень! Дикость какая-то, а не имя, – она немного пожевала губами и капризно поджала их, отчего её кроваво-красный ротик стал сильно смахивать на рот рыбки сомика. У маленького Серёжи Ясенева был аквариум, в котором жили в том числе и сомики. И он очень любил наблюдать, как они ползают по стеклянным стенкам и именно вот таким образом скукоживают ротики.

– Это не имя.

– Ну, как вас зовут?

– Сергей.

– Сержик, мне очень нужен телефон этого Коли, – Анжелика махнула рукой в сторону, куда умчались машины.

– Ликуся, у меня его нет.

– Я не Ликуся!

– А я не Сержик!

– Ну, дайте же мне телефон!

– Не дам. У Коли жена и дети. Трое. Или вы к ним в няньки хотите пойти?

– Как жена и дети?! Вы же не говорили!

– А вы не спрашивали.

– С другой стороны, это неважно. Дайте телефон!

– А вот теперь я вам телефон тем более не дам.

– Я всё равно узнаю!

– Да, пожалуйста.

– Пустите меня обратно. В дом.

– Не пущу. Вас там никто не хочет видеть.

– Там Олюнчик.

– Олюнчика вы три часа назад бросили на глазах у шестнадцати свидетелей. Постеснялись бы про него вспоминать. Идите уже с миром, Анжелика Криволапова. Или вам такси вызвать? Я готов оплатить, – Ясенев достал мобильный.

Она посмотрела на него с ненавистью, но от такси не отказалась. У Сергея извозом подрабатывал знакомый, живущий в двух кварталах от Рябининых. Поэтому приехал он буквально через десять минут. И все эти десять минут они с Анжеликой Криволаповой стояли друг против друга, и она сверлила его злым взглядом, а он смотрел поверх её головы на берёзу, под которой, как ему рассказывала Злата, недавно признался в любви своей Ирине ещё один их друг, Андрей Симонов.

Сергей стоял, глядел на дерево и думал о том, что, к счастью, не все девушки такие, как Анжелика. И что есть в мире Злата, Ирина, которая скоро станет Симоновой, другая Ира, Осоргина, влюблённая в своего Колю ещё со школы, и его Лёлька.

Когда в конце улицы появился, наконец, автомобиль, Анжелика Криволапова, будто вспомнив о чём-то, вдруг отмерла:

– Вы ещё пожалеете!

– Маловероятно, – усмехнулся Сергей.

– Обещаю!

– Приятно видеть уверенную в себе женщину. Ох, Анжелика, Анжелика, что ж вы такая глупенькая-то?! Вам бы себя чуть по-другому вести, глядишь, уже давно были бы замужем. Мужчины ведь не такие дураки, как вы почему-то думаете.

– Именно что дураки! – обозлённо откликнулась красотка.

– Ничего у вас так не выйдет, – покачал головой Сергей.

– Посмотрим! – в крайнем раздражении рявкнула Анжелика Криволапова и хлопнула дверцей перед его носом.

Потом подумала, опустила стекло и стервозно потребовала:

– Обещали заплатить – действуйте. Я вас за язык не тянула.

Сергей тихо засмеялся, неспешно обошёл автомобиль и расплатился с шофёром. Загудел мотор, и машина тихонько тронулась, постепенно скрывшись в летних сумерках.