— Смею заметить, старшой, что благотворительность начинается с дома. Словом, нравится не нравится, а эту неделю придется тебе поиграть в другие игры.

Адам издал тяжелый вздох.

— Ну ладно, ладно. Сдаюсь. Так во сколько, ты говоришь, у меня встреча с этим парнем из профсоюза?

— В восемь, — твердо проговорил Пит. — И не с парнем, а девицей.

Адам немного оживился.

— О! Может, все будет не так уж скучно в конце концов.

— Ей пятьдесят два стукнуло — это железная леди, годная лишь на гвозди.

— О! — только и вымолвил Адам.

* * *

Утреннее солнце струило свои лучи в столовую, где Джессика Форчэн, одетая в это дивное утро начальной осенней поры в платье пастельных тонов, с наслаждением завтракала свежеиспеченными сдобными булочками с клюквенным вареньем, запивая их кофе и внимая щебетанию малиновок за окном. В столь ранний час она никого не ждала и собиралась было взять еще одну булочку, как вдруг в комнату вошел Адам. Мало того, что в такое время явление это было чем-то невероятным, Джессика не могла припомнить, когда в последний раз видела внука в таком чопорном деловом костюме цвета военно-морского мундира.

Адам улыбнулся, чмокая бабушку в щеку.

— Доброе утро, распрекрасная.

Джессика подозрительно уставилась на него.

— Что я слышу? И это все, что ты можешь сказать?

Адам налил себе кофе. Сделав глоток, он поставил чашку.

— Я бы с удовольствием посидел с тобой и поболтал, но, как говорится, волка ноги кормят: пораньше начнешь, быстрей закончишь. — Довольный, он потер ладони. Аспирин начал действовать, и Адам воспрянул духом.

— Адам Форчэн, что это ты такое несешь? — В голосе ее звучала не только насмешка, но и явная любовь.

— Что несу? Какая ты, бабушка, подозрительная. — Адам наклонился к ней поближе. — Бабушка, какие у тебя большие глаза. Какие у тебя большие уши... — Он вскрикнул, не закончив, потому что Джессика схватила его за ухо и потрепала.

— Случалось, в такое время ты возвращался домой, Адам. Но за последние двадцать лет я что-то не припомню, чтобы ты вставал в такую рань. С чего бы это?

Адам ущипнул бабушку за нос.

— Работа! Для чего еще мужчина встает в такой час?

— Когда это ты успел вступить в ряды рабочего класса?

— Что тут такого удивительного, если я покажусь в магазине в кои-то веки! — воскликнул он с напускным негодованием. — В конце концов, я состою в компании или нет? Надо быть... э-э... поближе к жизни. Вникать в дела. Тянуть лямку. Тем более, когда Пит где-то за тридевять земель, а Тру прикован к койке после операции аппендицита. Поэтому, как видишь, сегодня я ранняя пташка; пойду в контору, гляну... что там делается. Внесу свой вклад, так сказать.

Джессика улыбнулась и с добродушной насмешкой заметила:

— Какое чувство ответственности! Твой отец — мир праху его — гордился бы тобой, Адам. И я тоже.

— Еще бы. — Адам чувствовал, как начинают гореть щеки. Почему любой женщине он что угодно может наплести, но только не своей бабушке? Ее не проведешь... Адам вздохнул. Что толку вилять? — Ну, куда денешься. Это Пити позвонил и велел мне поднять... э-э... задницу и топать в денверский универмаг, а то там вот-вот разразится забастовка. У меня голова с похмелья раскалывается, я как выжатый лимон, а мне, видите ли, надо идти встречаться с профсоюзным боссом, да еще бабой, и вести переговоры о том, в чем я разбираюсь как свинья в апельсинах.

— Не сомневаюсь, все у тебя отлично получится, Адам. Тебе это даже покажется замечательным развлечением.

* * *

— О, Адам!.. Я потрясена. Гениальная идея. Нет, правда здорово, — проговорила Иона. — Большое празднество после работы. А мы здесь, в клубе, напрасно переживали, что ты перевернул очередной лист книги своей жизни и из первого плейбоя Денвера превратился в трудягу.

В голубых глазах Адама сверкнули искорки.

— Пока я пребываю в раю, обойдусь без фигового листа.

Иона рассмеялась.

— Ты неисправим, Адам, но восхитителен. Жаль, что мы такие старинные друзья, — со вздохом продолжала Иона. — Хотя, впрочем, я никогда не была в твоем списке, — лукаво добавила она.

Иона Пул, очаровательная тридцатичетырехлетняя блондинка, дочь Роберта Пула, главы «Пул индастриз», была давней приятельницей Адама — еще со школьных времен. Уютно устроившись в огненно-оранжевом вращающемся кресле за столом красного дерева в конторе Питера Форчэна, она слегка поворачивалась туда-сюда.

Сидевший во главе стола Адам осклабился.

— И представь себе, еще пару дней тому назад я уж было совсем загрустил, решив, что жизнь — это тяжкий труд без просвета для развлечений.

— Что и говорить, свою часть работы ты выполнил: ведь выслушивать все это бесконечное нытье — такого и врагу не пожелаешь, дорогой. И намотай себе на ус: Адаму Форчэну противопоказано работать. Иначе он превращается в зануду, — подначивала его Иона тоном профессионального провокатора.

Адам разразился хохотом.

— Надеюсь, нам это не грозит, как ты думаешь?

* * *

По лицу Дугласа Уэлша, менеджера денверского отделения сети универмагов Форчэнов, нельзя было сказать, что он сам не свой от радости. Он не сомневался, что, будь Питер Форчэн в городе, этой безумной затеи Адама не было бы и в помине. В то же время он отлично понимал, что для Адама он не указ. Даже Келлехеру, управляющему более высокого ранга, это было не по зубам.

— Расслабьтесь, Дуг, — успокаивал его Адам, обворожительно улыбаясь. — Все убытки я беру на себя. Но не забывайте, что мои друзья — люди вполне порядочные, и я голову даю на отсечение, что по окончании вечеринки на мебели не будет ни царапинки.

— Но разве не разумнее было бы... провести это мероприятие... э-э... в более приличном месте? — выдавил из себя Уэлш, но, взглянув в сверкнувшие глаза Адама, сразу пожалел о сказанном. Лучше бы ему попридержать язык. На свете не было ничего более ненавистного для Адама, чем приличия. Дуглас Уэлш собственными руками забил гвоздь в свой гроб.

— А теперь слушайте, Дуг. После закрытия магазина придут люди, которых я вызвал. Они очистят отдел «Мебель» для музыкантов и танцев: ну, как полагается, уберут дорогую мебель и расставят диваны и стулья, чтобы было где сидеть

— Но ведь все эти вещи для продажи, мистер Форчэн. То есть я хочу сказать, что нельзя будет сбыть попорченные вещи в магазине Форчэнов. — Физиономия Уэлша пошла пятнами.

Однако этим Адама было не пронять. Он добродушно похлопал менеджера по спине.

— Спасибо, Дуг. Вы мне подали отличную идею. Мы можем устроить большую распродажу вещей с существенной уценкой — распродажу вещей, пострадавших от вечеринки, — прямо здесь, завтра же.

— Распродажу... вещей... пострадавших... от вечеринки? — без всякого энтузиазма промямлил Уэлш. — О, мистер Форчэн, мне не кажется, что это такая уж блестящая идея. — Про себя Уэлш подумал: чем меньше будет слухов о пресловутой вечеринке, тем лучше. Хотя Уэлш смирился с мыслью, что помешать безрассудной затее Адама Форчэна не в силах, он не сомневался, что расхлебывать кашу, заваренную старшим Форчэном, придется ему, Уэлшу, и все шишки все равно посыплются на него...

* * *

К девяти вечера в пятницу отдел «Мебель» в универмаге Форчэнов украсили гирлянды разноцветных воздушных шаров, а в воздухе носились пикантные ароматы гусиного паштета и прочих деликатесов, доставленных из гастрономического отдела магазина. Адам осуществлял свой план по поднятию морального духа обслуживающего персонала путем всеобщего их охвата веселой вечеринкой. А дабы придать окончательный лоск событию и способствовать преодолению классовых барьеров, он пригласил своих друзей.

Стоя около лифта, Адам Форчэн, облаченный в смокинг, принимал гостей. И не было женщины, чье сердце хоть чуть-чуть не затрепетало бы, когда ее приветствовал обворожительной улыбкой сам Адам Форчэн.

— Адам, душка, что за потрясающее местечко для вечеринки, — ворковала Бетт Арчер, очаровательная рыжекудрая светская красавица.

Адам нежно обнял Бетт.

— Спасибо, что пришла, милая. Записка была столь немногословной, прости...

— Да разве я могу пропустить твои празднества, Адам? Как ты думаешь, Фред? — обратилась она с кокетливой улыбкой к своему спутнику.

Фред, которому было отлично известно, что еще и пары месяцев не прошло, как Адам и Бетт расстались, чувствовал себя не в своей тарелке.

Адам подмигнул Фреду.

— Представляю, что наплели тебе злые языки, Фред, но я от души поздравляю тебя с такой прелестной девушкой, как Бетт.

Фред весь расцвел.

— Спасибо, Адам. Но это действительно так. — И, обняв свою новую подругу за плечи, он торопливо удалился, словно боясь, что удача может улететь.

За спиной Адама возникла обворожительная брюнетка.

— Это наша песня, милый. Давай потанцуем.

Адам повернулся на каблуках и обнял изящную модельершу Саманту Макфи.

— А я и не знал, что у нас есть песня, Сэм.

Но в этот момент мелодия смолкла, и Саманта с явным разочарованием посмотрела на Адама. Тот прижал ее к себе и подмигнул.

— Не унывай! Мы попросим их повторить.

Вальсируя, он двинулся навстречу новым гостям, а Саманта направилась к бару.

Иона, прихлебывающая мартини, дружески приветствовала Саманту.

— Адам настоящий сердцеед, — пропела она.

Саманта вздохнула.

— Ума не приложу почему, но стоит мне увидеть его, и я таю как воск. Это прямо загадка какая-то. В конце концов, я не девочка. Вроде бы не дура и вполне современная женщина. И прекрасно знаю, что для Адама это всего лишь игра...

Подошедшая с коктейлем Бетт подмигнула Ионе и Саманте.

— Что правда, то правда, но он играет в эту игру чертовски здорово.

* * *

Джордж Келси проработал ночным сторожем в денверском универмаге Форчэнов добрых восемнадцать лет. Он был, как говорится, мужик крутой и совершал свои ночные обходы без дураков. За годы службы с какими только происшествиями ему не приходилось сталкиваться, и он по праву гордился своей сообразительностью и быстротой реакции.

Вспомнить хотя бы о том случае в отделе «Домашние животные» — этот отдел перестроили лет пять назад. А тогда сбежал боа-констриктор. Джордж обыскал весь универмаг сверху донизу — все семь этажей — и один без всякой помощи загнал его в угол в «Дамском белье».

А пожар в ремонтном цехе четыре года назад? Джордж врубил сигнал тревоги, схватил огнетушитель и сдерживал пламя до приезда пожарных. Тогда ему вручил памятную грамоту и вознаграждение за отличную работу сам Александр Форчэн своими собственными руками.

Джордж любил повторять, что он приключений на свою голову не ищет, но если запахло жареным — ищи виновника: дыма без огня не бывает. Он не может вспоминать без смеха, как пару лет назад в буквальном смысле взял «на дым» наглого сопляка лет шестнадцати, спрятавшегося в табачном отделе. Юный преступник имел глупость попыхивать дешевой сигарой, затаившись под прилавком.

Но последние года два все было тишь да гладь. Джордж даже стал верить в свою звезду и полагал, что никаких из ряда вон выходящих событий с ним больше не приключится. Словом, малый расслабился.

В этот вечер пятницы Джордж, однако, весь извелся, как никогда. И все из-за этой чертовой вечеринки после закрытия магазина. Тут можно было голову потерять: какие бы там меры предосторожности ни принял Адам Форчэн, а магазин превратили в проходной двор: одни входят, другие выходят — сплошное мельтешение, сбрендить можно.

Ровно в десять семнадцать Джордж добрался до отдела «Высокая мода» на седьмом этаже. Это был последний пункт обхода, и он малость успокоился. Публика, как и обещал Адам Форчэн, не выходила за границы отдела «Мебель» на третьем.

Джордж завершал свой обход, посвечивая фонариком от одной перегородки к другой. Луч света выхватывал имя модельера и образчики его модной продукции. Только он миновал экспозицию Ива Сен-Лорана и уже приближался к коллекции Лауры Эшли, вдохновленной добрым викторианским духом, как до его слуха донесся какой-то подозрительный шум.

Он посветил фонарем и увидел вращающиеся двери, ведущие в примерочную. Одна из дверей покачивалась взад-вперед...

* * *

Они протанцевали два круга, и Деб с заговорщицким видом взглянула в глаза своему партнеру.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, Адам. Как ты думаешь, кто из твоих братьев готов отказаться от наследства ради любви?

— Ставить на Форчэнов в брачных забегах — последнее дело, — не преминул откликнуться Адам.

Деб лукаво усмехнулась.