Все получилось, как они задумали. Молодой император Иоанн Палеолог не решился на конфликт с султаном Турции. Он не только заплатил выкуп за Халила, несмотря на то что семьдесят тысяч золотом было огромной суммой для обнищавшей к тому времени Византии, но и сам лично съездил в Фоку, выплатил деньги и дал Халилу отряд телохранителей, чтобы тот без осложнений доехал до Бурсы.

Елена была вне себя, но не могла ничего изменить; ей даже пришлось продать некоторые драгоценности, чтобы набрать полную сумму для выкупа.

Едва Халил вернулся в Бурсу, как с территории Фракии в Византию вторглись турецкие войска. Попытки Иоанна собрать войско для отпора врагам успехом не увенчались. Ему пришлось пойти на переговоры. Орхан поставил условие, что уведет свои войска с территории Византии, если Иоанн выдаст свою дочь Элексу за принца Халила. Византийскому императору ничего не оставалось делать, как согласиться. Однако Елена на этот раз не могла смириться, она закатила мужу истерику, крича, что не отдаст дочь замуж за неверного.

— Этого не будет, — кричала она. — О Боже! Это все придумала моя сука-сестра! Шлюха янычарская, она хочет, чтобы моя дочь повторила ее судьбу!

Тут Иоанн не выдержал и впервые за свою жизнь дал пощечину бившейся в истерике Елене. Она упала на пол, нелепо раскинув в стороны ноги так, что оголились ее белые ягодицы.

— Твоя сестра, — сказал он резко, — хорошая и порядочная женщина. Кстати, она очень ревностная христианка и не похожа на шлюху. И ты забыла, моя милая женушка, что только благодаря замужеству Феодоры твой отец победил войска моей матери. Если бы не твоя сестра, ты была бы сейчас не на троне, а в заточении или умерла бы где-нибудь в изгнании.

Иоанн рассмеялся нехорошим, злым смехом. Елена никогда не видела его таким, и это напугало ее.

— Так что, дорогая, — продолжал Иоанн, — наша дочь станет женой принца Халила!

— Но сможем мы хотя бы потом их развести? — взмолилась Елена.

Император Иоанн саркастически улыбнулся.

— Скорее разведусь с тобой я, ненаглядная, — ответил он, брезгливо глядя на жену.

Елена несколько раз порывалась что-либо возразить, но с губ ее срывался только какой-то непонятный сдавленный хрип. Она поняла, что ей придется смириться с этим браком. Хотя бы для того, чтобы не потерять императорский венец самой.

Маленькая принцесса Элекса отнеслась к предстоящему браку, как ни странно, с полным спокойствием.

— Я могла бы сделать тебя царицей Московии или герцогиней Савойской, — твердила ей мать.

— Но Савойя и Москва так далеко от Константинополя, мама, — отвечала Элекса. — Там, говорят, солнце намного холоднее. А если я выйду за принца Халила и уеду к своей тете Феодоре, то буду почти рядом.

Но Елену не успокаивало такое неожиданное согласие дочери на брак. Императрица плакала по ночам и молила Бога, чтобы ее сестра полюбила эту, еще невинную девочку. Она даже как-то сказала мужу, что если Феодора полюбит Элексу, то она, Елена, готова целовать сестре ноги.

Прошло несколько недель, и Элекса Византийская отправилась в Никею. Ее сопровождали почти все члены императорской фамилии, включая мать и двух братьев, Андроника и Мануила.

Путь в Турцию Элексе предстояло проделать не только по суше, но и по морю. Галера, предназначавшаяся для этого, выглядела поистине по-царски. Украшенные серебром и золотом, ее борта ослепительно блестели на солнце. Это вряд ли прибавляло судну быстроходности, зато выглядело так значительно, что сразу можно было сказать — на корабле плывет, какая-то царственная особа.

В команде корабля выделялся огромным ростом один матрос. Рыжие волосы и белая кожа говорили, что это уроженец северных стран. Он был одет в рубашку желтого цвета и красные панталоны из грубого сукна. С самого начала поездки матрос не спускал своих голубых глаз с византийской императрицы. Елена поймала этот взгляд и, подумав, решила, что раз уж муж не поехал с ней, то почему бы ей не утешиться. Она внимательно присмотрелась к матросу. Он заметил этот пристальный оценивающий взгляд, но его лицо не выказало ни малейшего смущения.

Елене понравилась его стать, его мускулистое тело с гладкой и мягкой кожей.

Внимание Елены привлек еще один член экипажа. Это был огромный негр, одетый в красную рубашку и черные штаны. Елене представилось, что его обнаженное черное тело будет необыкновенно смотреться рядом с ее ослепительно белым телом. Черное и белое; его толстые мускулистые короткие ноги и ее изящные, как будто выточенные из слоновой кости, длинные ножки; его огромные плечи и грудь колесом и ее стройная, тоненькая фигурка с пышной высокой грудью. Она настолько размечталась, что непроизвольно начала облизывать кончиком языка свои красные губки.

Однако, невзирая на мечтания, Елена решила не спешить и сначала немного поспать. Она и вправду сильно устала — день отплытия оказался тяжелым для всех участников плавания. Она спустилась в каюту, где, уже спала Элекса. Было прохладно и сумрачно. В полумраке таинственно смотрелись статуи и изображения грифонов, кентавров, драконов и других мифических животных, которые украшали императорскую каюту.

Она легла в постель и мгновенно уснула. Ей показалось, что она спала не больше минуты, когда ее разбудил громкий голос:

— Мы приближаемся к берегу, ваше величество. Елена удивленно открыла глаза и увидела, что дочь тоже проснулась.

— Мы уже приехали, мама?

— Почти, радость моя. Тебе нужно встать и приготовиться к встрече. Ты все хорошо помнишь?

— Да, мама.

Елена улыбнулась дочери. Та была еще в ночном халате с пуговицами из синего жемчуга. Белые пышные волосы, рассыпанные после сна, почти до пояса закрывали детское хрупкое тельце. Императрица решила сама одеть дочь. Она причесала ее и надела на нее расшитое золотом тонкое шелковое платье. Голову Элексы она украсила маленькой золотой диадемой со вставленными в нее брильянтами, которые обвивались тоненькими серебряными нитями.

На маленькие пальчики она надела множество колец, иногда даже по два на палец. Запястья дочери Елена украсила золотыми и серебряными браслетами. Внимательно осмотрев творение рук своих, императрица довольно улыбнулась и поцеловала дочь.

— Ты у меня такая красавица! — сказала она.

На берегу византийскую принцессу ждал почетный эскорт, Для Елены и Элексы были приготовлены специальные носилки, каждой — отдельные. Когда византийцы ступили на берег, Али Яхиа почтительно подал руку маленькой принцессе и повел ее к носилкам, которые охранялись отрядом вооруженных воинов.

Вдруг до слуха гостей донеслось красивое пение, а через секунду они увидели, как ряды солдат расступились на две стороны; за ними, на специальном помосте, танцевали и пели совсем крошечные дети, одетые в белоснежные одежды.

Насладившись этим зрелищем, процессия двинулась дальше.

В Никее состоялась христианская церемония бракосочетания принцессы Византии и принца Турции. Она прошла довольно скромно, без излишней помпезности. Потом все отправились в город, где совершилась та же церемония, но уже по мусульманскому обряду. Она разительно отличалась от христианской. Насколько первая была скромна, настолько эта была роскошна и богата.

Феодора во время этих церемоний с грустной улыбкой вспоминала свой въезд в эту страну; тогда он прошел незаметно и тихо.

Из высокопоставленных особ на свадьбе отсутствовала только султанша Нилифер. Она находилась в глубоком трауре: несколько недель назад погиб ее сын Сулейман. Этот могучий воин по иронии судьбы погиб из-за неудачного падения со своего любимого коня. Мурад тоже был искренне опечален кончиной брата; однако, с другой стороны, он не мог не понимать, насколько выросли его шансы занять отцовский трон.

Наконец официальная часть бракосочетания была завершена, и все отправились во дворец.

Феодора подошла к носилкам Элексы, как только они приблизились, и подала руку.

— Добро пожаловать, — сказала она. — Я — твоя тетя Феодора. — Она с улыбкой оглядела свою племянницу. — Боже мой, как же ты похожа на мою мать и свою бабушку, императрицу Зою. Правда, ты родилась уже после ее смерти, по твоя мама, наверное, рассказывала тебе о ней.

— Нет, никогда, — простодушно отвечала Элекса.

— Никогда? — не поверила Феодора.

— Нет, тетя. Мне всегда говорили, что я очень похожа на свою маму.

— Да, конечно, на нее ты тоже похожа, но ты намного женственнее. Такой же женственной была твоя бабушка. Когда ты подрастешь, я думаю, ты еще больше будешь напоминать ее. Она была так красива.

Вдруг из-за спины Феодоры раздался голос Елены:

— Прекрасно, сестричка. Но почему ты не говоришь мне «добро пожаловать»?

Феодора слегка вздрогнула и, обернувшись, увидела сестру. Елена была всего на четыре года старше, но, видимо, свойства ее горячей натуры сказались на внешности. Феодоре показалось, что Елена старше ее лет на десять. Кожа ее немного огрубела, и хотя сохранила свой белый цвет, на ней не было уже той нежности, которая делала Елену похожей на ангела. Волосы тронула седина, а голубые глаза уже теряли прежний неповторимый блеск. Перед Феодорой стояла не та Елена, которая когда-то смеялась над ней в монастыре Святой Варвары.

Феодоре вдруг вспомнилось, как Елена с холодной жестокостью рассказывала ей, что происходит с теми, которых выдают замуж за турецкого султана. Однако она приветливо протянула Елене руку и произнесла:

— Добро пожаловать в новую империю, сестра. Я очень рада тебя видеть, особенно при таких значительных и приятных для меня, как, надеюсь, и для тебя, обстоятельствах: свадьбе наших детей.

С этими словами Феодора взяла Елену за руку и повела за собой во дворец. Маленькую принцессу же Али Яхиа увел знакомить с султаном Орханом.

Едва Элекса ушла, Елена остановила Феодору:

— Феа, я должна с тобой поговорить один на один до того, как моя дочь вернется.

— Тогда пойдем ко мне, — просто ответила Феодора, и они пошли в ее покои.

Когда они расположились в одной из комнат, принадлежащих третьей жене султана, Феодора приказала служанке:

— Принеси нам фруктовый шербет и медовые кексы. Та удалилась, а Феодора и Елена сели за круглый столик.

— Слушаю тебя, сестра, — сказала Феодора. Елена серьезно посмотрела на Феодору:

— Я вижу, ты не забыла наше детство.

— И никогда его не забуду.

— Очень жаль.

— Как я могу забыть, что больше всего на свете в детстве боялась родную сестру? Ты же постоянно унижала меня, говоря, что ты будешь править Византийской империей в Константинополе, а я останусь грязной наложницей в гареме у турецкого султана.

— Сейчас ты взяла у меня реванш за свое детство: ведь ты знаешь, я очень не хотела этого брака и делала все, чтобы его не было.

— Не правда! — в гневе воскликнула Феодора. — Я взяла реванш не за это.

— А за что тогда? — притворилась непонимающей Елена.

Феодора взглянула прямо в глаза сестре и увидела в них страх. Елена боялась ее, но все равно пыталась обмануть.

— Если бы ты не пыталась убить меня и моего сына, твоя дочь могла бы стать женой царя Московии! Боже, Елена! Как ты могла?! Я не верю, что ты преследовала только политические цели. Да если даже и так — стыдно! Великая империя Константина и Юстиниана добивается смерти больного старика, пытаясь убить его жену и сына. Но ты ничего не выиграла бы, даже если б твой план удался. Османская империя еще молода и перенесла бы смерть слабой женщины и ребенка, а Орхан и так скоро умрет. Только это ничего не изменит. Я неплохо знаю принца Мурада, из него получится сильный султан. Я надеюсь, ты все поняла?

— Но почему ты думаешь, что султаном будет принц Мурад, Феа? Что, если Орхан назовет наследником своего любимца, я имею в виду Халила. — Елена умолкла, дав Феодоре время подумать над ее словами, — Халила, — продолжала византийская императрица, — христианка — мать и христианка — жена, и он с легкостью сможет перейти в нашу веру, после чего можно будет соединить две величайшие в мире империи. Тогда, Феодора, мы будем обожествлять брак, который только что был заключен!

Феодора выслушала сестру до конца, а когда та кончила, заливисто рассмеялась. Она несколько раз пыталась остановиться, но не могла этого сделать. На глазах у нее выступили слезы, а она все не могла успокоиться.

— Елена, ты все та же, — еле выговорила она сквозь хохот. — Ты всегда была круглой дурой, и, должна тебе сообщить, годы тебя мало изменили. — Наконец она успокоилась. — Я не буду тебе объяснять, почему я никогда не соглашусь на это, ты все равно не поймешь. Скажу только одно. На самом деле у Орхана только один наследник. Это принц Мурад. Старший сын султана, Ибрагим, совсем замолился и стал как дервиш, а мой сын, как, наверное, тебе известно, хром после падения с лошади. По турецким обычаям султан должен быть абсолютно здоров. Поэтому твои планы не стоят и ломаного гроша. Настоящий и единственный наследник Орхана — Мурад, а моему сыну всегда суждено оставаться только принцем.