Бертрис Смолл - Адора

— Увидим, — сказал он. — А пока иди и поблагодари свою тетку Феодору. За мое мягкое обращение с тобой ты обязан именно ей.

Мануил поклонился султану и отправился в покои Феодоры. Он застал ее полулежащей на мягких подушках. Она приветливо улыбнулась ему, когда он вошел, поманила к себе, чмокнула в щеку и сказала насмешливым голосом;

— Как, Мануил, ты побывал сейчас в логовище льва и остался жив?!

— Вы совершенно правы, тетя!

Он рассматривал ее с восхищением. Она была прекрасна, и при этом совершенно не похожа на его мать. Просто не верилось, что две сестры могут так сильно отличаться друг от друга.

— Присаживайся, мой дорогой. Какой ты красивый! Мануил сел в мягкое кресло, а Феодора продолжала:

— Теперь, дорогой племянник, расскажи мне о том, как поживает твой отец, ну и, естественно, моя любимая сестра Елена.

— У моего отца все хорошо, а у мамы как обычно. Феодора усмехнулась:

— Понимаю тебя!

— Я пришел поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. Чем я заслужил твое участие в моей судьбе?

— Твоему отцу ты обязан тем, что я позаботилась о тебе, но впредь будь умнее и не выступай больше никогда против султана Мурада!

— Я уже поклялся ему в этом!

— Верю тебе. Скажи, а как обстоит дело с твоей женитьбой? Что ты сам думаешь об этом?

— Я полагаю, что моя будущая жена сможет родить мне нескольких сыновей.

— То есть ты не против женитьбы?

— Разве я могу выбирать? Феодора улыбнулась:

— Нет, не можешь.

— А вы видели мою будущую жену? — спросил Мануил, и в голосе его прозвучал неподдельный интерес.

— Да, она живет в этом дворце. Думаю, родители будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, что их дочь выйдет замуж за византийского принца.

— Она хороша собой?

— Она прекрасна! Блондинка с голубыми глазами! Ее родители греки, поэтому она неплохо образованна; так что ты не сможешь с ней соскучиться ни душой, ни телом.

— Раз она живет здесь, то могу ли я взглянуть на нее?

— Конечно! Подойди к окну и посмотри в сад. Мануил последовал совету Феодоры.

— Видишь, вон там гуляют две женщины. Одна из них — твоя кузина Джанфеда, а другая — Юлия.

— Джанфеда здесь! А я слышал, что она уехала в Багдад.

— Она еще не уехала, но скоро уедет.

Мануил Палеолог зорко осмотрел свою будущую невесту и не отыскал в ней изъянов; девушка была прекрасна. Ему было странно: он считал, что едет в Бурсу проститься с жизнью, а оказалось, что его назначили соправителем империи, да еще наградили красавицей невестой. Мануил осознал, что отец ведет правильную политику, стараясь не портить отношения с Турцией, только при такой политике было возможно сохранить хотя бы остатки величия Византийской империи. Его раздумья прервал голос Феодоры:

— Когда ты так сощуриваешь глаза, ты становишься очень похожим на своего отца, и я спокойно могу прочесть твои тайные помыслы и заветные мечты.

Он улыбнулся.

— Я думаю, что я очень счастливый мужчина. Я остался жив, да еще получил красавицу невесту. Когда мы должны пожениться?

— Завтра. Мурад уже вызвал из Никеи митрополита, и завтра он совершит обряд бракосочетания.

— Невеста-то посвящена в это?

— Ничего она пока еще не знает, но узнает сегодня вечером. Об этом ты не беспокойся. А теперь иди — отдохни с дороги.

Мануил поцеловал свою тетушку в щеку и вышел.

Несколько минут после его ухода Феодора сидела неподвижно, как бы размышляя над их разговором. Феодоре действительно нравился Мануил, и когда она получила письмо от императора Иоанна, то, не раздумывая, решилась помочь принцу. Для этого ей пришлось потратить немало красноречия и энергии. Сначала Мурад даже и слышать не хотел о помиловании бунтовщика, но потом она сумела убедить его.

На следующий день после приезда Мануила к Мураду в комнату вошла Тамара. Мурад вопросительно посмотрел на нее.

— Что случилось, Тамара? — спросил он.

— Твой старший сын, Баязет, женился на Зюбейде, твой племянник Мануил — на Юлии, но ты забыл, что у тебя есть еще один сын — Якуб, или ты покровительствуешь лишь детям Феодоры?

Взгляд Мурада стал жестким. Он не любил Тамару и хотя пытался относиться к ней доброжелательно, но она сама постоянно обостряла их отношения.

— Якуб — мой младший сын, его участь будет решена после его старших братьев. И не вздумай подговаривать его бороться с ними.

— Почему с ними?

— Потому что я постоянно думаю о моих убитых сыновьях. Я сам был младшим сыном султана, хотя я был его любимым сыном. А Якуб, по-моему, только и ждет моей смерти. Помни, если Якуб станет бороться со своим братом, то он умрет! Я не выберу его своим наследником ни при каких обстоятельствах!

— Что ты сказал? — Голос Тамары опустился до нервного шепота.

— Право султана выбирать себе наследника по своему усмотрению, — ответил Мурад, не повышая голоса.

— А вдруг у тебя не останется больше сыновей, кроме Якуба, вдруг Баязет погибнет в какой-нибудь битве?

— Если бы мой младший брат Халил встал между мной и троном, я бы убил его. Сейчас я не стал бы мешать Баязету расправиться со своими соперниками, — как бы не слыша вопроса, сказал Мурад.

— Что?! Ты не стал бы мешать убийству своего родного сына?

— Да! Ты — христианка, Тамара, и никак не можешь понять, что я — мусульманин, и у меня другая философия жизни. Я не знаю, может быть, ты стараешься для своего отца или еще для какого-нибудь европейского короля, ведь им было бы так приятно устроить в моем государстве поножовщину и междоусобную войну! Прошу тебя, не заводи больше разговоров на эту тему. Когда придет время, я женю и Я куба.

— Я знаю, почему ты не убил Халила! — в бешенстве воскликнула Тамара. — Потому, что он не сын султана Орхана, а твой сын!

Сначала он хотел ударить ее, но сдержался и лишь тихо сказал:

— Ты сама знаешь, что говоришь ерунду, Тамара. Халил — сын Орхана, Феодора была верной женой моему отцу, хоть и не была с ним счастлива.

— Как и я с тобой!

— Никто не виноват, что мое сердце занято Феодорой.

— Зачем же ты тогда сделал меня своей женой?

— Потому что об этом просила Феодора. Она всегда относилась к тебе с добротой, а ты всегда ее ненавидела.

— Как я могла ее полюбить, если ты каждую ночь называл меня ее именем!

— Я? — искренне удивился Мурад.

Тамара гневно взглянула на него и, не попрощавшись, вышла из комнаты.

Вечером этого дня Тамара отпустила своих слуг и легла в постель, обливаясь слезами. Вдруг ей показалось, что она не одна в комнате и в темном углу спальни кто-то стоит. Она села на постели, и тут из темноты к ней вышел молодой евнух.

— Что ты делаешь здесь? — испуганно прошептала она.

— Я думал, что могу вам помочь, госпожа, — ответил он. — Мое сердце разрывалось, слыша, как вы горько плачете.

— Почему это тебя так трогает?

— Потому что я люблю вас, госпожа, — ответил юный евнух и опустился на колени.

Тамара была удивлена. Этот евнух был очень красив, и, когда он признался ей в любви, ее сердце радостно забилось.

— Странно, я никогда не видела тебя раньше.

— Я охраняю ваши покои уже целый год.

— Как тебя зовут?

— Димитрий, любовь моя.

Тамара улыбнулась и сказала:

— Однажды я тоже была влюблена, но недолго.

— Я же полюбил вас на всю жизнь.

— Но ты же евнух?

— Видите ли, мужества лишают в детстве, и тогда это бесповоротно, но порой и в возрасте юноши или зрелого мужчины, когда мужской организм уже сформировался. Мой случай как раз второй.

Он стянул с себя шаровары, и она увидела, что он ничем не отличается от настоящего мужчины.

Он сел на кровать и обнял Тамару. Она долгое время была лишена мужской ласки, чтобы сопротивляться. Она сняла ночную рубашку и легла на постель.

— Закрой на засов дверь, — прошептала она. Он выполнил ее просьбу и вернулся. Их тела слились. Тамаре в этот миг показалось, что впервые за все годы, прожитые с Мурадом, она счастлива. Она отдавалась Димитрию с каким-то надрывом, как будто пытаясь наверстать все время, которое она была лишена мужской ласки.

Под утро, когда Димитрий собирался уходить, она спросила его:

— Ты придешь ко мне завтра ночью?

— Если вы пожелаете того, моя госпожа.

— Да! Да! Конечно! — страстно сказала она, почти прокричав эти слова. — Я сделаю тебя моим главным евнухом, и тогда ты сможешь приходить ко мне когда захочешь.

Димитрий поклонился Тамаре и отправился к себе, где его уже ждал Али Яхиа.

— Ну как, все прошло успешно? — спросил Али Яхиа.

— Да, мой господин. Никто не видел меня, а она меня заметила лишь после того, как легла спать. Я выполнил все, что вы приказывали.

— Ты обладал ею?

— Да.

— Полностью?

— Да, господин. Теперь она считает меня своим любовником и даже пригласила меня к себе на следующую ночь.

— Хорошо! Продолжай в том же духе. Она должна сильно влюбиться в тебя, понятно? За это я и плачу тебе.

— Я сделаю все как надо, господин.

Димитрий стал приходить к Тамаре каждую ночь. Его визиты очень сильно изменили ее, к ней вернулась былая женственность и грация, она стала естественнее и спокойнее, все чаще на ее лице появлялась мечтательная улыбка. Однако, даже несмотря на то что ее тело снова стало получать мужскую ласку, которой ей так не хватало, ее ненависть к Феодоре не уменьшилась.

Андроник надеялся, что его брат Мануил не вернется из Турции. Это мнение разделяла и его мать, императрица Елена.

Но Мануил вернулся, и не один, а с женой. После возвращения Мануила все надежды Андроника и его матери рухнули. Император Иоанн стал проводить откровенную протурецкую политику. Византийские войска стали непременными участниками всех войн, которые вел султан Мурад.

Такая политика вызвала восстание нескольких византийских городов в Малой Азии. Эти восстания были во многом спровоцированы императрицей Еленой. Однако уже ничего изменить было нельзя. Мурад шаг за шагом расширял свои владения. Постепенно в Малой Азии не осталось ни одного города, принадлежащего Византии. Это был полный крах некогда могущественной империи.

Адора отныне сопровождала султана Мурада во всех походах и была свидетельницей его триумфа. Его империя становилась самой могущественной в мире.

По ночам они нежились в постели в султанском шатре, и Феодоре нравилось гладить уже немного поседевшую шевелюру Мурада.

— Мой любимый, мой единственный! Ты сделал меня по-настоящему счастливой. Я только сейчас стала вполне понимать это.

Всякий раз, когда она произносила эти слова, лицо Мурада озарялось светом.

— Волшебница, — шептал он ей, — это ты сделала меня счастливым. Без тебя я бы никогда не смог добиться таких блестящих побед. Я люблю тебя, Адора!

Принц Баязет стал уже взрослым мужчиной. Он очень почитал своих родителей. Люди, которые их хорошо знали, говорили, что от Мурада Баязет перенял смелость и государственное мышление, а от Адоры — изворотливость ума и безошибочную интуицию.

После столь замечательных побед в Азии Мурад снова обратил свой взор на Европу и двинул свои войска на запад. Сначала все шло хорошо: турецкая армия поодиночке разбила войска албанцев, болгар и венгров, но потом они объединили свои силы. Предстояло решающее сражение. Соперники сошлись на Косовом поле. К болгарам, венграм и албанцам присоединились сербы, боснийцы и чехи. Однако, несмотря ни на что, Феодора была уверена в победе мужа.

Перед самым началом битвы Мурад неожиданно почувствовал себя плохо. Его отнесли в шатер, где с ним остались Феодора и два его телохранителя. Феодора сидела в ногах у мужа и что-то ласково шептала ему, что он, по всей видимости, не воспринимал, когда в шатер ворвался какой-то молодой воин. Она дико закричала, телохранители бросились наперерез, пытаясь его схватить, но было уже поздно — кинжал сверкнул в его руке и вонзился в грудь султана.

У Мурада не было сил, и он не успел увернуться, хотя все-таки немного двинулся в сторону и потому умер не сразу.

— Кто ты? Как тебя зовут? — обратился он к схваченному убийце.

— Милош Обравич, нечестивая собака! — прокричал в ответ воин.

Мурад сделал знак рукой, и его увели.

Феодора, оправившись от первого потрясения, бросилась к Мураду:

— Мурад! Любовь моя!

Из глаз ее потоком лились слезы. Лицо Мурада стало смертельно бледным, он через силу улыбнулся и сказал еле слышным голосом:

— Прощай… Я люблю тебя, Адора.

— Я знаю, любовь моя! Знаю!

— Поцелуй меня, голубка моя. На прощание Она наклонилась и поцеловала его в побелевшие губы.

— Персики. Твои губы — как сладкие персики, — прошептал он и закрыл глаза.

В шатер вбежали лекарь и начальник султанской охраны.