Страшась потерять без объятий тонко соединяющую нас нить. Впечатываюсь телом, ощущая обоюдно возрастающее возбуждение. Его руки, плавно ползущие по изгибам тела. Порываюсь опуститься вниз. Удерживает, сохраняя дистанцию, заводя ещё больше хрипотцой потяжелевшего голоса. Издевательски спрашивая:

— Куда ты так спешишь?

Готовая впиться зубами в эту улыбку, выгибаюсь под ним до предела, сокращая разделяющие водой сантиметры.

Выдыхаю:

— Наверстываю упущенное.

Поднимает уголки губ, оголяя зубы в хитрой ухмылке. Сверля взглядом, прикусывает нижнюю губу… мокрую, бликующую от горящих свечей. Чёрт!

Как же это сексуально выглядит! Как давно я перестала это замечать?

Утонувшие в темноте желания глаза, расширившиеся до предела зрачки, блуждающие по контурам тела, и красные от прилившейся крови губы.

Поднимаюсь резко, охватывая руками сильную шею, вгрызаясь зубами в дразнящие уста. Кусаю. Не сдерживаясь. Оставляю отметины. Зализываю нежностью появляющиеся раны. Наслаждаюсь. Впитываю его, испивая энергию сполна. Дразнит, то приближаясь, то отдаляясь от меня, вызывая волны на поверхности воды, изливая её через край ставшей маленькой ванны. В один миг отстраняется, словно потеряв интерес. Берет мочалку, гель и начинает плавно меня намыливать. Бросаю жалобный взгляд, готовая разреветься от того, что не даёт получить желаемое. Каждое прикосновение распаляет с новой силой, обдавая кожу огнём. Злюсь. Глубоко дышу, наблюдая хмурым взглядом исподлобья за его медленными движениями, покрывающими изысканным кружевом белой пены голое тело. Нервничаю. Закрываю глаза, не желая видеть в его отголосок своих. Жду пока наиграется. Сдерживаю себя. Порой лишь выгибаюсь, отзываясь на сводящие с ума прикосновения. Желая залезть на его колени и прекратить изощренную пытку. Пять… десять минут, а может все двадцать… Включает душ. Заставив встать, смывает цветочную пену. Прижимается сзади, разрешая оценить всю мощь своего возбуждения, и лишь охлаждает меня прохладной водой.

Упираюсь руками в стену, слегка прогнувшись и хоть как-то пытаясь заявить о себе.

— Перестань издеваться, пожалуйста. Меня из себя выводит твоя медлительность. Ты же видишь, насколько сильно я жду и хочу. Горячо целует в районе лопаток.

Бьёт наотмашь, нарочито ласково произнося сердитым голосом:

— А ты учись подавлять свои желания. Глядишь, в следующий раз не уступишь соблазну. Нокаут. Полная потеря ориентации в пространстве. Десятисекундное молчание и присвоение внеочередной победы. Сглатываю ком. И не желаю уже продолжения. Вновь облитая грязью, и не важно, что только-только бережно вымытая и приятно пахнущая лавандой. Ещё один урок прогуливающей темы студентке от строгого преподавателя. До зачета ещё далеко, а сессия уже безапелляционно провалена.

Вылезаю из ванны и кутаюсь в полотенце, руша остатки тающей интимной атмосферы включением света. Зарываюсь лицом в подушки. Интересно, насколько глубоко я должна всмотреться, чтобы поменять своё мнение об этой кровати? Уже и так закрылась от насущных проблем неприступным прозрачным куполом, а в эмоциях всё тот же бушующий ураган, готовый уничтожить всё на своём пути. Неприязнь, искажающая улыбку, загоняющая в угол. От всего этого хочется выпить. А лучше напиться! Разогнать время, приблизив час отъезда из одинокого райского уголка. Ничего не получается… Впрочем, как и всегда. Осаженная в глупой надежде. Вновь позволившая себе роскошь мечтать… Глупо. Наверное, таких, как я, ничто не исправит. Хоть по шерстке гладь, хоть пинай с чувством. Законченная идиотка, продолжающая строить иллюзии, безропотно веря в их исполнение… Открывает дверь, взъерошивая на ходу мокрые волосы. Подходит вплотную к кровати, откидывая разделяющую пространство ткань на моё и чужое. Без спроса захватывает пространство, влезая в мой неприглядный кокон. Главное, естественно МОЙ и то, что я сейчас никого не хотела бы сюда пускать.

Но разве он уточнит? Нет. Лишь сделает так, как считает нужным и правильным.

— Уходи, — прошу сухо.

— Ни за что, — с ухмылкой убирает плед, нарушая последние зримые границы. — Я же тебе обещал.

Обхватывает руками за талию, притягивает, сокращая разделяющее расстояние. Буквально подминает под себя, наваливаясь на меня весом собственного тела, вдавливая в обтекаемый матрац.

— Чем же тебе так не понравилась эта кровать?

Проводит языком от ключиц вверх по шее, щекоча и оставляя на поверхности кожи влажную дорожку. Обдувает её дыханием, заставляя содрогнуться, сомкнуть ресницы, приоткрыв для глубокого вдоха рот.

Довольно улыбается полученному отклику тела.

Выдавливаю из пересохшего горла обреченное:

— Порой мне кажется, мы разговариваем с тобой на разных языках. Только недавно ты требовал от меня противостоять соблазну, а теперь ждёшь капитуляции и полного подчинения.

Улыбается, облизывая губы.

— Ну, так борись и не сдавайся. Это будет даже более увлекательно. Главное, чтобы в твоей голове засела мысль обдумать всё, что я говорю.

Вырывает с губ стон одним горячим поцелуем на шее, всасывая в себя мою кожу. Закрываю глаза руками, не понимая, чего больше хочется — сбежать подальше или остаться… До скольки там надо досчитать, чтобы обрести спокойствие? Ловит губами пульс на артерии, готовой разорваться от стремительного потока бегущей в ней крови. Десять… девять… Опускается ниже, напрочь сбивая моё дыхание. Заменяя его своим. Не дышу. Вместе с ним замираю. Редко глотаю отяжелевший воздух, раздирая воспаленное горло. Всё ещё пытаясь сопротивляться, давно подчинившись истинному владельцу всем телом. Восемь… Семь… Дрожь сменяется приятным теплом, раскатившимся волной по поверхности кожи. Поднимает мельчайшие волоски, реагирующие на ласковые прикосновения. Пять… Четыре… Чёрт! Шесть пропустила… Сглатываю, путаясь в его волосах. Крепко сжимаю кулаки на его плечах, сковывая в них стальные мышцы. Три… Два… Последняя попытка одуматься и не поддаться. Покрывает горячими поцелуями буквально каждую клеточку, накрепко привязывая к себе, утаскивая следом за собой в глубины сознания, где нет места мысли, только действия и чувства. Обостренные запахи, ощущения… чистые инстинкты, заложенные дикой природой. Один… Ноль… Неважно… Давно уже сдалась, выкинув белый флаг, ответив телом на присутствие рядом, ещё до единого прикосновения. О каком терпении вообще может идти речь? Чувствую сдавливающие талию руки, влажные поцелуи на животе, горячие и охлаждающие, пронизывающие мурашками возбужденное тело. Пытаюсь выкинуть весь мусор из головы. Зарываясь руками во влажные волосы, ускользающие сквозь пальцы, вместе с опускаемой вниз головой. Закидывает мои ноги на свои плечи… Чёрт! Запрещенный приём! Капитулирую, отзываясь стонами на каждое движение языка. Не способная уже о чём-то думать, что-то решать, сопротивляться. В удовольствии проживаю этот момент, ласкаемая нежным кружевом качающегося на ветру балдахина. Странным образом, объединившего два разных пространства в одно. Огородившего от остального мира. Защитившего от влияния любых эмоций извне своим полупрозрачным и непробиваемым куполом, в котором стало не просто легко… в нём вновь зародилось глупое желание остаться в этом приятном моменте, не соединяясь с окружающим миром, не руша идиллию, пусть и возникшую на краткий миг, сохранить до мельчайших деталей в памяти, вытеснив всё неприглядное, что было до… Обесценив воспоминания. Переписав историю с чистого листа.

Глава 17

На часах уже полдень, а желание покидать постель так и не появилось.

Лежу на его груди, нежно поглаживая, выводя ноготками затейливые узоры. Полуприкрытыми веками любуюсь его тихой улыбкой во сне. Выбившаяся из сил и не желающая засыпать. Рушить момент. Наблюдаю за переливами солнечных бликов на белых подушках, умиротворяющих колебаниях ткани, на спокойно сомкнутых ресницах, на расслабленных глазах. Лежу на его груди и понимаю, что не хочу больше никого лишнего рядом. И не стоит чего-то искать… да и не искала я никогда. Глупо попала в ловушку… Слишком многое у меня сейчас есть… зыбкое, тающее сахарной ватой на влажных губах. Хрупкое, невесомое, вновь светлячком, с огоньком-фонариком манящее за собой.

Суметь бы удержать остатки в руках, не растеряв в столь долгом пути.

Приоткрывает глаза, сбрасывая остатки сна. Улыбаюсь, оплетая руками. Тормошит волосы и целует в затылок.

— Надо было набраться сил. Ты чего не спала?

— Не смогла. Не хотела выпускать тебя из рук.

Приподнимает мой подбородок, зажимая его меж пальцев, и, сладко посасывая приоткрывшиеся губы, шепчет сквозь поцелуи:

— Ты меня будешь обнимать ещё ближайшие пару часов. Собирайся, перекусим и поедем, а то не успеем.

Не знаю, как реагировать. С долей обиды бросаю вслед уходящему в ванную комнату мужу:

— Я думала, мы останемся здесь…

Оборачивается с улыбкой:

— Ты же хотела побыстрее выбраться из этой кровати?

Усмехаюсь, обнимая большую подушку, сидя по-турецки в самом центре громоздкой постели.

— Уже не хочу… — произношу тихо.

Ловлю в ответ лишь хитрую улыбку.

День выдался жарким. Слишком. Не успела выйти на солнце после холодного душа, как поняла, что зря его принимала. Волосы высыхают моментом, обдавая словно паром. Охлажденная кожа притягивает солнце, будто намазанная маслом для жарки. Невыносимо. Хочется спрятаться в спасающей темноте комнат, а надо куда-то идти… Джинсовые шорты, светлая футболка, купальник, для чего-то обязательные кеды и много воды в рюкзаке. Стою, подпирая горячий от солнца байк, ожидая заканчивающего сборы мужа. Выходит. Только что не облизываюсь, встречая спрятанным под зеркалом очков взгляд.

Влажные волосы, слегка зачесанные назад, волевое лицо, отросшая щетина, придающая ещё большей мужественности, красивая, сияющая улыбка.

Закусываю губы от удовольствия. Озорной взгляд, смотрящий вглубь меня. Мягко, будто едва касаясь… Белая футболка в обтяг, эффектно подчеркивающая загар, крепкие руки, удерживающие на весу массивный рюкзак. Свободные шорты выше колен, спортивные ноги. Не зря всё же мячик гоняют с парнями по выходным. Под шортами ещё спрятан упругий зад, которого сейчас, увы, не видно, но я-то всё о нём знаю… Твою мать, когда я перестала всё это замечать под строгим деловым костюмом? И ведь я даже никогда не задавалась ревностью к мужу. Почему? Разве на такого мужчину нельзя засмотреться? Стоящего рядом с байком в свободной, уверенной позе, или с привычным джипом в дорогом костюме, среди московской серости… И ведь я как-то привыкла не думать об этом. А сейчас прям… хмм… залюбовалась. Забавно, однако…

Укрепляет привычными движениями рюкзак у меня за спиной, закидывая мой внутрь. Заводит байк, застегивает шлем. Пытаюсь сопротивляться ехать в нём по такой жаре, получая краткий курс информации о возможных травмах при поездках по местным дорогам без защиты. Соглашаюсь. Звучит уверенно и резонно. Крепко обнимаю, устроившись поудобнее. Удивленно наблюдаю, как через двадцать минут после выезда из нашей тихой бухты двух сплетенных вместе ущелий сворачиваем вовсе не в «центр» острова, насыщенный жизнью, а направляемся вглубь по узким асфальтированным дорожкам, пробираясь в «адаптированные» джунгли. Как он и обещал, дорога до первой точки нашего пути, заняла не менее двух часов. На стоянке у подножия Na Mueang 1 нам пришлось бросить байк и пробираться по каменистой дорожке к вершине первого двадцати метрового водопада, сорвавшегося со скалы с впечатляющим гулом, ударяясь огромным потоком воды о каменную чашу, образовывающую прохладную заводь. Это неописуемая красота! Уголок прохлады в сердцевине горячего острова, хранящий в себе чистую магию, неразбавленные эмоции: впечатляющую радость, заставляющую широко открыть глаза, и расширяющий зрачки страх, вкупе с желанием оказаться у подножия тяжелого водопада. Стоять за ним у холодной скалы. Рискнуть пробраться в самую глубь, не боясь быть раздавленным тяжелым потоком. Один взгляд вверх — и ты замираешь пораженный его силой. Тонны воды срываются вниз, растекаясь на множество ручейков по отполированным за сотни лет камням. Зеленые деревья обрамляют водопад по всему спуску, а орхидеи, растущие на выступах скалы, своим многоцветьем приковывают взгляд. И никого вокруг… в такой девственной красоте, заботливо поддерживаемой указами монарха, сейчас нет никого кроме нас, чистой природы и птиц. Налюбовавшись прекрасным видом, подхожу к мужу, зацеловывая обрамленные руками щеки. Начинаю закатывать футболку вверх, чтобы после стянуть. Прерывает с ехидной улыбкой.

— Если мы задержимся здесь, опоздаем на финиш к нужному часу.

Вздыхаю, топя в его глазах толику обиды.

— Я только хотела искупаться.

— Искупаешься там! — улыбается, показывая пальцем куда-то в высоту, метров на сто выше виднеющегося водопада. Целует в затылок, подгоняя вперед, — иначе не сможешь дойти.