— Да, мы сели. Подъехал? Подожди, перезвоню, как пройдём.

Застываю в недоумении, пытаясь осмыслить. Догоняю дочь с мужем, направляющихся к выходу.

— Разве мы не на такси? Кто нас ждёт?

Оборачивается со взглядом, словно объясняет одно и то же по сотому разу.

— Вы — да. Я не еду домой.

Стопорюсь, до конца не осознавая. Возвращается с дочерью, кидая резкое:

— Пошли.

Иду вперед, на автомате отдаю документы. Стою у ленты, не всматриваясь в багаж. Инстинктивно держа ребенка за руку возле себя, пока он снимает знакомые чемоданы. Проход, второй, третий. Достаем теплые вещи и идём к стоянке такси. Морозный воздух бьёт в нос. Порывом ветра забирается под куртку, пробирая холодом до костей. И без того дрожащее от неизвестности тело сжимается в плотный комок, съежившись в попытке согреться.

Усаживает в первую же машину, договариваясь с водителем. Обнимает, целует дочь, одаривая спокойной, нежной улыбкой, глядя на которую разом пересыхает во рту. Хочется урвать хоть маленькую каплю этого тепла себе… Удостаиваюсь скользящего взгляда, короткой фразы, добивающей одним точным ударом.

— Я на днях позвоню.

Карточный домик. Что может быть тривиальнее? Пластиковая колода, из которой построена наша жизнь. Крепкий фундамент, с каждым уровнем становящийся менее прочным. Тщательно выстроенный, и способный разрушиться от неловкого движения руки. Один непродуманный жест — и всё падает вниз. Рассыпается, застилая яркими картинками гладь стола. Эпизодами из жизни, которые уже в точности не собрать воедино. Не повторить. Как ни старайся. Обрушившиеся надежды. Сломленные иллюзии стабильности. Настигающее разочарование. Пустота, опускающая руки. Неизбежность. Нежелание браться снова за столь кропотливый труд. Попытка отступить и плыть по течению, не зная, куда приведёт очередной поворот изогнутого русла. Ожидание… Самое трудное для восприятия. Испытание, сравнимое с двенадцатью кругами ада. Путь до нужной двери в запутанном лабиринте. В кромешной тьме. Перебирание в уме варианты развития дальнейших событий. Уклонение от принятия его решения. Напряжение, не отпускающее ни на миг.

Замочная скважина. Поворот ключа. Темнота, покрывшая пространство своим широким подолом плаща. Опустевший дом, безжизненный, словно уставший ждать запропастившихся хозяев. Смирившийся со своей участью. Выпустивший в приоткрытую щель годами создаваемый уют. Вхожу, монотонно отбрасывая в сторону чемоданы. Дочка с радостью осматривает всё вокруг, убегая в свою комнату к позабытым за время отсутствия игрушкам. Иду варить кофе, по пути выхватывая телефон — для заказа еды. Всё привычно вокруг. И совсем не так, как было прежде. Не хватает чего-то… кого-то… Его. Спохватываюсь позвонить. По привычке узнать, когда он вернётся. В последний момент, не дождавшись гудка, отключаюсь.

— Я позвоню на днях… — хрипотцой отдается в сознании. Что ж, придётся ещё немного подождать. Найти себе более приятное занятие, отвлекаясь от угнетающих мыслей. Благо дел здесь полно. Людей, способных не дать погрязнуть в своём одиночестве. Рабочие моменты, требующие контроля и проверки за долгое время отсутствия в городе. Главное — не оставаться одной. Наедине с собой. Не дать захватить разум бессилием. Двигаться вперед, как бы трудно ни было делать первые шаги…

За весь вечер, так и не решившись зайти в свою спальню, засыпаю с ребенком на узком диване, который едва вмещает нас двоих. В обнимку. Так лучше. Родное тепло примиряет с действительностью. Помогает осмыслить, что каким бы ни был итог, жизнь продолжается. Всё возвращается на круги своя. Если это твоё — не уходит. Не исчезает в небытие. Цветным бумерангом падает к ногам, поясняя, что лимит попыток исчерпан и следующего раза может просто не быть. Крепко держи в руках, а лучше, для верности, закрепи посерьезней на поясе и больше не отпускай.

Проснувшись с утра, долго привожу себя в порядок. Впереди встреча с родителями. Нельзя упасть лицом вниз. Сдержанный облик, скрывающий под собою бурю эмоций. Прическа, макияж, строгое платье, каблуки. Всё в лучших традициях. Для мамы. Для него. Надеясь застать в офисе, перехватить и вывести на разговор… Глупая женская сущность, не дающая погаснуть едва тлеющему огоньку. Игра воображения, не позволяющая уверовать в то, что я уже обманулась в своих ожиданиях. Проклятый оптимизм, удерживающий на плаву, словно спасательный круг. Не разрешающий сложить лапки и, отпустив призрачную надежду, пойти ко дну. Подъезжаем к дому родителей. Пару минут после выключения двигателя сижу, успокаивая мысли. Натягиваю спокойную улыбку, собираю дочь и иду исполнять свою роль, выполняя дочерний долг. Ни до чего. Только это не важно… Крепкие объятия мамы. Задыхаюсь от переполняющей нежности и подступающих слез. Звонкий крик дочери, бегущей деду на встречу. Отрезвляет все чувства, перекрывая обрушившейся на плечи радостью. Ощущением себя дома. Там, где тебя действительно любят и ждут. Застилая отчуждение мужа.

— Почему вы одни? — уточняет с улыбкой, припечатываясь ласковым поцелуем к щеке.

— Ты же знаешь у него много работы, — отвожу взгляд, вырывая момент, чтоб перевести дыхание и прийти в себя.

— Всё хорошо? — настороженно уточняет. Чувствуя меня как никто другой. Без слов. Просто зная.

— Думаю да, — пожимаю плечами, не желая об этом говорить. Не выпускает мою руку из своих, молча кивая. Затаив подозрение в блестящих от надвигающихся слез глазах.

Провожу больше часа в родной атмосфере. Оттаивая. Успокаиваясь. Улыбаясь. Искренне смеясь и рассказывая курьезные случаи. Не касаясь нас. Благодаря маму за её понимание и любовь.

Уезжаю, оставив дочь. С охапкой новых сил собираюсь в офис. Распаляя надежду исправить всё именно сейчас. Раз и навсегда. Решив идти напролом. Перевешивая чашу в свою сторону. Доказывая свою преданность любыми путями!

— Ну да, так и поверит, — хмыкает разум.

— Господи! Заткнись ты уже навсегда! Не мешай действовать. Ошибусь — поплачусь сама. Выдыхаю, подъезжая к знакомому зданию. Выхожу, улыбаясь, замечая на парковке знакомую машину. Поднимаюсь на свой этаж, начиная дрожать изнутри, но не собираюсь отступать. Открываю дверь, буквально натыкаясь на него. Поднимаю глаза. Тянусь поцеловать. Отвечает задумчивым взглядом, целуя в щеку. Как подружку. Не в силах сдержаться, недовольно фыркаю в ответ. Всё вернулось на круги своя? На работе без признаков нежности? Или это выбранная линия поведения.

— Я соскучилась, — тихо произношу, нервно покусывая губы. Пытаясь улыбнуться. С опаской рассматривая ледяные глаза.

— Извини. Спешу, — бросает скупо, плавно отодвигая меня с порога. — Где Катюша? — проскальзывает нежностью, с легкой настороженностью в глазах.

— Оставила у мамы, где ей ещё быть.

— Заберу её позже. Вечером привезу домой.

— И останешься? Поговорим…? — касаюсь шеи, слегка приобнимая. Тая глупую надежду, что поцелует. Удержит в руках. Не отстранит.

— Возможно, — сторонясь, уходит. Разом обрывая всё внутри. Глупо спрашивать «за что?». Провожаю безмолвным взглядом, медленно шагая вдоль коридора к ещё одной темной двери.

— Солнце моё, а ты как раз вовремя, — бросает Димка с порога. Убирает улыбку. — Присаживайся. Только собирался тебе звонить.

Выуживаю из сумки подарок. Небольшого золотистого слона, украшенного сверкающими камушками. Протягиваю на своей ладони, встречая на нём озорной взгляд.

— Красиво. Это мне?

— Конечно, — обнимаю, пытаясь успокоить нервную дрожь, скользящую в голосе после разговора с мужем. — Говорят, он приносит удачу.

— Так, может, оставишь его себе? Тебе она сейчас больше нужна.

Вопросительно поднимаю взгляд, хмуря брови и не понимая намека. Слежу за перемещающимися к сканеру руками и моей фотографии, каким-то чудом появившейся в них. Той самой, что оставил Стив. Которую я разрешила забрать мужу.

— Что это? — с прищуром уточняет друг.

— Ты же сам видишь, мой снимок, — потираю виски, пытаясь понять. — Откуда он у тебя?

— Твой благоверный принес, попросив отследить, — замолкает, наблюдая реакцию: поджатые губы и широко раскрывшиеся глаза. — Во что ты влипла, родная? Это не фото. Это лезвие в гильотине, отсекающее твою светлую головку. И где ты такого только нашла?

— Что ты имеешь ввиду? — шепчу осипшим голосом.

Открывает ноутбук, театрально вздыхая. Едва не падаю со стула, увидев страницу Стива, игриво улыбающегося с главного фото. Не вызывающего сейчас ничего, кроме сожаления и щемящей грусти. Открывает загруженные им снимки. Пляжи. Горы. Залитые солнечным светом острова. Множество ярких мест. Площадь возле «Рояла» с торчащим в здании фюзеляжем самолёта. Играющие музыканты… и я. С милой подписью сверху «Lost time is never found again.» (Потерянное время никогда не вернётся). Облокачиваюсь на спинку стула, закрывая глаза.

— Я подчищу её, — вырывает ласковым голосом из забвения. — Но исходники уничтожить нельзя. Буду проверять, чтоб не всплыла вновь. Скажу твоему об отсутствии следов…

— Ты не понимаешь, — нервно смеюсь. — У нас три программиста, а он выбрал тебя. Случайно ли? Знает, что доложишь и выгородишь. Очередная проверка. И для тебя, и для меня.

— И что делать? — произносит задумчиво.

Встаю со стула. Выходя из кабинета, останавливаюсь на пороге с грустной улыбкой.

— Скажи правду. Именно её от тебя он и желает услышать.

— В таком состоянии за руль нельзя.

— Я в порядке. Не бойся, — смягчаю голос. — Спасибо тебе. И не лги. Лучше сразу. Он всё равно уже в курсе.

На часах уже девять вечера. Стою у кухонного окна, ожидая возвращения дочери и мужа домой. Ползущие вверх раздвижные ворота. Свет фар. Замираю. Выходит, обнимая ребенка. Сидя на корточках рядом с ней, что-то объясняет. Отпускает вперед, вновь возвращаясь в машину. Даёт задний ход… Закрываю глаза, чувствуя на щеках опаляющие, горячие слёзы. Слыша за стеной щелчок замка. Вытираю предательские эмоции, отодвигая легкую штору, захватывая взглядом лишь опускающийся механизм и исчезающие за забором световые лучи. Обнимаю дочку, с усилием улыбаясь. Даже не соизволил зайти… а я, словно собачка, была готова принести тапки. Вот только за эти дни, похоже, он научился обходиться без меня. Глупо таить веру в то, что станет иначе. Молчание хуже признания. Точка, за которой лишь пустая строка. И дописать бы в ней рвущие сердце на части фразы… Да только это финал. Я ему не нужна.

Два дня обыденных дел. Порой, зависаю взглядом на одной точке с тревожным лицом, окликаемая подчиненными, со стороны внимательно следящими за мной. Выгляжу психом? Возможно. Вот только мне всё равно, что думают, что говорят. Безразличие вытесняет все чувства. Собираюсь на работу лишь оттого, что дома одна не смогу высидеть и пары часов. Дочка в саду, впереди новогодние праздники, у всех куча дел. Месяц пролетит так быстро, что и не заметишь. Каждый второй ожидает чуда. А я…? Всего-то ежедневно меняю на своем столе «вечный» календарь. Девятое декабря. Никаких эмоций. День как день. Словно и не просыпалпсь с утра. Ничего не произойдёт. Всё уже было. Осталось в прошлом. Ушло… Отвлекаюсь на звонок телефона, чувствуя предательский озноб, покрывающий кожу. Едва дыша, произношу тихое:

— Да.

— Оденься и выйди, — говорит размеренно и спокойно. Трясущимися руками накидываю пальто. После пятой тщетной попытки застегнуть пуговицы бросаю это дело, едва не выбегая из своего кабинета к стоянке авто. Рискуя подвернуть каблуки, спускаюсь по ступеням через одну. Налетаю на него, стоящего буквально в паре метров от лестницы, захватывая шею руками. Не пытаясь даже унять сбитое дыхание или попытку вести себя более сдержанной. Облепляю поцелуями губы и щеки, царапая кожу легкой щетиной. Чувствуя его аромат. Роняю соленые слёзы, впитываемые в воротник моей белой рубашки. Внутри отчаянно дрожа. Отстраняет, грустно улыбаясь. Проводя рукой по обледенелым на морозе щекам. Вытирая неиссякаемые ручейки. Путается пальцами в подоле пальто, пряча меня от ветра, застегивая пуговицы и поправляя воротник.

— Я же просил одеться, — вымученно ласкает тембром, заставляя вновь сокращать дистанцию и прижиматься ещё сильней. Выдыхает протяжно. Накаляя воздух своим присутствием рядом. Вновь целую, шепча еле слышно, едва ворочая непослушный язык.

— Прости… пожалуйста, прости меня. Проводит рукой по затылку, резко притягивая, впиваясь губами. Отвечаю на поцелуй, омываемый горькими слезами. Смешиваемый с ними. Ощущая на языке соленый вкус. Захватывает губы жадно, словно за эти дни сильно изголодавшись по ласке. Обжигающей страсти, той, что растеряли на островах… Растаявшей нежности… Любви. Целует долго, со вкусом, вызывая головокружение и заставляя колени дрожать. Впиваясь пальцами в затылок и вызывая мышечный спазм. Отпускает. Приоткрываю глаза, пытаясь короткими вдохами компенсировать острую нехватку воздуха. Плавно поднимая вверх уголки губ. Проводя рукой по его заросшим щекам.