— Я люблю тебя, — шепчу выдыхая. Убирает руку, опуская глаза. Отходит к машине, причиняя каждым отдалённым шагом буквально физическую боль. Удар под дых, повторяющийся снова и снова. Не в силах произнести и слова, наблюдаю за тем, как возвращается назад. Вновь каменное лицо, не отражающее лишних эмоций. Пугающий стальной взгляд. Передает папку, буквально вкладывая её мне в руку и заставляя пальцы зажать.

— Прочти это, если возникнут вопросы, мы всё разберём.

Открываю, не видя букв, не понимая прочитанных слов. С надеждой вздыхая:

— Что это?

— Повестка и бумаги на развод. Чувствую желудочный спазм, сдавливающий стальными цепями, тошноту, подкатывающуюся к самому горлу. Не могу. Не верю! Ведь это не правда! Он лжёт… Застилаю пеленой слёз документы, размазывая перед глазами всё в одно белое пятно. Пытаюсь проморгаться, чувствуя, как всё начинает темнеть. Удерживает крепко в руках, поднимая вверх голову двумя пальцами. Обеспокоенно уточняя:

— Тебе плохо? Слишком эмоционально для показного равнодушия… Такое не спрятать и не сыграть.

— Нормально, — выдыхаю несмело. — Я, пожалуй, пойду, если на этом у тебя ко мне всё. Хмурится, напрягает брови, словно что-то осознавая, выдавая скупо:

— Я тебя провожу.

Отпускаю руку, лишь жестом не разрешая. Упираюсь взглядом в бумаги, закрываю папку, зацепившись за число… Ошарашенно поднимаю глаза, истошно дыша и опасаясь, что принятие этой мысли меня в миг добьет. Снайперским выстрелом в голову. Без шансов. На месте.

— Ты… подал заявление… ещё до отлета домой? За два дня…? Выходит сразу всё решил? Тогда зачем мучить?

Поджимает губы, наполняя взгляд неразбавленной горечью.

— Когда-нибудь ты сможешь меня понять… Ухожу, не разбирая остальных слов. Не слушая. Не слыша. Не вникая. Лишь в кабинете, со злостью бросив бумаги на стол, и, минут через пять, подойдя к окну, вижу на парковке всё так же одиноко стоящую мужскую фигуру, смотрящую мне вслед.

Смотрю на белые листки с тщательно пропечатанными буквами, раскиданные по поверхности рабочего стола. Мировое соглашение о разделе имущества. Кто б мог подумать! Подготовился. Всё просчитал! Предложил выгодные условия. Твою же мать! Не обделил, оставив мою машину, отписав дочери дом и ежемесячные отчисления на содержание. Очень благородно! Не так ли?!

Оценим сложившуюся ситуацию со всей циничностью — я в плюсе. Значительно. Мой брак, в отличие от среднестатистических по стране, меня неслабо обогатил… Finita la commedia! Овации! Аплодисменты! Каждая вторая мечтала бы остаться при моём… Наивные дуры.

— Так в чём же вопрос? Живи и радуйся! Делай, что хочешь! Гуляй! Развлекайся! Езжай с ребенком в кругосветное! Заведи себе мужика или на крайний случай маленькую собачку, так бесящую мужа! Упивайся свободой! Что не так? Почему на лице нет улыбки?! Неужели карт-бланш не устраивает? — осведомляется разум. Тошно!!! Скручивает все внутренности в клубок. Пробивает тело дрожью. Подгибает колени… Медленно задыхаюсь, словно из комнаты выкачен воздух. В руках листок с повесткой. Двадцать пятое декабря. Десять утра. Разведемся до нового года, как и обещал, начав новую жизнь с чистого листа.

Беру вазу с окна. Ярко синяя. Сильно контрастирующая со светлым убранством моего кабинета. Никогда её не любила, испытывая лишь неприязнь. Кто-то принес в подарок, уверяя, что это произведение современного искусства. По мне так кусок льда, не тающий даже в солнечную погоду на уютно обставленном окне. Интересно, она треснет? Или останется невредимой? Выставляю на центр стола, отодвигая компьютер. Наполняю её вызывающими одну лишь неприязнь скомканными бумажками. Подношу зажигалку к последнему комку, прикуривая от его края. Отхожу к окну, наблюдая полыхающее пламя, струящийся вверх дым… Глядя на всё это безумие со злорадной улыбкой. Упиваясь мнимой силой. Словно отрицание ситуации может что-то изменить… Резкий звук, раздражающий слух. Взрывающаяся противопожарная сигнализация, пищащая где-то над ухом. Чёрт! Совсем не подумала об этом… Забегающая в кабинет помощница, округляющая глаза. Окидывающая меня ошалевшим взглядом. Усмехаюсь нелепости ситуации. Обезумевшая начальница с опухшими от слез глазами, решившая спалить собственный кабинет. Да… Такого от меня явно не ожидали! До мужа слухи за день дойдут… Да и к чёрту всё!

— Выключи её, пожалуйста, — произношу спокойно, выкидывая сигарету в дотлевающие бумаги. — Сегодня же подай объявление о поиске нового сотрудника и проветри всё тут.

Спохватывается, оседая на стул.

— Вы меня увольняете? — нервно перебирает пальцы.

— С чего бы вдруг? — усмехаюсь. — Сама ухожу. Оформи заявку. И побыстрее. До завтра меня не будет. Подхватываю вещи, ключи от машины. В последний раз кидаю взгляд на дымящийся кусок льда на столе… Надо же, даже не пострадала. Стойко выдержав испытание. Может смогу и я? Сохранив целостную видимость хотя бы снаружи… Устроившись в машине, вытаскиваю телефон. Набираю короткий южный номер.

— Ты по мне соскучилась или звонишь чем похвастаться? — веселым бодрым голосом салютует Кристина.

— Звоню узнать, успеешь ли ты прилететь на поминки.

— Ты о чём? Не пугай! Чьи похороны? — взбудораженным голосом торопит ответ.

Кривлюсь от понимания, что действительно взволновала.

— Извини меня за отсутствие чувства юмора. Мы разводимся. Двадцать пятого, в десять утра.

— Чёрт! Да быть такого не может! Я с ним вчера говорила!

— И что? — криво улыбаюсь отражению в зеркале заднего вида, собираясь выезжать с парковки.

— Да ничего! — нервно взрывается. — Два идиота! Ты его так просто отпустишь?

— Просто… — усмехаюсь, чувствуя очередной укол в сердце. — Что я могу сделать, если он всё за нас решил…?

Грустно вздыхает, смягчая тон.

— Буду в Москве за два дня до трагедии. Может, к этому моменту успеете передумать. Обмоем хорошим шампанским ваше воссоединение. Настраивайся на лучшее. Как ни стараюсь, я не могу заметить в нём охлаждения к тебе.

— Тогда я совсем его не понимаю… — печально затихаю в ответ.

— Мне ещё хуже, — проскальзывает язвительностью в голосе. — Как вам разъяснить, что вас не зря свела судьба, когда вы сами же отчаянно все ломаете? Бесполезный труд. Пока лбами не стукнитесь, не поймёте. Держись. Время пролетит быстро. Скоро увидимся.

— Я тебя очень жду…

Кладу трубку, падая лицом на руки, сложенные на руле. Минуты растянутся в бесконечность, и нет верного способа их поторопить. Мысли вновь и вновь возвращаются к нему… Глупо думать, что время способно исцелить. Оно лишь присыпает цинком рану, постепенно вымывая из неё соль, разъедающую кожу и не дающую ей зажить. Только вот шрам остается. Напоминает о себе день ото дня. Одинокими ночами вызывает фантомные боли, точно отсеченная конечность. Её нет, а ты ещё чувствуешь присутствие. Словно ампутация и не произошла… Жизнь — не сказка со счастливым концом. Как банально: понять, что действительно любишь, лишь навсегда потеряв! Наказание? Испытание, предписанное кем-то свыше? Или неудачная шутка, заскучавших в преисподней чертей? Напиться бы, стереть все эпизоды из памяти, приехать к нему и забраться на колени. Списать всё на амнезию или состояние аффекта, затмевающее сознание… Переиграть. Точно зная о совершенных ошибках. Не допустить оплошностей, включив «action replay» (повтор действия). Исправить настоящее. Затыкаю голос разума, кричащий о том, что не стоит ему звонить. Бесстрашно набираю заветные цифры. Что я ещё могу потерять? Чувство собственного достоинства? Оно ещё сохранилось? Нет. Словно коврик у двери, выкинут к его ногам. Ожидаю ответа, слушая длинные гудки.

— Что ты там натворила? — спокойным тоном уточняет, без приветственных слов.

Улыбаюсь, согреваясь. Не узнавая саму себя. Доложили? Пусть накричит, отругает, выскажет, что я взбесила… Только пусть говорит со мной! Не важно, о чём и когда.

— Не могу прочитать соглашение, начиная с пятого пункта… — голос наполняется нежностью с отблесками боли. Как её скрыть?

— Почему? — язвительно хмыкает.

— Я их случайно… сожгла… — выдаю со смешком. — Привезёшь другие?

— Случайно? — смеется в ответ, заставляя растянуть уголки губ выше и шире. Проплыть перед глазами картинку с его улыбкой, редко встречающейся… которую я так люблю. Сглатываю подступающие слёзы. Пытаюсь закрыть сердце от охватывающей тоски…

— Ты приедешь? — произношу жалобным голосом, срывающимся на дрожь.

Тяжелый выдох в трубку. Молчаливая пауза, грозящаяся растянуться в бесконечность…

— Буду завтра. Сегодня уже не смогу. Не успею до закрытия.

— Приезжай домой после работы… — поджимаю губы, боясь сделать ошибку, но всё же выдаю. — Катюша соскучилась…

Усмехается. Слышу щелчок зажигалки. Глубокий выдох. Совладает с эмоциями? Подбирает слова? Замираю, ожидая затрещины. Перегнула, втянув ребенка… ведь больше соскучилась я…

— Не шантажируй, — выдает сухо. — Как смогу — позвоню.

Порываюсь ещё раз нарваться, прошептав «я люблю тебя» — не успеваю, слушая повисшую тишину. Откидываю телефон на сидение, врубаю музыку на полную, заводя мотор. Я попыталась… Правда, мало что смогла…

Уезжаю к родителям за дочкой. Не решаясь сообщать им о внезапных новостях. Расстраивать своей непутевостью. Затыкаю подальше совесть, кричащую об обмане. Во благо! Может быть, смогу ещё это предотвратить…

Глава 21

Он приехал лишь неделю спустя, отписавшись смс в тот день, что уезжает по делам в Питер. «Заеду сразу, как только смогу. Поцелуй за меня дочь.» А кто поцелует меня? Горечь от осознания убивает желание жить полной жизнью. Радоваться новому дню. Видеть яркие моменты и красоту обычных вещей. Улыбаться, когда на душе играет зацикленная печальная мелодия.

Сумерки. На дворе светло от снега, отражающего свет фонаря. Дочь уже улеглась. А я, переодевшись в домашний костюм и мягкие, теплые носочки, сижу на широком кухонном подоконнике, попивая горячий чай. Сама не зная, для чего туда забралась. Всматриваюсь в глубь двора, словно чего-то ожидая…

Звук поднимающегося механизма. Плавно уходящие вверх складные ворота. Учащающееся сердцебиение от одной мысли о нём. Появляющаяся улыбка сквозь грусть, отражающая все чувства, желающая выдать их, сделать заметными… Поворачивает ключ в замке. В тот момент, когда я уже перестала ждать. Переболев десять дней без него. Начиная смиряться со своим положением… Заставлять себя спать, прогоняя причиняющие боль мысли тоскливыми, холодными ночами. Вставать по утрам, водружая перед собой неясную цель…

Оставляю горячую кружку, аккуратно спускаясь. Подходит с очередной папкой бумаг. Улыбаясь, устало, словно извиняясь за столь поздний визит.

— Я на минутку.

Не задумываясь, будто так и надо, начинаю расстегивать пуговицы на пальто, выпуская в комнату одурманивающие нотки парфюма. Забираю папку, не глядя, отшвыривая её на столешницу. По освободившимся рукам скидываю вниз пальто. Хмурится, улыбается шире с нотками недоверия.

— Что ты творишь?

— Оставайся, — говорю абсолютно спокойно, ввергая своим тоном в ещё большее недоумение. — Это твой дом, не за чем в ночь уезжать. Я не буду приставать… Честно. Просто побудь рядом. Пожалуйста… Помолчи, если нечего сказать. Хоть это и мучительно больно, — искривляю лицо провалившейся попыткой улыбнуться. — Я всё ещё твоя жена… Позволь хоть на мгновение в этом убедиться… Проводит рукой по щеке, растопляя кожу под непроизвольной лаской. Рефлекторно прикрываю глаза. Пытаюсь сдержать отяжелевшее дыхание, не подавать вида, насколько сильно изнемогаю в его руках. Сгорая от разливающегося в крови желания хотя бы прикоснуться к нему, поцеловать. Хочу его. До иголок, простреливаемых в кончиках пальцев. Слыша оглушающую пульсацию в висках. Слегка приоткрываю рот, ожидая, моля о поцелуе. Разрывает тишину озадаченным голосом:

— Чёрт! Как же мало тебе сейчас надо…

— Не уходи, — прошу не смело, оплетая руками. Вздрагивая губами. Последними силам сдерживающая подступающее разочарование. Состояние обреченности, которое, если он сейчас уйдёт, сломает меня. — Пожалуйста, останься. Не добивай сейчас меня своим безразличием…

— Глупая…

Произносит с оттенком, щемящим сердце. Притягивая к себе, одним рывком берет на руки. Утыкаюсь в пиджак, расслабляясь, обнимая за шею, упиваясь его близостью, закрепляясь поцелуем на шее и ругая себя… За свою несдержанность. За излишнюю эмоциональность. За боль, что причиняю обоим своими поступками и словами. За то… что не могу его отпустить. Не уничтожив нас до конца. Не убив морально… Потом. Пожалуйста! Всё эти мысли потом! Не сейчас… Один шанс. Пожалуйста! Господи! Один шанс! Если он уйдёт, я отпущу. Обещаю… Переступлю через себя. Выбью крик, застывший в глотке… и отпущу. Если он попросит… смирюсь с поражением… Относит в спальню, усаживая на кровать. Не дышу. На щеки предательски выплескиваются горькие слезы. Опускается рядом на колени. С измученным видом смотрит в глаза: