Мимо их столика развязной походкой проследовала одна из девиц, высокая блондинка, носившая прозвище «Маркиза Шейла». Агнесса почувствовала исходящий от ее волос и одежды густой аромат. Плечи «маркизы» были полуобнажены, а из весьма откровенного выреза выглядывала грудь.

Девица многозначительно улыбнулась Джеку, но тот сохранил невозмутимость.

— Ты знаком с нею? — спросила Агнесса, внезапно вспыхнув.

— Немного.

— Кто она?

— Одна из тех, кого называют продажными женщинами.

— Продажными…— повторила Агнесса. — И какая же им цена?

— Они не стоят и пылинки с твоей туфли, — отвечал Джек.

С наступлением сумерек на улицах стало многолюдно, но фонари горели плохо, и, казалось, в каждом переулке шевелятся подозрительные тени. Возле стен домов, под фонарями, поодиночке или кучками стояли проститутки. Одеты они были по большей части бедно, безвкусно, но с откровенным бесстыдством; глядя на них, Агнесса думала, что такие вот женщины и помогли Аманде сколотить состояние… По темным улицам шлялись разные не вызывающие доверия личности, временами слышался громкий смех, а чаще — отборная ругань. Джек, спеша вывести девушку из этих мест, выбрал не самый безопасный, но зато кратчайший путь.

Очень скоро он почувствовал, что их преследуют. Оглядываться не хотелось, и он лишь ускорил шаг. Рука Агнессы доверчиво лежала в его руке. При повороте в очередной проулок Джек получил возможность взглянуть на преследователей. Их было двое; он решил, что это кто-нибудь из местных головорезов, которые упорно не желали видеть в своем квартале чужаков, каковыми считали и людей с конного завода. Эти парни действовали, как псы, охраняющие негласно установленную территорию; непонятным чутьем они всегда угадывали противников. Гуляя с приятелями в порту, Джек охотно дрался с местными и никогда не упустил бы возможности сразиться, хотя бы и один против двоих, но сейчас рядом с ним шла Агнесса, и рисковать ее безопасностью он не мог.

Преследователи, поняв, что чужак стремится улизнуть, также прибавили шагу, а Джек, услышав сзади топот, сообразил, что не сумеет вовремя вырваться на более спокойную и светлую улицу.

— Агнес, девочка, слушай меня внимательно, — заговорил он, — беги сейчас вперед, после свернешь налево и потом до конца. Там найдешь дорогу. Беги скорее домой, слышишь?

— А ты?..

— Видишь, за нами идут. Теперь уж они не отстанут, придется с ними поговорить. Ничего не бойся, иди!

— А ты?.. — повторила она.

— Со мной ничего не случится, обо мне не беспокойся. Иди, Агнес, иди! Я сам потом тебя разыщу.

Девушка оглянулась назад и тут же испуганно проговорила:

— Я никуда без тебя не пойду!

— Но, Агнес, пойми, с тобой мне будет сложнее!

Они уже бежали, но то же делали и те, кто гнался за ними; за спинами Агнессы и Джека слышалось их тяжелое дыхание.

— Эй! — раздался грубый окрик. — Стой!

Кто-то рванул Джека за плечо, но он стерпел и продолжал бежать вперед.

— Смотри-ка, какая девочка! — послышался голос второго. — Бьюсь об заклад, мне удастся с нею договориться! — Он схватил Агнессу за руку, но она вырвалась, а Джек, мгновенно повернувшись, прикрыл собой девушку.

— Что вам надо, ребята? — спросил он, с трудом переводя дыхание.

— Чтобы ты не мешал нам познакомиться с этой малышкой! — угрожающе проговорил один из парней.

Агнесса стояла, дрожа от страха. Темнота мешала разглядеть лица преследователей, но девушка заметила их наглые улыбки и вызывающие позы: они были сильны и уверены в себе.

— Оставьте нас в покое! — сказал Джек. — Я охотно побеседую с вами завтра, а сейчас мы спешим!

Он прекрасно понимал бесполезность этих переговоров, но по возможности тянул время, пытаясь сообразить, что предпринять.

— Беги, — шепнул он Агнессе, однако она изо всех сил вцепилась в его руку и ни за что не хотела уходить.

— Нет, приятель, ты нам не нужен! — усмехнулся один, а второй прибавил:

— Но если ты уж так хочешь с нами поговорить, сделаем это сегодня. — И, размахнувшись, ударил Джека.

Агнесса громко вскрикнула. Джек, вырвав руку, бросился вперед, и вмиг три фигуры слились в темный движущийся клубок. Еще мгновение спустя клубок распался: Джек выхватил кинжал раньше своих противников, и, хотя такое оружие имелось и у них, на секунду они отступили. Стрелять Джек бы не стал, на стрельбу могло сбежаться полквартала местных, а его враги предпочли растянуть удовольствие схватки: просто пристрелить чужака было слишком неинтересно.

Глаза Джека внимательно следили за действиями противников. Он резким выпадом предупредил удар — нападавший с криком повалился на землю, — но тут же почувствовал боль справа успели ранить с другой стороны. Опыт подобных сражений у него был, но тут силы оказались неравными, тем более что ему сильно мешало волнение за судьбу Агнессы.

Противники Джека про Агнессу уже забыли. Не в обычае женщин было ввязываться в бой мужчин, женщина только наблюдала за схваткой, а после в виде добычи доставалась победителю.

Сначала девушка хотела бежать за подмогой, но потом передумала: улицы эти не были ей знакомы, а люди не внушали доверия. Фонарей здесь не было, и она слышала лишь сдавленные крики дерущихся, а увидеть и понять ничего не могла: все опять смешалось в большой темный клубок.

Ею овладел непередаваемо сильный страх, сравнимый разве что со страхом смерти, — страх за любимого человека.

Агнесса подскочила ближе, задыхаясь от волнения, мучимая желанием хоть что-нибудь сделать: нападавшие сцепились с Джеком на земле: один был ранен, но другой полон сил и злобы, вдвоем они старались прижать Джека так, чтобы он не мог двигаться. Это им почти удалось: клинок скользнул по его ребрам, и, хотя такое ранение не могло считаться серьезным, каждое движение причиняло резкую боль. Но Агнесса в гневе и страхе, очень плохо соображая, что делает, с рыданиями набросилась на того, кто тянулся ножом к горлу ее возлюбленного, вцепилась ему в волосы, в глаза, и Джек, извернувшись, освободился; оттолкнув девушку, он несколькими ударами лишил противника возможности сопротивляться. Второй предпочел прекратить схватку, и Джек с Агнессой поспешили прочь.

Они наконец выбрались из квартала; Агнесса вновь заплакала, заметив кровь на одежде своего спутника, а он повторял:

— Не плачь, Агнес, не плачь, все обошлось. Ты просто умница, честное слово!

Она еще долго всхлипывала и не могла выговорить ни слова; тело ее сотрясала дрожь. Вот это уже была настоящая жизнь, с настоящей злобой людскою и кровью. Ни с чем подобным Агнесса не соприкасалась еще никогда.

Они остановились в полном бессилии; оба тяжело дышали, оба нуждались в поддержке. Но дом Агнессы так близко, а Джеку еще предстояло добираться до завода.

— Ты ранен? — прошептала девушка.

— Да, зацепили немного. Не волнуйся, заживет. Иди домой, Агнес.

— Зайдем ко мне, Джекки! — позвала она. Он мотнул головой.

— Нет… Пока я доберусь…

Он шагнул в сторону, но девушка ласково удержала его.

— Идем, пожалуйста! Я хоть перевяжу…

Они побрели к дому.

— Но меня может… увидеть кто-нибудь… Твоя Терри…

Агнессе показалось, что в эту минуту он был настроен враждебно даже по отношению к ней, но он бы сказал, что это усталость: сил не осталось уже ни на что.

— Мы пройдем незаметно. Я знаю, как это сделать. Вошли в заднюю калитку; Агнесса, усмирив собак, скользнула в парадное и минуты через три отперла изнутри боковой вход. Они поднялись по темной лестнице в комнату девушки; для верности Агнесса закрыла дверь на ключ.

— Садись, — пригласила она.

Джек присел в кресло, отдышался, привалившись к спинке, и, пока Агнесса искала материал для перерязки, затуманенным взглядом окинул ее жилье.

Ковры, зеркало, темная резная мебель… Он никогда не бывал в такой обстановке; зная о том, кто его избранница, он все же не представлял себе, где она живет.

Воображение не рисовало ему ничего подобного, до сей минуты он пребывал в неведении относительно того, какая же пропасть их разделяет на самом деле, он походил на слепого от рождения человека, не знающего, что значит «видеть». И ощутил вдруг глубокое уныние.

Агнесса принесла полотняную длинную ленту; рана не была ни глубокой, ни опасной, но девушка пугалась крови, и Джек, как сумел, помог ей сделать перевязку.

Постепенно они успокоились и почувствовали себя лучше, по крайней мере физически. Агнесса нежно погладила Джека по руке.

«Как бездомную собаку, — подумал он, — чтобы, дав ей кусок хлеба, выставить за дверь».

— Я пойду сварю кофе, Джекки.

— Нет, не нужно.

— Я быстро. Тебе необходимо восстановить силы. И потом, ты все-таки у меня в гостях!

Она побежала вниз по лестнице, Джек остался один. Мало-помалу способность размышлять вернулась к нему; ощутив себя в реальном мире, он с удивлением огляделся.

Прямо напротив было зеркало, Джек смотрел в него и казался себе страшно чужим среди этих вещей, в испачканной кровью грязной одежде, со спутанными волосами и лихорадочно-настороженным блеском глаз: он опять явственно ощутил пропасть, разделявшую их с Агнессой, но минутой позже выражение жестокого упрямства исказило черты его лица. Впервые он до конца осознал нелепость этого мира, несправедливого мира, где одни имеют все по праву рождения, другие получают желаемое в тяжелейшей кровавой борьбе с судьбой, а третьи, вынужденные смириться, так и остаются ни с чем. Он не был в числе первых, но и в числе последних быть не хотел! Он знал, что есть и такие, как Агнесса, способные отказаться от благ во имя самой безумной мечты, но забота о том, чтобы эта мечта стала явью, не умерла бы под бременем каждодневной борьбы за выживание, ложилась все-таки на его плечи. И именно сейчас Джек решил во что бы то ни стало вырвать у судьбы то, что, быть может, и не было предназначено ему, именно в это мгновение он, сам того не зная, стал соперником Орвила Лемба, соперником в достижении призрачной цели: взять у жизни все, чего только ни пожелаешь, собственными силами достать с небес самую яркую звезду.

— Джек! — позвала Агнесса, и он очнулся от размышлений. — Смотри, Джек! — Она поставила на столик поднос с маленькими, точно игрушечными чашечками. — Остался еще кусочек воздушного пирога. Ты любишь воздушный пирог?

— Не знаю, не пробовал.

— Попробуй, очень вкусно. Это Терри пекла.

— Агнес, скажи, в твоем доме нет чего-нибудь выпить? Мне бы сейчас это очень помогло, — добавил он.

Агнесса развела руками.

— Не знаю… У Терри нет. А может… Подожди!

Она пробежала в комнату Аманды и там в стенном шкафу нашла то, что было нужно. Девушка выбрала среди бутылочек ту, которая уже была распечатана, и вернулась к себе.

— Вот, — сказала она, протягивая бутылочку.

— Спасибо, Агнес. — Он налил в бокал. — Кажется, это коньяк. Тебя не будут ругать?

Она помотала головой.

— За тебя! — произнес Джек, пристально глядя на девушку. — Ты спасла меня сегодня! Я хочу… чтобы ты была счастлива, счастлива с тем, за кого когда-нибудь выйдешь замуж.

— Зачем ты говоришь так? — возразила Агнесса. — Я тебя люблю и ни за кого, кроме тебя, не хочу выходить замуж.

— Но ты отказываешься бежать со мной!

Агнесса молчала.

— Да, наверное, это и к лучшему, — продолжил он, — нельзя менять все это, — он кивнул на комнату, — на меня. Со мной у тебя никогда не будет даже сотой доли того, что ты имеешь сейчас. Те деньги, что твоя мать может истратить за один день, мне не заработать и за десять лет самого каторжного труда! — засмеявшись нехорошим смехом, добавил: — Ты забудешь меня, возможно, даже очень скоро; сама потом будешь потешаться над нашим знакомством!

— Джек, милый, разве в деньгах дело?! Деньги… они ничего не значат для меня, поверь! Ты же знаешь, я готова бросить все и, если б мы могли обвенчаться, сбежала бы хоть сегодня, хоть сейчас!

— Мы бы обвенчались потом.

— Когда? — печально спросила девушка.

— Позднее, как только сможем! Ну пойми же, если мы не уедем в ближайшие дни, нам придется расстаться! Расстаться, да, ничего не поделаешь. Выбирай! — завершил он твердо.

Агнесса едва сдерживала подступившие слезы. Она еще плохо знала людей, ей не пришло в голову, что Джек — умышленно или невольно — использовал классический прием воздействия на любящее сердце. Она не думала, что человек в отчаянном стремлении получить желаемое любой ценой способен становиться безжалостным, идти на шантаж или самый безумный блеф.

Лицо Джека все еще сохраняло выражение жестокого упорства, но девушка не заметила этого. Ей было совсем не по себе от только что услышанных слов. Что станет с нею в случае разлуки? Что ждет ее? Вернется Аманда, обман непременно раскроется, и, если она не сбежит, миссис Митчелл запрет ее на несколько замков и больше не позволит сделать ни шагу без строжайшего контроля; жизнь станет скучной, неинтересной, а она уже так привыкла к свободе, к ежеминутной смене впечатлений! И к Джеку… Сумеет ли она его забыть, простит ли когда-нибудь себе, что отказалась от него? Но с другой стороны — позор беззакония! Нет!