Лора Бекитт - Агнесса. Том 1

Зрители не дыша следили за поединком человека и животного. Стивен Гауг всем корпусом подался вперед. Сжав плечо стоявшего рядом Барни, он произнес:

— Впервые вижу такую лошадь, но и такого всадника мне встречать не приходилось. Это не просто выучка, это талант.

Глаза Марии-Кристины азартно блестели, Ричард тайком злобно кусал губы. Агнесса стояла, опустив худенькие руки; солнечные лучи, проникающие сквозь прорези полей соломенной шляпы, испещрили янтарными бликами пламенеющее румянцем лицо.

Она одна по-настоящему очарована происходящим: этот человек как нельзя лучше вписывался в созданный ею романтический образ. Правда, герои любимых романов Агнессы были образованны и благородны и жили в бедности, занимаясь тяжелым трудом только по роковому стечению обстоятельств, впоследствии приводивших к обратному, а незнакомец, судя по всему, не мог похвастаться своим происхождением — она понимала, что видит его, скорее всего, первый и последний раз, и все же…

Меж тем, сделав с десяток кругов по степи, утомленная бесплодными попытками и неистовой скачкой лошадь перестала брыкаться и пошла ровной рысью, распустив по ветру пышный хвост и плавно покачиваясь. Через четверть часа, усталая и покорная, она остановилась возле загона. Джек спрыгнул на землю.

— Браво! — в восторге закричала Кристина.

Все окружили лошадь. Она косила недоверчивым взглядом, широко раздувая жаркие ноздри. Упругие бока ее тяжело поднимались, а с морды слетали в пыль густые хлопья пены.

— Слушай, где твой дядя взял такую злюку? — спрашивал Ричарда Стивен, похлопывая коня по мокрой спине.

— Не знаю, где ее купили, — неохотно отвечал Ричард.

В то время как мужчины рассуждали о достоинствах лошади, Эйлин подошла к сестре и тихо спросила:

— Зачем тебе это понадобилось?

Мария-Кристина засмеялась.

— Просто так. Я хотела его немного проучить. А что, разве плохо получилось? Мне понравилось!

— Ты всегда любишь быть центром всего, даже скандала!

— Для тебя же старалась!

— А я тебя не просила об этом!

В ответ Мария-Кристина обиженно фыркнула и отвернулась от сестры.

Агнесса искала глазами всадника. Напрасно! Он тут же скрылся, и все присутствующие, казалось, забыли о нем. Еще немного походили по плацу, но уже не парами, а будто сторонясь друг друга — у большинства настроение было испорчено.

Перед отъездом Ричард незаметно отвел управляющего в сторону; они старались говорить тихо, но Агнесса услышала, как Дейар спросил:

— Это что еще за выскочка, Тревис?

— Джек, сэр, один из лучших наездников.

— Да? — Ричард помедлил, словно собираясь с мыслями. — А нельзя ли сделать так, чтобы я его здесь больше не видел?

Управляющий изумленно взглянул на него и сперва вроде бы запнулся, но потом ответил твердо:

— Не могу, мистер Дейар, извините, но не могу. У меня ему сейчас замены нет. Работы много, едва справляемся, а парень этот за троих тянет. Вы нас поймите правильно. Само собой, если прикажут… Хотя в чем он провинился, верно?..

— Ах, так? — произнес Ричард с угрозой, но добавить ему было нечего — это был не его завод и не его люди. Он приказывать не мог.

Обратный путь показался намного длиннее. Солнце нестерпимо жгло, путников клонило в сон; Агнесса сидела молча, закрыв глаза и, вопреки наставлениям Аманды, подставив лицо горячим солнечным лучам; Мария-Кристина о чем-то шепталась с Маргарет; Стивен и Барни говорили вполголоса между собой; Ричард молчал, ни на кого не глядя; Эйлин рассеянно смотрела по сторонам.

Агнесса поняла, почему грустит Эйлин, но ведь она и не думала становиться поперек дороги кому-либо, а тем более этой девушке. Но… значит, она, Агнесса Митчелл, здесь лишняя, лишняя! И она вновь подумала о том, что не так уж ей и нравятся эти навязанные Амандой друзья, не очень-то они ей и нужны… как, впрочем, наверное, и она им. Недаром наездник, укротивший коня, так смотрел на них! Агнессе хотелось вернуться и сказать ему: «Я не с ними, я совсем не такая!»

Наконец прибыли в город. Мария-Кристина пообещала зайти за Агнессой, если они отправятся куда-нибудь еще.

На расспросы Терри о поездке Агнесса ответила односложно: мол, ничего особенного, посмотрели лошадей, прокатились в повозке. И все. Но она чувствовала, она знала: эта история должна и будет иметь продолжение!

На следующий день Агнесса проснулась от стука переставляемой мебели. Она вышла из комнаты и увидела Мери, которая, подоткнув подол поношенной юбки, усердно терла полы в залитой солнцем гостиной. Мери улыбнулась, блеснув ровными зубами.

— Доброе утро, мисс! Госпожа Аманда уехали куда-то, Терри тоже нет дома. Я сейчас подам вам завтрак.

— Спасибо, Мери.

Когда Агнесса удалилась, горничная радостно подпрыгнула. Госпожа сказала, что вернется лишь завтра вечером, Терри тоже ушла, значит, сегодня дома только барышня! И она, Мери, сможет сбегать в город и встретиться со своим новым знакомым, молодым негром. За покупками обычно ходила Терри, а Мери работала в доме, и просто так, без дела, Аманда девушку не отпускала никуда. Но сегодня она сама себе хозяйка! Мери кокетливо поправила волосы, одернула юбку и сделала несколько пируэтов на начищенном полу, однако поскользнулась, взмахнула руками и нечаянно задела тяжелую шкатулку, стоящую на выступе камина. Железный ящик полетел вниз и, с грохотом ударившись о пол, раскрылся. Бумаги веером разлетелись по ковру.

Мери с ужасом смотрела на содеянное. Шкатулка госпожи Аманды! Госпожа всегда носит ключ при себе… значит, замок разбился от удара об пол! Что же теперь делать? Мери представила себе злое лицо Аманды, ее шипение: «Чернокожая дрянь!» И — жестокий удар по лицу! И это еще в лучшем случае, а в худшем — ее просто вышвырнут вон! Поэтому вместо того, чтобы собрать содержимое шкатулки, Мери села на пол, обхватила руками голову и горько расплакалась.

Она обрадовалась, когда удалось поступить в горничные к богатой вдове Аманде Митчелл, но, прослужив неделю, перестала благодарить судьбу. Девушка была неопытна, порой недостаточно расторопна, а миссис Митчелл оказалась быстрой на расправу, и первые дни службы в доме Аманды прошли в непрерывных слезах. Выручила Терри, научившая Мери многим премудростям своего дела, а иногда открыто встававшая на ее защиту. В последнее время вроде бы все наладилось и вдруг… Мери зарыдала сильнее, проклиная себя и все на свете!

Снизу послышался легкий стук каблуков. Барышня!

Агнесса, встретив затравленный взгляд служанки, не сразу сообразила, в чем дело. Затем увидела разбросанные в беспорядке бумаги, перевернутый железный ящик, нагнулась и стала собирать листки. Мери, всхлипывая, помогала ей.

Здесь были старые письма, какие-то свертки, счета… Внезапно из какого-то конверта выпала бумажка; подняв ее, Агнесса увидела, что это портрет, маленький портрет молодого человека с удивительно открытым взглядом. Что-то неуловимо знакомое было в чертах его лица. Агнесса перевернула портрет — на обратной стороне проступала поблекшая надпись: «Любимой Аманде на вечную, память. Джеральд Митчелл». Пальцы девушки задрожали, и что-то защемило в горле: отец! Так вот каким он был! И она, Агнесса, на него похожа! Он ушел из жизни, унеся с собой вечную молодость; здесь, на портрете, он был старше теперешней Агнессы на каких-нибудь семь лет! Поистине есть что-то мистическое в раннем уходе из этого мира, когда человек еще в расцвете жизненных сил…

Девушка незаметно спрятала портрет на груди, решив не возвращать его Аманде. Она быстро сложила все остальное в шкатулку и попыталась приладить замочек, но ничего не получалось. Мери испуганно следила за ее действиями.

— Ничего, — сказала Агнесса служанке. — Я что-нибудь придумаю.

— Только ради всего святого, мисс, не говорите госпоже Аманде.

— Не бойся, Мери, она ничего не узнает. Я попрошу Терри — она найдет мастера, и он починит замок.

— Но Терри… Вдруг Терри расскажет!

— Нет, что ты! — воскликнула Агнесса и тут же нашлась: — Ничего, скажу, что это сделала я!

И она ободряюще улыбнулась темнокожей девушке, которая по годам приходилась ей ровесницей, но сейчас казалась младшей сестрой.

Агнесса хотела поставить шкатулку на место, но потом передумала. Кто знает, может быть, содержимое железного ящика позволит ей узнать что-нибудь о прошлом семьи? Раньше, в пансионе, она мало задумывалась об этом, но теперь хотела знать о жизни родителей как можно больше.

Она унесла шкатулку к себе в комнату, там раскрыла и принялась перебирать бумаги. Ей попадалось множество конвертов: любовные письма Аманды лежали отдельно, и Агнесса пока не тронула их, а занялась деловыми бумагами. Из одного конверта выскользнули деньги — пачка зеленых ассигнаций; Агнесса никогда прежде не видела денег так близко. Она подержала их в руках, повертела (бумажки были новые и приятно хрустели), потом положила обратно в шкатулку. Через час она разобрала ворох бумаг, разложила письма… Особенно заинтересовали ее послания некоей Лорны Хейман. Она изучила их досконально, хотя письма эти с неразборчивыми перемаранными строчками, вдобавок насыщенные непонятными Агнессе жаргонными словечками, читались с большим трудом. Девушка просмотрела также присланные этой дамой счета, точнее, их копии…

Она сидела молча, и душа ее постепенно наполнялась горечью. В пансионе девочек-воспитанниц оберегали от всего «дурного», что существует в жизни; запрет налагался попутно на многие, казалось бы, безобидные темы, а уж ни о каких домах терпимости не могло быть и речи, но многие соученицы Агнессы уезжали на каникулы домой, вырывались за пределы каменных стен, и оттуда просачивались в замкнутый мир пансиона живые запретные вести. Агнесса слышала что-то о «падших», «продажных» женщинах и так же смутно догадывалась о том, что это такое. Такие же полудогадки посетили ее и теперь. Она инстинктивно чувствовала чужое, непонятное, нечистое… И с этим была связана ее мать! Женщины, зарабатывающие для нее деньги, проделывали нечто, не имеющее ничего общего с чистотой человеческих отношений и чувств, гадкое, отвратительное!

А сама Аманда? Сколько же было у нее любовников! То тут, то там мелькали на конвертах разные имена, какие-то пошлые подробности раскрывались в письмах… Агнесса отшвырнула бумаги и села, опустив голову, сцепив руки надо лбом и тревожно задумавшись. Она начинала понимать, что ничего не знает о жизни, о людях; ей стало страшно: как же жить дальше глупым слепым котенком, как найти тот единственный верный путь, что приведет к свету счастья? Она считала свою мать порядочной женщиной и вот… Агнесса задумалась и о другом: возможно, многие из внушенных ей в пансионе жизненных представлений тоже окажутся ложными! Она размышляла долго, потом взяла в руки отцовский портрет. Вглядываясь в него, она находила в чертах лица Джеральда Митчелла несомненное сходство с собой. Да, те же глаза, линия губ… И ей подумалось вдруг, что, быть может, если б жив был ее отец, не чувствовала бы она себя маленькой, одинокой, запнувшейся на скаку лошадкой, безуспешно ищущей дорогу к своему неведомому пастбищу. Агнесса поцеловала портрет и спрятала за зеркало.

— Я сама все узнаю, — прошептала она. — Я все найду, всему научусь сама.

Первое, что услышала Терри, вернувшись домой, были доносящиеся сверху звуки рояля.

Терри ничего не понимала в музыке, но тем не менее удивилась: столь неожиданной гармоничной мощи была полна исполняемая вещь; женщина никак не могла подумать, что эти сильные, свободные звуки могли возникнуть под пальцами робкой, хрупкой Агнессы. Значит, в ней и впрямь было что-то скрытое, неразличимое с первого взгляда.

А между тем еще в пансионе музыка стала для девушки единственной возможностью хоть как-то выразить себя, дать выход своим чувствам. Когда подруги разъезжались на каникулы и наставницы занимались другими делами, она, удалившись в верхние классные комнаты, с тайным упоением разучивала произведения, вовсе не предназначенные для игры воспитанниц пансиона, а ноты привозили по ее просьбе некоторые из наиболее смелых подруг. Агнесса обладала своей собственной манерой исполнения и была, сама того не подозревая, незаурядной пианисткой.

К обеду девушка спустилась вниз; от Терри не укрылись ее молчаливость и то, что Агнесса почти ничего не ела за столом.

— Что с вами, мисс? — вскользь поинтересовалась служанка, меняя тарелки. — Что-нибудь случилось?

— Нет…— медленно произнесла Агнесса, но после, спохватившись, добавила: — Терри, я нечаянно сломала замок у шкатулки, нужно починить. Поможете?

Терри выпрямилась.

— Шкатулка? — спросила она. — Какая шкатулка?

— Та, в которой миссис Митчелл хранит свои бумаги. Я случайно уронила, и замок сломался.

— Ничего, — успокоила ее Терри, — починим.

Агнесса вскинула голову, и в глазах ее засветилось ранее не проявлявшееся упрямство.