Он выбрался из машины, игнорируя возмущение водителей. В раздражении пнул колесо. Ничего толкового в голову не приходило. Но чем дольше он думал об этом, тем нестерпимее жалило сердце, разбухало, мешая дышать.


Алекс бросил взгляд на часы, прикидывая, где сейчас Айя. Судя по времени, которого прошло ничтожно мало — они с Леськой до сих пор скупают бутики. Айя с Леськой, которая глотку перегрызет каждому, кто посмеет обидеть ее подругу. Значит, в безопасности. Или нет?

Он вернулся в машину, схватил телефон и тут же выронил. Сердце больно кольнуло, и на мгновение он перестал дышать.

— Твою мать! — прорычал, нашарив трубку и срываясь с места.

Вдавливая в пол педаль газа, набрал номер Айи. В ответ — длинные гудки и никакого ответа. Что за херня?!

Набрал снова — та же песня. Леська позвонила сама, едва он нашел ее номер в исходящих.

— Где Айя? — без предисловий рявкнул он.

— Не ори на меня! — рыкнула в ответ сестрица.

— Александра! — злость, помешанная на страхе, колола пальцы.

— Да не знаю я. Ищем.

— С кем ищете? Что произошло?

— Ума не приложу, — теперь в ее голосе билась тревога. — Игнат подошел, а она…

Игнат. Алекс саданул по рулю. Как же он не подумал, что они могут вот так запросто встретиться и что Айя узнает его. Не подумал, потому что даже предположить не мог, что жизнь та еще сука, хотя должен был. Он должен предугадывать любое развитие событий, особенно сейчас.

Звонок по второй линии сбил сердце с ритма.

— Айя, ты где? — как можно спокойнее, чтобы не напугать, или не показать собственную слабость, кто бы ни звонил.

— Я… — тихий всхлип заставил крепче сжать руль и до упора вдавить педаль газа, срывая стрелку спидометра до запредельных цифр. — Я…забери меня отсюда, пожалуйста.

И громкий стук фоном.

— Айя, не дури, давай просто поговорим, — отдаленный мужской голос не понравился Алексу: слишком много в нем обиды.

— Айя… — нет, не так: мягче, нежнее, потому что она боится до чертиков. Кого, мля? — Синеглазка моя, все хорошо, — а у самого грудь сдавило нестерпимо. — Я уже еду, слышишь? Я уже рядом, — и тревога ослабила тиски, когда в сотне метров показалось стеклянное здание торгового центра.

— Правда? — и столько надежды в надломленном голосе, что хоть волком вой. Алекс сжал трубку.

— Конечно. Я же твой ангел-хранитель, Синеглазка.

Он тормозит, не выбирая место парковки. Выпрыгивает из машины, не глуша мотор. Плевать! Сейчас главное найти ее в этом муравейнике.

— А я хотела тебе позвонить, но у меня нет твоего номера.

— Есть, Синеглазка, — возразил Алекс, влетая в здание. Мимо изумленных охранников, наверх, к кафе, где они сидели с Леськой. Вряд ли Айя ушла далеко. А мужской голос на заднем фоне не стихает, просит выслушать его, поговорить, извиняется. Это что, дружок бывший нарисовался?

— Да, есть, — согласилась, уже не всхлипывая. — А я не знала.

— Теперь знаешь, — перепрыгивая через ступеньки эскалатора, проигнорировав приветливо распахнутые дверцы лифта.

— Да.

— Ты где?

— Я? — задумалась ненадолго. — В туалете на третьем этаже.

— Я уже рядом, слышишь? Выходи.

— Я боюсь.

— Кого?

Щуплого парня Алекс увидел сразу. И узнал моментально: Павел Дергачев, любимый сынок прокурора города и бывший дружок Айи.

— Мне кажется, я схожу с ума.

Глянув на замершего у перил Дергачева, выдохнул. Тот окатил Алекса откровенным презрением, но Алексу было начхать. Не Дергачев напугал его жену, значит, поживет еще.

— Ничего подобного, — он вошел в женский туалет, подошел к запертой двери кабинки, постучал костяшками пальцев. — Синеглазка, это я.

Спустя пару мгновений щелкнул замок и появилась Айя: слегка растрепанная, заплаканная. Всхлипнув, она кинулась ему в объятия.

— Кто тебя обидел, Синеглазка? — спросил, поглаживая ее по голове, пропуская пальцы сквозь мягкие светлые локоны. И с каждым мягким движением он ощущал, как облегчение расслабляет мышцы, вытягивает из пут тревоги и страха. Да, именно страха. И он впервые за много лет испугался так, что до сих пор трудно было дышать.

— Я…я не знаю, — вздохнула она. Алекс замер, всматриваясь в ее зареванное лицо. Что же она снова себе навыдумывала? — Я просто увидела мужчину…из своего сна, понимаешь?

Алекс кивнул. Он все понимал. Дернул же черт Игната подойти к ним. Не так Алекс хотел ей рассказать правду. Но, похоже, выбора у него не осталось.

— Вернее, — снова вздохнула, качая головой, но не пытаясь высвободиться из его объятий, — мне показалось, что это он. В общем, я…я…не знаю. Но мне стало так страшно, что я сбежала сюда. А потом появился Пашка…

При упоминании его имени Алекса захлестнула злость настолько живая, что он ощутил ее горький вкус. И острое желание убить этого мажора колола пальцы. Только подрагивающая Айя в его руках останавливала от безумного поступка, загоняла в узду его не на шутку разыгравшиеся эмоции. Было еще что-то…приправленное жгучей ревностью. Сейчас, стоя посреди женского туалета торгового центра, Алекс знал точно, что бы его жена ни чувствовала к своему бывшему, она — его. Он ни за что не отпустит ее от себя, даже если рядом с ним она будет несчастна. И пусть это попахивало сволочизмом — плевать. Она — его женщина. Она носит под сердцем его ребенка. И будет принадлежать только ему, даже если у нее совершенно другие планы.

— Вы еще долго тут торчать намерены? — недовольный голос сестрицы ворвался в их реальность, как тайфун. — Не, я не против…даже только за и на шухере постою, если что. Но…там уже целая очередь столпилась. Игнат, конечно, держит оборону своим сногсшибательным обаянием, но я все-таки переживаю за его жизнь. Даже такой альфа-самец не справится с десятком женщин, которым приспичило по нужде.


Айя уткнулась Алексу в грудь, тихо смеясь. Он прижал ее к себе еще крепче и глянул на сверкающую голливудской улыбкой Леську, за весельем спрятавшую собственные страхи.

— Дай нам еще минутку, — попросил тихо. Сестрица кивнула и ретировалась, что-то громко разъясняя кому-то за дверью.

— Айя, тебе не показалось.

Она удивленно взглянула на него. И в ее синих глазах отражалось непонимание и убежденность, словно она знала, что он собирается сказать и готовилась держать оборону до последнего.

— Игнат действительно тот человек из твоего сна. Ты его не убила.

Если бы слова могли убивать, то сейчас Алекс убил бы свою женщину. Она побледнела в одно мгновение, губы задрожали, синие глаза потускнели.

— Айя!

Он подхватил ее на руки и усадил на тумбу между раковинами, обнял ее лицо, ловя ее потерянный взгляд. Сжал ладони, развернул к себе, поймал ее взгляд и уже не отпустил.

— Я не могу сказать, знала ли твоя мать, кем был тот человек с записи и что он выжил, — он говорил мягко, как с маленьким напуганным ребенком, потерявшимся в толпе. — Но и оправдывать ее не буду. Она поступила жестоко и была бы моя воля… — он осекся, понимая, что выскажи он свое желание придушить Марину, напугает Айю еще больше. Да, она сука. Да, она едва не сломала жизнь Айе. Но она оставалась ее матерью. — Я просто хочу, чтобы ты верила мне. Игнат жив. Ты никого не убивала.

— Но…как? — он не услышал, прочитал по губам, потому что ее голос сейчас походил на шорох опавших листьев.

— У Игната — зеркальное расположение внутренних органов. Полагаю, тебе не нужно объяснять, что это?

Она покачала головой, насколько сумела в его ладонях.

— И тот удар, который по твоим подсчетам был смертельным, не задел ни единого жизненно важного органа. Ты меня поняла?

Айя слабо кивнула, и в ее взгляде мелькнуло облегчение. Ненадолго, вновь затертое сомнением, не дающим ей покоя. Алекс чувствовал, что она хочет что-то спросить, но боится. Как и поверить.

— Я тебе не вру, Айя, — отвечая на все ее сомнения одним махом. — У Игната есть шрам и есть что тебе рассказать.

— Кто он? — громче и увереннее. — Почему тогда был…там?

— Игнат — следователь и мой друг. Остальное, думаю, лучше спросить у него. Если он сможет — расскажет.

Снова кивок. И кривая усмешка на искусанных губах.

— Айя… — он уперся лбом в ее, притянул Айю к себе за талию, не зная, как еще ее убедить. Что сказать, чтобы она поверила и перестала бояться. — Синеглазка моя…

Ее пальчики скользнули по его спине вверх, защекотали шею и запутались в волосах. Тихий вздох вырвался из ее груди. И Алекс ощутил, как она расслабилась, вновь становясь мягкой и податливой в его руках. Снова стала живой.

— Я тебе верю, — тихий шепот смыл напряжение.

Алекс мягко коснулся губами ее скулы и улыбнулся.

— Идем, Синеглазка моя, — прошептал Алекс, целуя ее лицо, вновь разрумянившееся. — А то, видит Бог, придется все-таки Леське стоять на шухере.

И мысленно возликовал, увидев ее робкую улыбку.

Когда они вышли в зал торгового центра, кроме Леськи и Игната у туалета не было ни единой души. Даже Дергачев ретировался, поняв, что ничего ему тут не светит. Коротко кивнув другу с сестрой, Алекс, не выпуская руку жены, довел ее до брошенной машины, которая так и стояла на месте с распахнутой дверцей, усадил в салон, пристегнув ремнем безопасности, и, плюхнувшись на водительское сидение, медленно тронулся с места, тщательно сдерживая желание снова загнать стрелку спидометра на запредельные цифры. Чтобы как можно быстрее добраться до квартиры и запереться на все замки, спрятав Синеглазку от всего мира.

Тихий вздох Синеглазки встрепенул его тревогу, холодком лизнувшую затылок.

— Что случилось? — до боли сжал руль, ожидая самого худшего. У нее за одно утро столько стрессов, что неизвестно, как все могло отравиться на беременности. — Где болит?

— Нигде не болит, не переживай, — ее ладонь легла на сжатый на ручке коробки передач кулак, погладила. — Я просто…спросить хотела. Можно?

Алекс кивнул, косясь на нахохлившуюся, точно воробышек, жену.

— Нельзя ли ехать чуточку быстрее? Я понимаю, ты волнуешься за меня, но мне хочется побыстрее оказаться дома. С тобой.

Он смерил Айю долгим взглядом, непростительно отвлекаясь от дороги. И уловив в ее взгляде обещание, от которого жар плавил не только тело, но и мозг, счастливо рассмеялся. Его девочка. Теперь уж точно никаких сомнений.

12

Конец апреля.

Профессор Корзин уже полтора часа ломал голову, пытаясь отыскать ассистента на завтрашнюю операцию. Непростую задачку задал ему Лёха, который должен был оперировать вместе с ним, но внезапно отказался. Сергей злился, но понимал друга. Тот позвонил буквально пару часов назад и огорошил, что все-таки женился на своей девочке и завтра улетает с ней в медовый месяц, а сегодня вечером у Игната они обязательно это дело отметят, и отказы не принимаются.

Сергей посмотрел на часы на стене и покачал головой: ему бы до полуночи разобраться с графиком и домой вернуться, какое там к Игнату еще переться. Да и что там делать? Он, конечно, был рад за друга…за друзей, но портить праздник своей кислой миной не улыбалось вовсе.

Лёхе повезло. Айя — хорошая девочка и способна сделать Леху счастливым. Если только любит его. Если только у Лёхи для этой свадьбы нет других причин. Корзин еще помнил, как тот загибался после последней затяжной любви. Правда, тогда Леха ушел с середины церемонии, так и не ответив долгожданное «да». А вчера вот женился. Да не на ком-то, а на дочери женщины, всадившей ему в спину не просто нож, а целую обойму.

После того случая Сергей уверился окончательно, что Леха никогда не женится. Он был убежденным холостяком еще с юности. Да и потом его женщины интересовали «постольку — поскольку». Первой и единственной всегда оставалась хирургия. Днём и ночью. Хотя в юности он мечтал стать гонщиком, как отец. Не судилось, и после техникума он неожиданно подался в медицину…

Сергей позвонил и договорился с единственным свободным хирургом из Лёхиной команды и облегчённо выдохнул.

За окном смеркалось.

Когда же он, наконец, приведёт в порядок свою жизнь?

Сергей ослабил узел галстука и потёр руками лицо. Как же он сейчас завидовал Лёхе. И как же ему не хотелось ни к Игнату, ни домой. Уже не впервые. Сергей часто ночевал в своём кабинете только потому, что ему давно осточертела его холостяцкая берлога, которой после второго развода служила родительская квартира Тумановых. Шикарную трёхкомнатную квартиру в центре он оставил жене, а на новую ещё не заработал.

Впервые Сергей женился в восемнадцать. По большой любви, как обычно кажется в молодости, и, конечно же, назло родителям. А через месяц после свадьбы отмаршировал в армию. На целых два года его закатали в горячие точки. Его родители, интеллигенты в десятом поколении, пришли в бешенство и всячески пытались комиссовать своего непутёвого сына. Но он оказался упрямым. Отслужил своё — от звонка до звонка. А через полгода после дембеля от Сергея ушла жена. Её перестало устраивать то, что он мог ей предложить. Тогда он мог мало. Она-то рассчитывала на сына дипломата, обеспеченного хозяина жизни. А он взял и отказался от родительской опеки, решив добиваться всего сам! Поначалу всё шло нормально и ей даже льстило, что её муж такой самостоятельный, независимый. Но только поначалу. После армии всё изменилось. Его жена подыскала себе более выгодную партию и, назвав Сергея неудачником, подала на развод.