Аксель возвращается домой вскоре после меня. Мы наслаждаемся вкусным обедом, после чего он несет меня наверх на десерт.

Я люблю послеобеденный десерт с Акселем.

К счастью для меня и моего предвкушения, остальные дни до Рождества Аксель тратит на безуспешные поиски Брэндона. Сейчас я не заостряю на этом свое внимание, потому что знаю, что завтра поделюсь с Акселем своими новостями.

Сейчас канун Рождества, и мы решили провести вечер дома за просмотром старых фильмов. Два дня назад я, наконец, дозвонилась до Ди. Она фактически исчезла с тех пор, как Бек вынес ее из бара. Она была немногословна и подавлена. Мы договорились обменяться нашими подарками завтра, и на этом разговор был закончен.

Я засыпаю с улыбкой на лице и бабочками в животе. Завтра я воплощу нашу мечту в реальность.

— Доброе утро, Принцесса, счастливого Рождества, — слышу я легкое нашептывание на ухо и последующий нежный поцелуй за ушко. — Пора вставать. Завтрак и Санта, — говорит он улыбаясь.

— Если ты будешь Сантой, можно я сначала посижу у тебя на коленях? — отзываюсь я, поворачиваясь и потираясь пульсирующими сосками о его грудь. Аксель выпускает стон и впивается в мои губы. Он неспешно прокладывает дорожку из поцелуев и легких укусов, спускаясь по моей шее к ключице, затем проводит языком по выпуклости моей груди и обхватывает губами болезненно набухший сосок. Он сильно сосет и щелкает языком по крошечной штанге. Поднимает руку и зажимает другой сосок между пальцами. Я чувствую, как искры удовольствия пронзают каждую клеточку моего тела.

— Ты готова для меня, Принцесса? Твоя сладенькая киска уже истекает по мне? Молит о моем члене? — он проводит рукой по моему животу, спускаясь все ниже и ниже, и моя сверхчувствительная кожа вопит от наслаждения, ведь только он может вызвать у меня такую реакцию. — Ну что, Принцесса? Хочешь, я заставлю тебя кричать?

— О да, пожалуйста, Аксель, пожалуйста... ты мне нужен, чертовски сильно, — прошу я. Моя киска умоляет удовлетворить ее, заполнить и жестко оттрахать.

— Господи Иисусе, Иззи, ты чертовски мокрая, — он поднимает руку вверх, и я вижу как на его пальцах блестят мои соки. Он слизывает все до последней капли, затем берет в руку свою возбужденную плоть и трется ею о мой клитор. Низ живота тут же пронзают мощнейшие электрические импульсы. Моя киска сжимается, и я громко и беззастенчиво стону. — Моя девочка хочет мой член, да? — произносит он. Я киваю головой, не в состоянии вымолвить ни слова. Я чувствую, как цепкие когти оргазма взбираются по моему позвоночнику. Каждый дюйм моей кожи горит в огне.

Я чувствую, как его крупная головка растягивает мой вход, после чего он медленно проталкивается внутрь, погружаясь в меня до предела.

— О, мой БОГ! — кричу я и сжимаю в себе его член.

Он шипит и не двигается, замерев глубоко во мне.

— Детка, остановись или я, черт подери, сейчас кончу. Проклятье, твоя узкая киска любит мой член, — он роняет голову мне на шею и прижимается ко мне всем телом, после чего передвигает бедра. Он начинает медленно и постепенно набирать скорость, увеличивая силу трения так, что я с трудом сдерживаюсь. Не успев опомниться, я уже выкрикиваю его имя, а он со всей силы вбивается в мое жаждущее тело. Он перемещает свои руки ниже и поднимает мои бедра навстречу каждому мощному толчку. Мои руки обвиваются вокруг его тела, а ногти впиваются в его кожу, я отбрасываю голову назад и кричу. Клянусь, дом рушится, свет ослепляет, а земля дрожит. Еще один мощный толчок и я чувствую, как теплые струи его оргазма наполняют мое тело.

Некоторое время мы просто лежим, пока наши тела возвращаются с небес на землю.

Скользя руками вверх и вниз по его потной спине, я целую его в щечку.

— Счастливого Рождества, черт возьми, — шепчу я, наслаждаясь ощущением его наполовину эрегированного члена, дергающегося во мне от его смеха. Дрожь затихающей пульсации продолжает сотрясать мое тело.

— Ты права, Принцесса, счастливого Рождества, черт возьми.

Он медленно выходит из меня, и мы оба резко втягиваем в себя воздух из-за потери друг друга. Он быстро очищает меня, а затем мы одеваемся и спускаемся в гостиную, где уже все украшено к Рождеству.

Я занимаюсь приготовлением завтрака, пока Аксель возится в гостиной. Он начинает переносить в комнату коробки, которые прятал в разных уголках дома, и с дьявольской усмешкой, присоединяется ко мне на кухне.

— Откуда все это взялось? — с ужасом спрашиваю я.

— Я без дела не сидел, малышка, — говорит он, присаживаясь и начиная уплетать блинчики.

— Это заметно, — я улыбаюсь и присоединяюсь к нему, быстро расправляясь с завтраком, чтобы мы могли перейти к подаркам.

Он не перестает улыбаться, пока мы едим и к тому времени, как заканчиваем, мы оба перекидываемся до абсурдности счастливыми ухмылками.

Мы начинаем с его подарков. Сначала с небольших – новые программы по дизайну для моего компьютера, которые я искала, сережки, кое-какие предметы одежды, которые меня поражают, всякая мелочь для дома, о которой я мечтала, и, наконец, большой плоский пакет, который я вытаскиваю из-за рождественской ёлки. Вопросительно гляжу на Акселя, но он лишь жестом указывает на упаковку. Я встаю с кресла, в котором сидела развалившись, и начинаю аккуратно снимать оберточную бумагу. Когда я в конце концов разворачиваю подарок, то понимаю, что смотрю на заднюю часть какой-то огромной картины. Аксель смотрит на меня выжидающе, но с небольшой долей страха. Я хмурюсь, а затем переворачиваю подарок.

Когда я вижу фотографию и то, что на ней изображено, у меня практически крышу сносит. Она прекрасна. Прежняя Иззи посмотрела бы на это фото – что я и делала несметное количество раз за эти годы – и предалась бы болезненным воспоминаниям. Но сейчас, когда Аксель рядом со мной, я смотрю на нее и улыбаюсь. Я смотрю на эту фотографию и вижу безграничную любовь парня и девушки друг к другу.

— Она великолепна, Аксель. Мне нравится. — Мои слова настолько тихие, что едва слышны.

— Ты ведь не сердишься? Несколько недель назад ты не убрала коробку с фотографиями, и у меня появилась идея, — он выглядит настороженным, переживая, что мне не понравится его затея, или еще хуже, что она причинит мне боль.

— Боже, нет. Она изумительна.

И это действительно так.

На снимке Аксель и я в день его отъезда в военный лагерь. Я до сих пор помню тот день, когда моя мама принесла мне фото из магазина. На ее лице была улыбка, а в глазах стояли слезы. Они вставили снимок в рамку и отдали его мне в тот же день.

На фото Аксель высовывается из окна автобуса, одна рука опирается на оконную раму, а другая опущена вниз и удерживает мою руку. Видно лишь его широкие плечи, облаченные в военную форму и недавно обритую голову. Я до сих пор помню, как орудовала папиной машинкой для стрижки волос, состригая его шелковистые пряди в ночь перед отъездом. Я стояла на носочках и тянулась так высоко как могла, чтобы соединиться с его ожидающими губами в сладком поцелуе. Я купила новый светло-желтый сарафан, чтобы надеть его в тот день, и он прекрасно смотрелся на моем юном теле.

В этом снимке было так много любви, обещания и печали. Это — мы. Это наше прошлое и наше будущее, и это просто прекрасно.

Со слезами текущими по лицу, я осторожно прислоняю подарок к стене, а затем обвиваю его шею руками и осыпаю его лицо поцелуями.

— Мне нравится, Аксель. Это лучший подарок, который я когда-либо получала. Я люблю тебя, очень, очень сильно люблю.

— Я тоже тебя люблю, Принцесса, — он нежно целует меня и сцепляет руки на моей спине, крепко прижимая меня к своему телу.

Мы стоим так пару секунд, наслаждаясь безмятежным счастьем, которое витает в воздухе.

— Моя очередь? — спрашиваю я, уткнувшись в его шею.

— Не сейчас, Принцесса. Еще один подарок, — он ослабляет хватку, ставит меня на пол и делает шаг назад. Лезет рукой в карман и вытаскивает маленькую синюю коробочку, после чего опускается передо мной на колено. Слезы, которые перестали литься ручьями, снова устремляются наружу.

О. Мой. Бог.

— Иззи, с первого мгновения, как пересеклись наши взгляды, я знал, что ты станешь моей навсегда. Не проходило ни дня, чтобы ты не держала в руках мое сердце. Все, что я делал в своей жизни, я делал с мыслями о тебе, даже когда думал, что этот момент никогда не настанет, это было все, на что я уповал. Возможно, нам выпал не самый легкий путь, чтобы оказаться здесь и сейчас, но с этого дня я сделаю все, что в моих силах, чтобы нашу жизнь ничто не омрачало. Детка, мы заслуживаем счастья и любви. Ты окажешь мне великую честь и станешь моей женой?

Когда он замолкает, я едва вижу его сквозь слезы застилающие глаза и размывающие все очертания, после чего склоняю к нему голову.

— Да, Да, и еще миллион раз да! — кричу я и опускаюсь на пол перед ним, оплетая его шею своими руками и целуя его с огромной любовью и радостью. — Да! — выкрикиваю я, отвожу голову назад и широко улыбаюсь.

Он смеется и открывает коробочку. Внутри потрясающее кольцо. Большой круглый бриллиант расположен по центру широкого ободка из платины. По краям центральный камень окружают три ряда многочисленных бриллиантиков; средний ряд немного больше, чем два других.

Это самое красивое кольцо, которое я когда-либо видела в своей жизни.

Он одевает его на мой палец и подносит руку к своим губам, нежно целуя.

— Наконец-то ты станешь моей женой, — говорит он, и его теплое дыхание приятно овевает кожу моей руки.

— Наконец-то ты станешь моим мужем, — улыбаюсь я в ответ.

Я еще раз целую его, а потом отстраняюсь и опускаю взгляд на свою руку.

В голове пульсирует лишь одна мысль: наконец-то, наконец-то, НАКОНЕЦ-ТО.

— Да уж, такой подарок будет трудно превзойти, — он самодовольно улыбается, после чего отходит и плюхается в кресло, с которого я недавно встала. — О да, Принцесса. Тебе ни за что это не переплюнуть, — отвечает он, указывая на мою руку.

Я улыбаюсь про себя и начинаю подавать ему коробки. Он смеется, когда добирается до нижнего белья «Виктория Сикрет». — Великие умы мыслят одинаково. — Мы дружно смеемся, и он отставляет коробку в сторону.

Я вручаю ему коробочку с армейским жетоном и наблюдаю за его лицом, когда он ее открывает. Долгое время он просто сидит и глядит в коробочку.

Его лицо непроницаемо.

— Господи, — приглушенно произносит он. — Иззи, Принцесса, это потрясающе, черт возьми, — он смотрит на жетон еще несколько минут и спрашивает, что означает последняя строчка.

— Любовь побеждает все, — отвечаю я с улыбкой.

Он слегка проводит пальцами по жетону и только сейчас замечает бриллиант.

— Это… — он замолкает.

— Да, я сохранила кольцо. Хоть и держала под замком, но не собиралась с ним расставаться. Я считала, что оно было идеальным.

— Оно... оно идеально, — шепчет он.

Он поднимает голову, и эмоции, плещущиеся в глубинах его глаз, меня немного ошеломляют.

— Я буду носить его всегда… никогда не сниму, — говорит он, вытаскивает подарок из коробочки и натягивает цепочку на голову, опуская жетон и размещая его на своей груди.

— Еще один подарок, — говорю я, и в моем животе начинают порхать бабочки. — На самом деле ты вроде как помог мне его приобрести, — добавляю я, подходя к ели и вытаскивая небольшую коробку.

Улыбка на его лице – чистое наслаждение. Этот день был идеальным, и я молюсь, чтоб он стал просто незабываемым.

Он начинает срывать оберточную бумагу, открывает крышку коробки и вытаскивает кружку. Он держит ее задом наперед и смотрит на меня с недоумением, которое сменяется пытливостью, когда он замечает мою нервозность.

— Поверни ее, — говорю я, покрутив пальцем в воздухе.

Он берет кружку и разворачивает ее. Я наблюдаю за тем, как тучи непонимания рассеиваются, и как у него от шока отвисает челюсть. Он поднимает на меня взгляд, опускает на кружку, переводит на мой живот, затем снова на мое лицо, после чего возвращает взгляд на кружку, которую так трепетно держит в своих руках. Он сидит с опущенной головой и просто смотрит на кружку. Я воссоздаю в своем сознании картинку того, что он видит, и мои губы растягиваются в легкой улыбке.

На серой кружке копия первого снимка УЗИ, а под картинкой слова: «Самый лучший папа — этим летом

Он так долго молчит, что я начинаю волноваться. О боже, я не знаю, что буду делать, если он не обрадуется этой новости. Мне невыносима мысль, что я его потеряю, но если он не хочет нашего малыша, я должна об этом знать.

— Аксель? — спрашиваю я.

Он ставит кружку на журнальный столик и встает на ноги. Я не могу понять выражение его лица, он просто молча обнимает меня и прижимает к себе. Мне все еще трудно определить его настроение и чувства, связанные с предстоящим отцовством. Во мне начинает расти беспокойство, и я чувствую, что мне сейчас станет плохо.