— Да, знал, — жестко, с обжигающими нотками тихой ярости, ответил Ринар.

— Я говорил уже. Тут все намного сложнее, чем ты себе представляешь. Замешаны такие деньги, силы и власть, по сравнению с которыми человеческие жизни и судьбы значения не имеют. Во всем этом замешан еще один тип — Григорий Косиловский. Дядя Гриша, как его Стас называет. Он — финансовый директор и самый близкий друг Бориса Верховского, отца Сандры и Стаса. Дядя Гриша и Борис, можно сказать, компанию Верховского вместе с пеленок взрастили. И теперь, когда Борису осталось жить совсем немного, на его империю слишком много народа претендует. Григорий уверен в своем полном праве занять место своего давнего друга.

Но вот тут несостыковочка вышла. Дети Верховского амбициозны и жадны — все в папашку. Дядя Гриша делал предложение Сандре, но она, естественно, не захотела замуж за ровесника своего отца. Ей больше Лан приглянулся. Она далеко не дура, по крайней мере, в том, что касается ее безбедного и светлого будущего. Объединение холдингов ее отца и Алана, увеличивает не только ее личные финансовые возможности, но также, будучи женой Никольского, она получает определенный статус и положение в обществе. Алан, после смерти Верховского, получает не только акции его холдинга. Капитал Лана удваивается. При грамотном использовании наследства Бориса он может взлететь очень высоко.

Только вот не всех это устраивает — ему пытаются крылышки подрезать. Косиловский, понятное дело, с таким положением вещей мириться не собирается. Но тут еще в игру влезает братец Сандры. Его такой расклад тоже не устраивает. Он считает, что после смерти отца — он имеет полное право стать владельцем компании. Они с дядей Гришей становятся союзниками, объединенными одной целью — уничтожить Сандру и Алана. Родственные связи и привязанности в расчет уже не идут. Слишком многое поставлено на кон. А дядя Гриша когда-то обожал и баловал детей своего лучшего друга. Деньги дают огромную власть и возможности, не говоря уже о других преимуществах. Чем их больше, тем прочнее положение в мире бизнеса.

В компе Стаса находилась нужная нам информация. Взломав пароли с помощью нашего знакомого хакера и опытных программистов, я и Алан получили доступ к базе данных холдинга Верховского. Имея доступ к ней, можно предугадать дальнейшие ходы Косиловского и Стаса. Дядя Гриша что-то там мутить начал с денежными потоками и вложениями, перетягивая одеяло на себя. Алан не станет жениться на Сандре и объединять компании, пока не будет уверен, что в союзном холдинге достаточно прочное состояние дел. То, что дядя Гриша там что-то затевает, Лан давно догадался. А времени мало — если вопрос не решиться до смерти Бориса, то тогда серьезные разборки начнутся.

Открыть глаза Верховскому на происки его сына и друга можно только с помощью информации из компа Стаса, который в компании отца числиться заместителем финдиректора и имеет доступ ко всем секретным сведениям холдинга.

Но все мы предусмотреть не смогли. Как, например, то, что Стас решит принести в жертву свою сестру. Это он заплатил тем мужикам, которые напали на вас на даче у Алекса. Те должны были изнасиловать Сандру в наиболее извращенной форме и снять все на камеру. С помощью этой записи Стас собирался шантажировать сестру и Лана. Расстроить их брак. Дяде Грише это тоже на руку.

Алекс и Ден — близкие друзья Алана. Они знакомы еще с института. Алекс — начальник юридического отдела в компании Никольского, а Ден — коммерческий директор. Поэтому они в курсе всех дел. В данный момент они занимаются проверкой добытой тобой информации на предмет подлянки со стороны дяди Гриши и братца Сандры.

Ринар не знал, зачем он ей все это стал рассказывать, но ему очень хотелось, чтоб она поняла. Чтоб она все поняла правильно.

— Так, это все мне ясно, Рен. Но причем здесь я? Ради чего ты меня рисковать заставил? Лан, Алекс и Ден — их интерес здесь очевиден. А ты? Тебе-то что с этого?

— С Ланом мы знакомы еще с раннего детства. И связаны не только старой дружбой. Состояние моих дел находится в прямой зависимости от его, а его — от моих. Крах одного автоматически вызывает падение другого. Долго объяснять, и тебе это ни к чему.

— Понятненько. Друг значит. Все вы тут друзья-знакомые. А я кто? Кто я для тебя?

— А кем ты хочешь для меня быть? Мне что, жениться на тебе теперь?

— Да упаси Бог меня от такого счастья! Ну, с чего ты решил, что я просто мечтаю об этом? Прямо сплю и вижу. Всю жизнь барахтаться в этой вашей грязи. Никакие деньги не стоят того, чтобы так обращаться с людьми. У вас тут все замешано на крови и насилии. И я уже в этом по самое не балуйся. Вот что ты за человек? Рен, так нельзя, понимаешь? Нельзя! Ты используешь людей, извлекая из них выгоду для себя, а потом выбрасываешь на помойку, как ненужный отработанный материал. Ты так поступаешь с Джессикой. И со мной ты поступил также. Ты шантажом и угрозами заставил меня принять участие в этой вашей авантюре. Из-за этих ваших денег, которых никогда много не бывает. Из-за этого вашего желания безграничной власти над людьми.

— Я так и знал. Тебе не понять. Девчонка сопливая. Что ты о жизни знаешь? Ты жила в своем уютном мирке. Может, твоя семья не очень обеспечена, но ты никогда не знала нищеты. Ты не знаешь, что такое голод, холод. Да что ты про насилие знаешь? Ты считаешь, что испытывала боль? Да что ты знаешь о боли? Ничего. И ты ничего не знаешь обо мне, о Лане. Не знаешь, чего нам стоило выбраться из дерьма, в которое нас жизнь кунала мордой. Ты считаешь, что я могу позволить какому-то избалованному, не знавшему горя мальчишке уничтожить все, что мы выстраивали годами?

— Да, ты прав. Я ничего не знаю. Но от этого мне не легче.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Что ты вообще от меня хочешь?

Марисса задыхалась от возмущения, злости и других, переполнявших ее эмоций, которые она не могла точно определить. Слишком много их было и они перемешались в хаосе и смятении охвативших ее чувств. В горле стоял предательский ком. Резко развернувшись, она вбежала вверх по лестнице на второй этаж.

Там в спальне она бросила сумку, вынув из нее только деньги на дорогу, и спустилась обратно. Быстро, чтоб не передумать, она выпалила:

— Ринар, у нас с тобой договор был. Ты говорил, что меня отпустишь, как только я принесу тебе то, что тебе было нужно. Я сделала, что ты хотел.

Рен не отвечал. Он вернулся к просмотру телевизора. Такой откровенный игнор начинал бесить.

— Ринар! Ты обещал! Ты дал слово, что отпустишь меня, — с нажимом почти выкрикнула Марисса.

Ей удалось завладеть его вниманием.

— Ты хочешь уйти?

— Да. Я хочу уйти, — усилием воли, но спокойно и твердо ответила Мари.

— Давай. Вали, — зло бросил Ринар.

Гнетущая тишина повисла в воздухе.

— Студенческий отдай.

Ринар прошел на кухню. Отодвинул стенной шкаф и вынул из сейфа документ и толстую пачку денег. Он бросил их на стойку бара.

— Это тебе, как обещал. Приятно было провести время.

Марисса не нашлась, что ответить. Слезы гнева и обиды выступили у нее на глазах. Она, молча, сняла подвеску с шеи: большая аквамариновая слеза. Мари положила ее аккуратно поверх пачки денег и попятилась к двери, не отрывая взгляда от сгустившейся темноты его глаз. Добравшись, таким образом, до выхода из квартиры, она быстро выскочила в коридор, хлопнув дверью, и бросилась бежать. Она бежала и бежала, не оглядываясь, не переводя духа, пока не закололо в боку. Тогда она облокотилась на стенку здания и разразилась громкими рыданиями.

— Девушка, вам плохо? — жалостливо спросила проходящая мимо сердобольная старушка.

Марисса отняла ладони от лица и улыбнулась ей:

— Нет, мне хорошо. Мне очень хорошо, — и пошла в сторону метро.

Эпилог

За окном сгустились сумерки. В квартире стало темно. В блеклом свете бра можно было различить спящего на диване мужчину. По помещению пронеслась трель звонка. Мужчина не пошевелился. Но посетитель сдаваться не собирался.

Ринар, с описательными выражениями ненормативного характера в адрес настойчивого гостя, открыл дверь. Его мутные глаза остановились на ухмыляющемся Кондоре, привалившемся к косяку. На лице Рена обосновалась трехдневная щетина, он был весь помятый и злой, как черт. Но его друга это нисколько не смутило.

— Зайти-то можно? Ты почему опять на звонки не отвечаешь?

Тимур просочился в квартиру через аморфного взъерошенного Ринара.

— Фиу! — свистнул он, разглядывая погром. — По какому поводу праздник? Рыжую, что ли, все-таки шлепнул? Довыпендривалась?

— Она ушла, — Рен тяжело плюхнулся за стойку бара на единственно уцелевший стул.

Он распечатал стоявшую на ней бутылку виски и налил себе полный бокал. Тимур достал себе из шкафчика стакан и пристроился рядом.

— Ну, за это я с тобой тоже выпью. Забей ты на нее. Получила свои бабки. Ты ей еще барахла, цацок накупил. Как там говориться? Спасибо этому дому, пойдем к другому.

— Да не взяла она ничего. Ушла в чем была. И телефон оставила. — Рен вертел в пальцах большой камень цвета морской волны.

— Нашел из-за чего париться. Давай, переоденься. И это… В душ, что ли, сходи. Пойдем куда-нибудь. Отдохнем. Девок погрудастей найдем. Хочешь — белых, хочешь — черных. Или ты последнее время рыжими увлекаешься? А кошка эта худосочная сама еще к тебе прибежит.

— Не прибежит. — Он не сводил взгляда с кулона. — Я такой долго искал. Специально для нее. Чтоб цвет один в один, как ее глаза. А она… Как в морду плюнула.


Марисса сидела в автобусе, который увозил ее к прежней жизни. От всего этого кошмара, в котором она пребывала последние недели. Почему-то все еще хотелось плакать. Не просто плакать, а реветь громко навзрыд. Этого она не могла себе объяснить. Неужели ему удалось изранить не только ее тело, но и душу задеть? Она этого не понимала. Рассудок говорил, что она все правильно сделала. В кои-то веки поступила разумно. Но противное сердце надсадно ныло. Мари постаралась взять себя в руки. «Накоси — выкуси, старая ведьма», — вспомнила она предсказание цыганки. — «Вот ни разу не угадала. Я выпуталась. Я смогла. И теперь у меня все будет хорошо, просто отлично. А все плохое закончилось».

Марисса еще не знала, как сильно она ошибается. Все еще только начиналось.