Мистрис Дини была оказана честь совершить путешествие из Хемптон-Корта в Ричмонд на королевской барке. Эта маленькая дрянь даже не поняла смысла оказанной ей милости, а ведь прокатиться на этом плавучем помпезно разукрашенном дворце, которому Генрих радовался как дитя, было привилегией самых близких к королю людей. Спина этой простолюдинки опиралась на пышные подушки сиденья, обитые бархатом и тафтой, а ее плебейские ноги попирали богатый ковер с высоким ворсом.

Подумать только, какая-то Дини Бейли! Это Норфолку следовало плыть на королевской барке!

Он ненавидел женщину по имени Бейли, осуждал ее манеры, терпеть не мог улыбку, с которой она поглядывала на Саффолка – этого старого идиота. Тот держал ее за руку с таким видом, будто она была по меньшей мере королевой Шебой!

Да, его глупышка племянница вряд ли сравнится красотой с этой изысканной штучкой, облаченной в темно-малиновое платье. И это приходилось признать.

Неожиданно герцог расплылся в ухмылке.

Мистрис Дини, которую должны были вот-вот поднести на блюдечке королю, словно какое-нибудь кушанье, была одета не в то платье. Ее наряд до последней нитки повторял платье Анны Клевской, в котором ее запечатлела кисть Гольбейна. Этот портрет сослужил королю плохую службу, поскольку ввел того в заблуждение и соответственно вызвал приступ высочайшего гнева.

Что же из этого следует? А вот что: король, увидев свою фаворитку в таком костюме, лишится всякого желания и впадет в ярость.

Герцог отошел от окна и поспешил в покои его величества. Он не мог пропустить подобное зрелище, даже если потом ему пришлось бы отправиться на плаху.


Саффолк, поддерживая мистрис Дини за локоток, величественно шествовал по замковому двору. И он, и Дини прекрасно видели Норфолка, который напрасно думал, что его скрывает толстое неровное стекло.

– С какой стати вы напялили на себя этот балахон? – с улыбкой спросил Саффолк. Он слишком долго пробыл при дворе, чтобы быть куртуазным в разговоре с друзьями.

– А что плохого в моем платье, герцог?

– Не прикидывайтесь, дорогуша. На вас очень примечательное платье, которое действует на короля хуже, чем красная тряпка на быка. Генрих вряд ли будет доволен. Кстати, обдумайте это на досуге.

Дини ничего не ответила. Ее тревожило другое: с того момента, как она ступила на берег, ее не покидало чувство, что за ней следят, хотя внутренний дворик в замке Ричмонд, к ее большому удивлению, пустовал.

– Кит в Тауэре, – прошептала девушка, – и я собираюсь вызволить его оттуда.

Саффолк на мгновение замер, потом осведомился:

– Как, скажи на милость?

– Я собираюсь сыграть с королем в поддавки и быть очень послушной девочкой – его величество это любит.

Тут Дини замолчала и улыбнулась пажу, который материализовался из какого-то коридора. Секундой позже из главных дверей вышел Норфолк и встал, сложив на груди руки. Его наряд, хотя и сшитый из очень дорогой ткани, казался еще более неопрятным, чем всегда.

– А, Саффолк. Приветствую вас. И вас, мистрис Дини, – произнес он величаво. Складывалось впечатление, будто он уже был во дворце полным хозяином. – Позвольте мне…

– Саффолк! – прогремел голос короля, от которого в иные времена вылетали плохо вставленные стекла. – Мистрис Дини! – В проеме дверей появилась гигантская фигура венценосца, лицо которого лучилось гостеприимством, хотя Генрих иногда морщился, наступая на больную ногу. Король был в белых шелковых панталонах, дабы скрыть стягивавшие ногу бинты. Кроме того, он обильно полил себя ароматической водой, чтобы отбить Дурной запах, исходивший от незаживавшей язвы.

Вдруг доброжелательное выражение на лице короля сменилось холодным и замкнутым.

– Что это вы на себя надели? – спросил он, и в его голосе прозвучала плохо скрытая угроза.

– Как мило со стороны его величества, что он обратил внимание на такой пустячок, – неожиданно вылез Саффолк и согнулся в поклоне. – Господи, можно сказать, прошли годы с тех пор, как моя внешность вызвала у вас, ваше величество, удовлетворение!

Глаза короля, сверкавшие словно два кусочка антрацита, внимательно оглядели Саффолка. Норфолк, стоявший рядом, в предвкушении высочайшего гнева позволил себе улыбнуться.

Затем же – к вящему удивлению всех присутствующих – Генрих разразился хохотом:

– Ах, Чарлз, осел ты эдакий! Теперь, когда женщины перестали обращать на тебя внимание, ты решил выяснить, насколько привлекателен, у старого друга? Ха! – Он затрясся от смеха, так что запрыгали драгоценные подвески на королевской шляпе.

Улыбка покинула лицо герцога Норфолка.

– Мистрис Дини, вот теперь я вижу, как нужно носить этот наряд – мне по крайней мере нравится ваша манера носить вещи. Ну давайте наконец войдем внутрь и будем пить вино, есть мясо и веселиться.

– Ваше величество, – суховато произнес Норфолк, – моя племянница присоединится к вам сию же минуту.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал король, хотя его лицо свидетельствовало об обратном, и повернулся к Норфолку спиной.

Потом мистрис Дини, герцог Саффолк и разряженный Генрих направились во дворцовые покои. Норфолк следил за ними с плохо скрытой ненавистью.

В десятый раз за день он дал себе клятву, что станет самым могущественным человеком в Англии.

Это его долг, поскольку он единственный, кто этого достоин.


Король, казалось, не обращал внимания на гнетущую атмосферу в трапезной. Он был доволен приятным окружением, поскольку дворец в Ричмонде и в самом деле выглядел мрачновато по сравнению с Хемптон-Кортом. Ричмонд нес на себе отпечаток его строителя и хозяина, отца Генриха, который был суровым властителем, не склонным к простым человеческим радостям.

Потолки высотой в двадцать футов были украшены мозаикой, в узоре которой переплетались инициалы Генриха и роза – герб Тюдоров. Время от времени Дини задирала голову и считала панели с гербами, как когда-то, еще девочкой, пересчитывала вентиляционные отверстия в кабинете дантиста.

Кэтрин Говард хохотала как сумасшедшая и неоднократно шептала что-то на ухо королю, изо всех сил стараясь при этом продемонстрировать венценосцу свою грудь, обтянутую платьем работы Локе. Король довольно кивал и с интересом рассматривал пухлую ручку Кэтрин, которой она прикрывала ротик, чтобы никто в зале, кроме них с королем, не слышал ее слов. Таким образом, король, сам того не замечая, превращался в конфидента племянницы герцога Норфолка. Дядя явно не одобрял поведение девицы, поскольку одним из главнейших женских грехов считал непосредственность. Но король как будто ничего не замечал.

– Мистрис Дини, – неожиданно сказал Генрих, перебивая свою юную конфидентку, – как поживает герцог Гамильтон?

Дини вздрогнула от неожиданности – она как раз дошла до панели номер сорок восемь. И сразу же ее пронзила мысль – не затевает ли король одну из своих довольно жестоких для приближенных игр? Она украдкой взглянула на Саффолка, но у того на лице ясно читалось недоумение, – по-видимому, он был озадачен вопросом короля не менее Дини.

– Благодарю вас за вопрос, государь. Когда я в последний раз видела его – а тому минуло два дня, – он выглядел совершенно здоровым. – Она сопроводила свои слова любезной улыбкой и слегка покрутилась на резном деревянном стуле, устраиваясь поудобнее.

– Известно ли вам его нынешнее местопребывание? – Король разгладил ладонью бороду, не спуская с Дини внимательных глаз.

Услышав вопрос Генриха, Саффолк мгновенно подобрался, а Норфолк даже подался поближе к столу. Только Кэтрин Говард не обратила внимания на затянувшуюся паузу, продолжая с величайшим прилежанием поедать фиги в меду.

– Нет, ваше величество, – храбро выпалила Дини, выдержав взгляд короля, и закончила: – Я надеялась, вам известно, где герцог.

– Мне? – Король изобразил на лице удивление. – С какой это стати я должен знать, где пропадает этот нахал? – Он протянул руку к тарелке с (ригами и словно невзначай коснулся пальцев Кэтрин. – Впрочем, мы постараемся узнать это как можно скорее, а главное – проследить за тем, чтобы ему не нанесли вреда. Так, Норфолк?

Тот вскочил на ноги, услышав свое имя:

– Разумеется, ваше величество.

– Итак, Норфолк. Вы выяснили, где Гамильтон? – Король с трудом скрывал раздражение и потому спрятал лицо, склонившись к блюду с фигами.

Дини прикусила губу, чтобы ненароком не дать понять королю все, что она о нем думает. Ну с какой стати Генрих притворяется? Ведь всем известно, что Кита упрятали в Тауэр. Или у короля так мало удовольствий в жизни, что он решил поиграть судьбами людей?

Неожиданно появился слуга. Он поклонился королю:

– Ваше величество, только что принесли послание для герцога Саффолка.

– Ах, Чарлз! – Король, казалось, позабыл о предыдущем разговоре. – Можешь взять послание. Оно, очевидно, от управляющего, который больше не в силах вести твои запутанные дела.

– Да, ваше величество. Дела у меня идут не блестяще, что и говорить, – с огорчением кивнул Саффолк и взял письмо. На короткий миг его лицо помрачнело, потом же он снова заулыбался. – Все дело в коровах, государь. Они прямо-таки отказываются доиться! Но полагаю, скоро все станет на свои места.

С этими глубокомысленными словами он сложил письмо и спрятал его за отворот камзола.

– Ну и славно, – произнес Генрих и снова обернулся к Дини. – Отчего бы вам не усладить наш слух одной из ваших уэльских песенок, мистрис?

Дини смутилась, словно король попросил ее сделать стойку на руках. Музыка… Когда-то важнее нее для Дини не было ничего на свете, но теперь песни казались девушке лишь слабым отражением настоящих чувств, бушевавших в груди. До того как появился Кит, музыка была ее единственной страстью. Неужели ее жизнь была столь пуста?

– Мистрис Дини, – обратился к ней Саффолк, повысив голос, – король ждет от вас песни.

Она повернулась к Саффолку и вдруг почувствовала ошеломляющую пустоту в груди. Что она делает? Сидит за столом с человеком, который бросил Кита в темницу, изображает невинную овечку, копается пальцами в блюде со сладостями. Нет, только судьба Кита имеет теперь значение.

– Я не могу вспомнить ни одной, – бросила она.

– Ну не упрямьтесь, – сказал Саффолк, многозначительно посмотрев на нее. – Я, к примеру, очень хорошо запомнил вашу песенку о пустой голове.

– Да, – хлопнул в ладоши король в знак согласия. – И еще одну – об утраченных конечностях. Слова показались нам чрезвычайно странными, но пришлись по вкусу.

Слуга, доставивший послание Саффолку, вышел и через несколько минут вернулся с гитарой. Обратная сторона деки была выложена четырехугольниками из ценных пород дерева – светлых и темных, – которые образовывали на диво современный XX веку геометрический узор. К деке и грифу гитары был привязан шнур, что позволяло вешать ее на шею или через плечо.

Гитара принадлежала Киту.

– Как этот инструмент попал сюда? – спросила Дини, нежно поглаживая гриф, словно это был владелец гитары.

– Ее прислали из Хемптона, – сказал Норфолк, который был весьма недоволен, что король сосредоточил все свое внимание на кузине Гамильтона, в то время как его племянница, вместо того чтобы ластиться к его величеству, с интересом изучала зернышки полусъеденной фиги, будто этот плод содержал в себе ответы на все загадки вселенной.

Дини спела две песни, которые требовались, – «Сумасшедшая» и «Я разваливаюсь на кусочки». Впрочем, ее голос звучал несколько заученно, почти не было слышно эмоционального подъема – таким примерно тоном люди заказывают в столовой пиццу. К счастью, слушатели этого не заметили, и король даже принялся ей подпевать. Песня Дини взбудоражила его величество и на глазах короля, как в прошлый раз, даже блеснули слезы.


В конце концов Саффолк и Дини уединились в одном из укромных уголков замка.

– Послание, которое мне принесли, – от вашего кузена, – быстро проговорил он, отбросив всякого рода преамбулы. – Его схватили, но содержат хорошо.

– Где он? – Дини хотелось схватить Саффолка за лацканы камзола и немножечко потрясти, но лацканов в костюме герцога не оказалось. – Когда мы его вызволим?

Саффолку показалось, что мистрис Дини Бейли вот-вот вцепится ему в воротник, и он поспешно взял ее за запястья.

– С ним обращаются хорошо, – наставительно произнес герцог, – он посылает нам свою любовь.

– Что? Любовь? Он что там, с ума сошел? Пишет, как будто посылает открытку из спортивного лагеря! Дайте мне его письмо сейчас же.

– Нет, – сказал Саффолк. Он был рад, что руки девушки у него в плену. – По вполне понятным причинам я уничтожил письмо.

– Черт возьми, Саффолк! Зачем вы это сделали? – Глаза Дини наполнились слезами, ей захотелось кого-нибудь ударить, но герцог держал руки крепко.

– Чем меньше вы знаете, тем безопаснее для вас, – авторитетно заявил Саффолк.