— Что-то со здоровьем?

— Нет, деточка, хуже: у неё муж умер совсем недавно. Вот она и приехала сюда его похоронить. Они ведь уже много лет за границей живут. Но он всегда говорил, что хочет быть похороненным на родине. Ах, бедная моя, Аннушка! — жалостно покачала головой женщина. — После похорон уже почти три месяца прошло, ей нисколько ни лучше! Совсем плоха голубушка: почти ничего не ест, всё время молчит, замкнулась в себе и белый свет ей не мил. К себе домой — за границу — возвращаться отказывается, всё сидит у окна и грустит, старые фотографии перебирает… Вот я и хожу каждый день к ней ночевать: боюсь одну оставлять.

— Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? — предложила я.

— Да чем же ты поможешь, миленькая? У тебя своих забот полно!

— А как же дети? Что, некому о ней позаботиться? — с сочувствием взглянула я на свою знакомую.

— Да ну! И говорить об этом не хочу! — махнула рукой Лидия Степановна и, простившись со мной, скрылась за углом дома. А я всё ещё стояла на том же месте и спрашивала себя, что же это за дети такие, которые бросили мать одну в таком состоянии!

«Хотя, может, у неё и нет детей?..» Прошло несколько дней. Был вечер пятницы. Я уже почти забыла о рассказе Лидии

Степановны, как вдруг она неожиданно мне позвонила:

— Добрый вечер, Викуля! — взволнованным голосом проговорила она.

— Здравствуйте, Лидия Степановна! Что-нибудь случилось? У вас такой встревоженный голос! Вашей подруге стало хуже?

— Нет, Вика. Слава Богу, нет. У неё всё без изменений. Но дело действительно касается её. Ты меня тогда спросила, можешь ли ты чем-нибудь помочь, и я вот набралась смелости попросить тебя об одном одолжении, надеюсь, ты мне не откажешь. Ведь мне больше некого попросить…

— Конечно, не откажу. Говорите скорее, что от меня требуется! — поспешила успокоить я женщину.

— Так вышло, что мне нужно поехать на дачу, а вернуться оттуда я смогу только в воскресенье утром. Я очень волнуюсь за Аннушку: некому о ней позаботиться, пока я буду отсутствовать. Ты не могла бы переночевать две ночи у неё? Можешь взять с собой книги, если пожелаешь, никто не будет тебе мешать! Главное, приглядывать за ней время от времени, чтобы не натворила чего-то плохого. Если ты, конечно, не работаешь в эти выходные…

— Нет, не работаю. Нет проблем, я побуду с вашей подругой. Не беспокойтесь! — без лишних слов согласилась я. Лидия Степановна столько для меня сделала! Я привыкла на добро отвечать добром.

В тот вечер она отвела меня к своей подруге. Так я попала в дом к Анне Павловне. Она жила в трёхкомнатной квартире в одном из спальных районов Киева. Перед тем

как отправиться к подруге моей соседки, я сбегала в магазин и купила кое-какие продукты. Когда мы пришли туда, передо мной предстала дама — именно дама! — с удивительно тонким станом, сидящая в кресле-качалке напротив окна, к нам спиной. Но даже в таком ракурсе можно было разглядеть у этой женщины аристократическую длинную шею и идеально правильную осанку. У хозяйки был настолько утончённый силуэт, что ни один художник не отказался бы написать её портрет. Её седые волосы были элегантно заплетены в косу, уложенную в аккуратный пучок. На ней было длинное

льняное платье, воротник которого украшала незамысловатая, скромная вышивка бежевого цвета. Плечи прикрывал белый вязаный платок. На какое-то мгновенье мне показалось, что именно так и я буду выглядеть в старости. С чего вдруг мне эта мысль пришла в голову, я и сама не знаю.

Лидия Степановна подошла к женщине и сказала ей, что уезжает на два дня на дачу, а с ней оставляет меня. Она познакомила меня с хозяйкой дома, но Анна Павловна никак не отреагировала. Её изящные пальцы, лежащие на деревянных подлокотниках кресла, даже не шевельнулись.

Через несколько минут, поспешно показав мне, где что лежит, Лидия Степановна ушла, а я осталась стоять посреди гостиной, не представляя себе, как мне дальше вести себя и что делать. Комната вокруг меня была заполнена старыми вещами: мебель, книги, картины, портьеры, торшер, фотографии… — всё здесь дышало прошлым. И вдруг в углу комнаты я увидела старое, покрытое пылью, пианино, почти такое же, как то, что до сих пор стоит в моей комнате в родительском доме.

«Ну и ну… — подумала я. — Неужели этот инструмент преследует меня повсюду?..» Я радовалась, что у Лены нет пианино — хотя она пианистка и у неё оно уж точно

должно бы было быть! Однако, чтобы не докучать соседям, она решила не покупать инструмент и каждый день ходила заниматься в консерваторию. И вот я вижу здесь пианино. На нём связанная крючком овальная салфетка и две старых чёрно-белых фотографии.

На одном из фото, как я поняла, — Анна Павловна с мужем. Молоды, красивы и, судя по всему, очень счастливы! У мужчины на руках маленькая белокурая девочка с большими, горящими глазами, изумительной улыбкой и огромным бантом на голове. Она похожа на папу: у неё такой же ясный взгляд и светлые волосы. А на другой фотографии — сама Анна Павловна, ещё совсем юная. У неё длинные, тёмно-каштановые волосы, выразительные карие глаза с раскосыми стрелками в стиле 80-тых и красиво подведённые пухлые губы. На ней белое платье с округлым воротником и большими пуговицами. Она — настоящая красавица!

Глава 4

Я обошла кресло и взглянула Анне Павловне в лицо. К моему величайшему изумлению, её красота ничуть не увяла. Несмотря на свои годы, она и сейчас выглядела как настоящая царевна. Изменился только её взгляд. Он показался мне тусклым и безжизненным, словно огонёк надежды погас в нём навсегда.

— Анна Павловна, я, пожалуй, отнесу на кухню продукты и сделаю вам чаю, если вы не против… — робко обратилась я к ней, сжимая в одной руке ручки пакета, а в другой сумочку.

Женщина продолжала неподвижно сидеть в своём кресле, глядя куда-то вглубь измерения времени. Мне даже показалось на какой-то момент, что она не дышит. Я отогнала от себя эти мысли и прошла на кухню.

Поставив бутылку кефира в холодильник и положив хлеб в хлебницу, я отрезала пару ломтиков голландского сыра, выложила на блюдце печенье и стала искать чай. Лидия Степановна предупредила меня, что Анна Павловна предпочитает пить только свой любимый чай и никакой другой не признаёт. Я взяла со стола баночку, до половины наполненную крупными чайными листочками с сероватым отливом и сразу его заварила.

Спустя несколько минут кухня наполнилась пряным ароматом с нотками мёда и сирени.

«Не может быть! — застыла я, словно вкопанная. — Это же тот самый чай!» Я наклонилась над чайничком и ещё раз вдохнула изумительный чайный аромат.

«Точно он, любимый чай Дёмина! — прошептала я и почувствовала, как мой пульс стремительно ускоряется. — Да нет же! Это невозможно! Мне всё это только мерещится! Совсем уже голову потеряла!»

Я взглянула на баночку, в которой хранился чай. Это была универсальная ёмкость для хранения чая, поэтому никакого названия, кроме надписи «Чай», там, конечно, же, не было. Немного успокоившись, я уложила всё на поднос и вернулась в гостиную. Анна Павловна всё ещё сидела в той же позе, что и десять минут назад.

Я поставила перед ней поднос на журнальном столике и, пожелав приятного аппетита, отошла к книжному шкафу. Казалось, здесь собрана вся классика мировой литературы!

— Похоже, в этом доме любят читать… — негромко заговорила я. — Я тоже очень люблю книги! Они — моя слабость. Говорят, что заядлые читатели, проживая жизнь героев очередного романа и тратя на чтение книг огромное количество времени, зачастую забывают о собственной жизни, предпочитая ей вымышленный мир чьих-то фантазий. Книги для них — своего рода ширма, за которой они прячутся от реальности. Вы согласны

с этим?

Женщина ни единым движением не проявила эмоций…

— Я вот так не считаю, — продолжила я. — Счастлив тот, кто познал неизмеримо ценный дар любви к книгам.

Книги на полках, все как одна, были сложены красиво и ровно. Я достала крайнюю из них и аккуратно её открыла. Это был один из томов Собрания сочинений Пушкина.

«Замечательно! Чего ещё можно желать?..» Мне всегда нравилось вдыхать ни с чем не сравнимый запах книжных страниц. Вот и

на этот раз я не удержалась и не упустила шанса насладиться приятным книжным ароматом, раскрыв книгу перед лицом и ощутив на коже её дыхание. Затем я приблизилась к Анне Павловне и спокойно произнесла:

— Мне кажется, Анна Павловна, я знаю, где вы сейчас пребываете… Хозяйка продолжала сидеть в одном и том же положении, обречённо глядя в одну

точку. И всё же я была уверена, что мои слова застанут её врасплох.

— В свое время мне тоже пришлось побывать там… Правда, причина, по которой я там очутилась, не настолько печальна, как ваша… Тем не менее, на тот момент у меня тоже была страшная депрессия, которая и послужила поводом для побега из окружающего меня мира. Так вот, о том, где на данный момент пребывает ваше сознание, скажу вам, что это поистине чудесное место! Мир, сотканный из иллюзий, воспоминаний и мечты… Вы будто смотрите в окно, но на самом деле, вы рисуете на его стёклах иную реальность, в которой живёте со своими призраками из прошлого и собственноручно вырезанными из жизни мгновеньями. Вам там хорошо и уютно, и вы не хотите возвращаться сюда, в реальную жизнь. Как я вас понимаю! — вздохнула я, на миг, задумавшись. — Я, как и вы, очень долгое время, а точнее, целых двадцать два месяца была замкнута в себе и, как и вы, пребывала на своём хрупком, туманном островке рядом с любимым человеком. Мне тоже совсем не хотелось выходить из моего сладкого забытья. Более того, если бы у меня был выбор, я предпочла бы остаться там навсегда. Просто потому, что там я была счастлива…

Анна Павловна медленно потянулась к подносу, поднесла чашку к губам и пригубила. Однако она всё же, не решилась перевести взгляд на меня. Но, похоже, она поняла, что не одинока, и хотя бы один человек на целом белом свете понимает её чувства. Я же, в свою очередь, продолжила свой рассказ.

— Тем не менее, однажды туман рассеялся, мой вымышленный мир рухнул — как обычно и случается с иллюзиями, и мне пришлось вернуться в реальность. Знаете, что я тогда чувствовала? Мне было невыносимо больно, обидно и грустно. Казалось, что моя жизнь кончена и впереди ничего меня не ждёт. Но с течением времени я поняла, что это далеко не так, и смогла найти в себе силы принять реальность такой, как она есть — небезупречной, несправедливой и зачастую очень жестокой.… Теперь я горжусь тем, что сумела справиться с этим испытанием! Мне даже страшно представить, что было бы с моими родными и близкими, если бы я сломалась…

Закончив повествование своей истории, я ещё какое-то время молча стояла за спиной Анны Павловны, слушая парящее в воздухе эхо от моей, как мне казалось, весьма неожиданной для неё речи, после чего неспешно присела на диван.

— Давайте-ка я вам лучше почитаю стихи! — предложила я и начала читать Пушкина. Читала довольно долго. Даже не знаю, сколько времени прошло. Время растворяется,

когда читаешь стихи, тем более такие прекрасные, как эти. Потом я встала, поставила книгу на место и, забрав поднос, отправилась на кухню.

Проходя мимо соседней комнаты, я заметила, что дверь слегка приоткрыта. Я подошла, чтобы закрыть её, и невольно заглянула внутрь. Первое, что бросилось мне в глаза, — стеллаж с игрушками. Я присмотрелась внимательнее и увидела, что это не совсем игрушки, а фарфоровые куклы. От прилива крови в голову я чуть было не уронила поднос. Сколько их там было, я не рассмотрела. Следующее, что я сделала — это быстро

закрыла дверь и побежала на кухню. Пока я поспешно прибиралась на кухне и раскладывала всё на свои места, какие только мысли не приходили мне в голову!

«Да что же это такое? То чай, то куклы!.. — недовольно фыркнул мой внутренний голос. — Мистика какая-то!»

Мне опять стало страшно! Гадкое состояние тревожности снова вернулось ко мне. Закончив все свои дела на кухне, я вернулась в гостиную. Кресло-качалка было уже

пустым. Оно ещё слегка качалось, нагнетая своим жутковатым скрипом и без того, накалённую обстановку. Мне стало ещё больше не по себе. Вязаный платок хозяйки висел на спинке кресла, от него исходил ненавязчивый, почти неуловимый аромат духов Анны Павловны. Видимо, она вышла отсюда совсем недавно. Я подошла на цыпочках к двери спальни, чтобы убедиться, что женщина там. Увидев её лежащей в постели, я успокоилась и вернулась обратно в гостиную. Затем я достала бельё из ящика комода, на который мне указала Лидия Степановна, постелила себе на диване и легла спать.

Однако уснуть мне удалось не скоро. Я ещё около часа терзала себя вопросами без ответа и самыми невероятными предположениями о том, что происходит со мной в этом доме.